– Ротация, – называл это действо мистер Трэпид. – Ротация!
Дети приходили и уходили. Некоторых брали в приёмные семьи или усыновляли. Кто-то сбегал, но таких неизбежно возвращали обратно. Один мальчик умер в своей постели, шепча: «Кто я? Кто я?» И хотя Трэпиды всеми силами старались избавиться от Далласа и Флориды (вернее, как объясняла им миссис Трэпид, пытались «отыскать вам прекрасный дом»), уставшие, раздражённые взрослые, так и не сумев найти к ним подход, неизменно возвращали близнецов к большой парадной двери приюта.
– Это не близнецы, а сплошная головная боль, – обычно говорили они. – Ничего, кроме головной боли.
В свою очередь, Даллас и Флорида тоже стали воспринимать взрослых как головную боль. Их жизненный опыт говорил им о том, что большинство взрослых, с которыми они сталкивались, были вспыльчивы, нетерпеливы и скоры на расправу. У них не было возможности узнать, что приёмные родители бывают добрыми, любящими, щедрыми и всепрощающими. В тесном мирке Далласа и Флориды взрослый человек был тем, от кого следовало поскорее убегать.
Уже долгие годы Даллас и Флорида путешествовали по комнатам задней части приюта Бокстон-Крик, пока не добрались до самого его конца, где друг к другу прижались две крохотные клетушки. В каждой стояла узкая кровать с комковатым матрасом, хлипкий комод, притиснутый вплотную к кровати, и шкаф. С потолка свисала голая лампочка без абажура.
По ночам Даллас и Флорида слушали гудки товарных поездов, проезжавших через Бокстон… Куда? В другие места. В красивые. Мирные. Приветливые. У Далласа и Флориды возник план. Они не останутся в приюте Бокстон-Крик навсегда. Они запрыгнут на ночной товарный поезд и уедут. Скоро.
3
Рубиновая Долина
В двадцати милях от Бокстона протянулась Рубиновая Долина – укрытая от посторонних глаз пышная зелёная лощина, в которой стояли всего два дома. Хибарка на дальнем её конце принадлежала человеку, который жил одиноко и ни с кем не общался. А в самом сердце лощины обитали мужчина шестидесяти лет и его жена.
Одним тёплым июньским утром они сидели на качелях, стоявших на переднем крыльце.
– Один и тот же старый вид, – пробубнил мужчина. – Тот же самый просевший пол на крыльце. Те же самые старые скрипучие качели.
– Ты сегодня что-то разворчался, – заметила его жена.
– Я устал носить вёдрами воду и рубить дрова.
– То есть ты считаешь, что остальные правы? – спросила женщина. – И нам стоит уехать отсюда? Купить где-нибудь квартиру? И чтобы там было электричество, отопление, стиральная машина и даже кондиционер?
Её супруг кивнул.
– И телевизор. И гараж с автоматической дверью!
– Да, и тогда всё будет иначе, – кивнула женщина.
– Да, всё, – согласился мужчина.
Вдруг маленькая серая птичка ловко спланировала прямо на перила крыльца. Устроившись поудобнее, она склонила голову, как будто прислушиваясь к их разговору.
4
Каша
Даллас и Флорида расположились на своих обычных местах в дальнем углу узкой столовой приюта Бокстон-Крик. Им не разрешалось сидеть на длинных скамьях вместе с другими детьми, потому что Трэпиды не хотели, чтобы те перенимали от Флориды и Далласа дурные привычки. Трэпиды предпочли бы, чтобы Даллас и Флорида были как все остальные воспитанники – кроткими и запуганными.
Флорида ткнула ложкой в кашу на своей тарелке.
– Как ты думаешь, есть в этой бурде настоящая еда?
– Может, и есть, – протянул Даллас. – Кажется, мне попался кусочек мяса.
Осторожно подцепив его вилкой, он представил себе, что это стейк, самый сочный, самый лучший стейк в мире.
– А по-моему, это скорее похоже на кусок картона, – скривилась Флорида, – или измельчённую кору дерева с ложкой свиной крови, которую добавили для цвета.
Поймав взгляд новой девочки, сидящей в конце длинной скамьи, она помахала ей.
– Эй! – предостерёг Флориду Даллас, заметив, как к его сестре сзади подкрадывается мистер Трэпид.
