Стирая границы - Симона Элкелес

Симона Элкелес

Стирая границы

Посвящается Минди.

Когда Бог раздавал дружбу, я выиграла в лотерею.

Первая глава

Райан

Когда ты умираешь, это конец игры.

Ты не возвращаешься, не возрождаешься и не начинаешь заново.

Я сижу в последнем ряду в церкви и наблюдаю, как люди проходят мимо меня, чтобы выразить свои соболезнования вдове Макса Тригера. Она крепко прижимает к себе двух маленьких дочек. Одна из них со слезами на глазах спрашивает, лежит ли ее папа в деревянной коробке перед ними, а миссис Тригер может лишь медленно кивнуть сквозь всхлипы. Ее сын сидит в напряжении в нескольких футах от них, руки сложены на груди.

Я буду всегда помнить Макса как крепкого, словно кремень, пограничника. Несколько мексиканских детей в нашей школе боялись, что он может начать что-то вынюхивать и спрашивать про их родителей и миграционный статус. Но он не искал тех, кто нелегально пересек границу. Он сделал своей миссией уничтожение преступной торговли наркотиками, чтобы следующее поколение не несло это бремя.

Вероятно, Макс Тригер находился в центре какой-то секретной операции, проводимой мексиканскими властями и управлением по борьбе с наркотиками для поимки «Лас Калаверас» – картеля, действующего на границе между Мексикой и США. За это его и застрелили. В лицо. Никто не знает, кто это сделал. Но, даже если бы знали, не сказали бы. Девиз нашего пограничного техасского городка – «За стукачом топор гуляет».

Или что похуже.

Я смотрю на деревянный гроб и гадаю, продолжал бы Макс свою секретную операцию, если бы знал, что умрет и оставит свою жену и детей.

Думаю, да.

– Райан, иди сядь с нами, – зовет меня мама с первого ряда. Она отчаянно машет, а я размышляю, как много алкоголя она выпила, прежде чем появиться здесь.

Я качаю головой в надежде, что она забудет про меня, и пытаюсь смешаться с толпой. Опускаю голову, чтобы не встречаться глазами ни с ней, ни с кем другим, – этому трюку я научился давным-давно, чтобы избежать неприятностей. Иногда это срабатывает.

Иногда нет.

Я понимаю, что это один из тех случаев, когда не сработало, потому что через несколько минут чувствую сильный хлопок по плечу.

– Эй, лузер! Твоя мама хочет, чтобы ты сидел вместе с нами, – выплевывает мой сводный брат-нытик Пи Джей голосом, способным разбить стекло.

Вместо ответа я бросаю на него суровый взгляд, предупреждая, что лучше оставить меня в покое.

– Как хочешь, – невозмутимо отвечает он. – Я все равно не хотел, чтобы ты с нами сидел.

Все здесь знают, что нас не связывает кровь. Я – пасынок-смутьян любимого шерифа Лавленда. Никакие мои действия этого не изменят.

Пи Джей подходит к отцу, стоящему на карауле перед гробом, и что-то ему шепчет. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он доносит на меня. А это слишком жалкий поступок для парня, которому скоро семнадцать. Мой отчим, Пол, также известный как шериф Блэкберн, смотрит в мою сторону с явным отвращением на лице, а Пи Джей одаривает меня едва заметной триумфальной улыбкой.

Я их игнорирую, склоняю голову и делаю единственное, ради чего пришел сюда. Молюсь за Макса Тригера.

Несколько месяцев назад Макс нашел меня в парке на скамейке с карманным ножом в руке. Это было поздно вечером, никого вокруг не было, и я смотрел на блестящее лезвие как на спасение. Когда Макс ко мне подошел, он не стал меня допрашивать или требовать, чтобы я отдал ему нож. Он словно знал, что я собирался сделать, и просто плюхнулся рядом со мной на скамейку. Мы долгое время сидели молча, пока он не сказал своим спокойным, ровным голосом:

– А что, если станет лучше, но ты так и не узнаешь, потому что сдался?

– А что, если не станет? – спросил я, глядя на лезвие.

Он пожал плечами.

