Горман получил повышение, видимо, за некомпетентность. Ландер пристально смотрел на Птоу, чуть заметно улыбаясь.
— Когда вы оформили развод, капитан Ландер? Мне необходимо занести эту информацию в ваше дело.
Птоу был сейчас похож на корову, мирно пасущуюся у самого края трясины и не подозревающую, какая опасность грозит ей с подветренной стороны, прячется совсем близко, в черной тени.
И вдруг Ландер заговорил. Заговорил о том, о чем и думать-то не мог. Вообще не мог думать.
— Первый раз она подала на развод за два месяца до моего освобождения. Когда Парижские переговоры застопорились, по-моему, из-за выборов. Но не довела дело до конца. Она ушла через год после моего возвращения. Не берите в голову, Птоу, правительство и так сделало для нас все, что было в силах.
— Конечно, конечно, но надо было…
— Офицер ВМФ приходил к ней несколько раз, когда я попал в плен. Маргарет поила его чаем, а он ее консультировал. Существует стандартная процедура подготовки жен военнопленных. Вы-то наверняка об этом знаете.
— Ну, я полагаю, что в отдельных случаях…
— Он разъяснил ей, что среди вернувшихся домой военнопленных особенно часты случаи гомосексуализма и импотенции. Чтоб она знала, чего ей ждать, понимаете? — Ландер понимал, что нужно остановиться. Совершенно необходимо остановиться.
— Лучше было бы…
— Он сообщил ей, что продолжительность жизни у вернувшихся военнопленных примерно вполовину короче средней. — Ландер широко улыбался.
— Но разумеется, должны быть и другие причины, капитан?
— О, конечно, она и раньше погуливала, если вы это имеете в виду. — Ландер рассмеялся. Старая боль рвала сердце, голову сдавило, словно железным обручем.
Ландер прикрыл глаза, чтобы не видеть, как пульсирует жилка на шее Птоу.
Птоу собрался было рассмеяться, чтобы снискать расположение Ландера. Но как пуританин он был оскорблен в лучших чувствах вульгарной легкостью, с какой Ландер обсуждал проблемы секса. И вовремя передумал. Это спасло ему жизнь.
Птоу снова взялся за папку с делом.
— Вы консультировались со специалистами по этому поводу?
Казалось, теперь Ландер уже не так напряжен.
— Ну разумеется. В военно-морском госпитале Сент-Олбани, у невропатолога консультировался. Он все шипучку какую-то попивал по ходу дела.
— Если вы испытываете необходимость в дальнейших консультациях, я могу вам помочь.
— Мистер Птоу, видите ли, — тут Ландер подмигнул собеседнику, — вы знаете жизнь, я тоже. Такие вещи случаются сплошь да рядом. Я-то пришел к вам совсем по другому поводу. Я хотел выяснить насчет какой-нибудь компенсации за эту клешню. — И Майкл показал ему изуродованную руку.
Вот теперь Птоу почувствовал себя совершенно в своей тарелке. Он вытащил из папки с делом форму номер 214.
— Поскольку вполне очевидно, что вы не утратили трудоспособность, будет трудновато… Но мы изыщем возможности, — тут он подмигнул Ландеру, — и позаботимся о вас.
Когда Ландер вышел из Управления по делам ветеранов и вдохнул липкий и промозглый нью-йоркский воздух, было уже половина пятого, начинался час пик. Майкл стоял на ступенях крыльца, ощущая, как мокрая от пота сорочка холодит спину, и смотрел, как стекает в воронку метро на Двадцать третьей улице поток покупателей, возвращающихся из магазинов одежды. Он не мог даже представить себе, как войдет в вагон метро вместе с ними и они окружат и сдавят его со всех сторон.
Видимо, многие из служащих управления отпросились с работы пораньше.