– Ой! – вскрикнула Флорида. – Вы почему огрели меня по голове?
– Не размахивай руками. Держи их при себе, – приказал мистер Трэпид.
Даллас уставился на золотой зуб мистера Трэпида. Он представил себя дантистом, который удаляет этот золотой зуб, суёт его в карман и на его место вставляет что-нибудь другое, например, красный пластмассовый клык.
– Мои руки при мне, – огрызнулась Флорида. – Посмотрите, как они надёжно прикреплены к моим плечам. И хватит бить меня по голове.
– Я перестану бить тебя по голове, когда ты положишь руки на колени, где им и следует находиться.
Флорида положила руки на колени, и когда мистер Трэпид отошёл, Даллас спросил:
– Как же ты будешь есть, держа руки на коленях?
Флорида наклонилась над тарелкой и стала лизать кашу языком.
Мистер Трэпид мгновенно вернулся.
– Мои руки лежат у меня на коленях.
– Ешь вилкой! – приказал мистер Трэпид.
– Но как мне это сделать, если мои руки должны быть у меня на коленях? – спросила Флорида.
Стараясь даже не шелохнуться, Даллас уставился в свою тарелку. Засмейся он, и мистер Трэпид ударил бы и его. Новенькая девочка во все глаза смотрела на Флориду и мистера Трэпида.
– Он поступает так со всеми? – шёпотом обратилась она к мальчику, сидевшему с ней рядом.
Вид у мальчонки был испуганный. Прикрыв одной рукой рот, другой он указал на висевшие на стене столовой Правила. Первым пунктом значилось «Не разговаривать».
* * *
Ровно в семь тридцать прозвенел звонок. Даллас вымыл последнюю кастрюлю и поставил её на полку.
– Во дворец! – воскликнул он.
Флорида помчалась по коридору.
– В грязную тёмную темницу захудалого дворца.
– Не сметь бегать! Прекратить кричать! – тотчас приказала миссис Трэпид. – Все расходятся по комнатам.
Близнецы бросились бегом по коридору, заскакивая в комнаты других детей и моментально вылетая из них. Дети смеялись над Далласом и Флоридой, но как только те выбегали, тотчас же захлопывали двери. Смех над проделками Далласа и Флориды был в глазах Трэпидов серьёзным правонарушением.
Вернувшись к себе, Даллас и Флорида приподняли незакреплённую половицу и спрятали в тайник то, что сумели стащить из кухни: почти целый кусок хлеба и две сырых картофелины. Как же здорово, что под полом хранится кое-что, чем потом можно заморить червячка!
Той ночью Флорида беспокойно ворочалась в постели. Ей снились Хопперы. Вскоре она проснулась, злясь на себя за то, что впустила Хопперов в свои сны и вот теперь в свои мысли.
Когда их отправили к Хопперам, ей и Далласу было по пять лет. Первые несколько дней им казалось, что они очутились на небесах. У них была своя комната, и каждый день Хопперы дарили им новую игрушку. Но затем у миссис Хоппер начались головные боли, и она постоянно просила их молчать и не трогать вещи. Даллас и Флорида старались вести себя тихо и ни к чему не прикасаться, но иногда забывали об этом.
Однажды Флорида взяла с кухонного стола лежавшую на нём десятидолларовую купюру. Она принялась разглядывать картинки на ней, когда мистер Хоппер вдруг выхватил у неё десятку и хлопнул по руке.
– Только попробуй ещё раз что-нибудь украсть у меня, слышишь? – Он со свирепым видом смотрел на неё сверху вниз. В животе у Флориды стало нехорошо.
Вскоре она начала повсюду замечать маленькие кучки денег. Стопку банкнот на кухонном столе. Ещё несколько на книжном шкафу. Стеклянную банку, полную «четвертаков». Она не собиралась прикасаться к этим деньгам, ни за что на свете.
Однажды, спустившись, она увидела Далласа – тот сидел на полу в гостиной с банкой «четвертаков». Запустив руку внутрь банки, он помешивал в ней монеты.
Мистер Хоппер ворвался в комнату, схватил банку и выдернул из неё руку Далласа.
– Ты гнусный воришка! – проревел мистер Хоппер.
Флорида вырвала банку у мистера Хоппера и швырнула её об пол. Монеты и осколки стекла разлетелись по всей комнате, словно сотни серебряных жуков.