– Закон средних чисел гласит, что станет, а я – парень, который знает кое-что о законах. Почему бы мне немного не подержать этот нож, Райан? Будет жаль, если ты случайно порежешься, пока ждешь, когда станет лучше. – Он протянул руку, и я отдал ему свой нож. – Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, звони мне в любое время. Или моему партнеру Лансу Мэттьюзу. Он грубоватый, но хороший парень. – Макс передал мне карточку с телефонными номерами.

Хоть я и знал, что никогда не позвоню, все равно засунул карточку в кошелек, словно это была моя связь со здоровым рассудком.

В тот день Макс Тригер спас мою жизнь. Макс был героем. В отличие от моего отчима.

Я смотрю на мужа мамы в его темно-синей униформе шерифа Лавленда с блестящей золотой звездочкой и именной табличкой, которая гласит: «ПОЛ М. БЛЭКБЕРН, ШЕРИФ». Он любит эту тяжелую синтетическую униформу, но не из-за того, что она означает. Он любит ее за то, как она возносит его эго.

Сейчас Пол приветствует скорбящих у входа. Летние каникулы только начались, и в южном Техасе жарко, как в аду. Интересно, заметят ли они капельки пота на его лице? Может, и нет. Некоторые смотрят на него так, словно он в одиночку защищает целый город от беды. Правда в том, что ему плевать на всех, кроме себя. Он позволяет таким парням, как Макс и Ланс, выполнять грязную работу, пока он прячется в своем большом офисе в полицейском участке Лавленда и присваивает себе лавры за каждое изъятие наркотиков или арест. Можно подумать, он единственный компетентный человек в участке. Он отмахивается от федеральных агентов таможенного патруля, словно они ничтожные выскочки. Хотя некоторые полицейские участки в пограничных городах печально известны тем, что нанимают оборотней в погонах, которым платят картели, чтобы те смотрели в другую сторону.

Я бросаю взгляд на маму, сидящую во втором ряду с Алленом и Пи Джеем, двумя отвратительными сыновьями Пола от первого брака. На маме – маленькое черное кружевное платье из какого-то дизайнерского магазина в городе. Ее руки аккуратно сложены на коленях. Я знаю, что она пьяна, но моя мама становится профи, когда нужно это скрыть. Черт, бьюсь об заклад, Пол не догадывается, что она выдула его дневную дозу этим утром.

А может, ему плевать.

В его ничтожном умишке трофейная жена рядом с ним лишь укрепляет его геройский образ. Необходимость разбираться с ее внебрачным сыном не вяжется с этим образом и ужасно бесит его.

Когда поток горюющих иссякает, появляется компания девочек из Лавленд Хай. На них всех одинаковые короткие платьица на бретельках, и они кучкуются, словно стадо.

– Я не стану сидеть рядом с Райном, – заявляет их самопровозглашенный лидер Микайла Харрис достаточно громко, чтобы я услышал.

Я делаю неприличный жест в ее сторону.

Она грозно смотрит на меня и бормочет: «Придурок», – прежде чем провести пальцами по огненно-рыжим волосам и увести девушек в противоположную часть зала.

Когда я только переехал в Лавленд из Чикаго год назад, мы с Микайлой приглянулись друг другу на вечеринке. Я предупреждал, что не ищу девушку, потому что тренировался, чтобы повысить свой боксерский разряд. Но она почему-то решила, что я передумаю, если мы начнем встречаться. Когда я не согласился боготворить ее, Микайла сделала так, чтобы все знали о моем пребывании в колонии для несовершеннолетних за нападение и крупную кражу авто. Понятия не имею, откуда она узнала, но это неважно. После этого почти все в школе избегали меня.

Пол оставил свой пост и внезапно оказался передо мной. От него воняет дешевым одеколоном.

– Иди сядь рядом с матерью, – приказывает он сквозь сжатые зубы.

– Зачем? Чтобы мы могли притворяться счастливой сплоченной семьей? Да пошло оно.

– Нет, умник. – Он натянуто улыбается только что вошедшей паре, прежде чем вернуться ко мне. – Чтобы твоей матери не пришлось отвечать на вопросы, почему ее сын решил сидеть с незнакомцами на похоронах. Хоть один раз не заставляй ее придумывать тебе оправдания.