– Скучно как-то. Куража нет.
– А зачем вам кураж, – говорю я, – когда и без куража у вас все в порядке…
– Да это на каком уровне посмотреть… Все в порядке, все в порядке… Ни хера не в порядке, – вдруг выдает Надежда, как бы подчеркивая свою тревогу, либо свою дисгармонию с жизнью. – Давай лучше выпьем!
Неожиданное предложение. Через минуту она вернулась с кухни, неся в руках бутылку. В ней было грамм двести жидкости чайного цвета (в милицейских протоколах обычно добавляют: «Предположительно коньяка»). Надежда налила рюмку мне, а потом себе. Выпили. Я подержал коньяк во рту. У меня такой стиль: прежде чем выпить, я держу во рту разного рода жидкости.
Надежда спросила:
– Что, не понравился мой коньячок?
– Да нормально, – отвечаю.
– Нормально, – передразнивает хозяйка. – А ведь мы с тобой пьем настоящий Мартель, привезенный из Франции.
– Давайте заниматься, – возвращаю я ее к делу.
Начали заниматься, и я ей рассказываю про «стакан».4
– Вот табличка всех сделок, вот графики, вот индикатор скользящей средней.5
Рассказываю я ей про индикатор скользящей средней, и сам себе не верю. Думаю: «Как можно заработать на таком вялом рынке? Акции Газпрома колеблются рубль вверх, рубль вниз». Смотрю на Надьку. Она внимательно слушает мои объяснения. К трем часам дня она говорит:
– Володя, хотите супчика с севрюгой?
– Хочу, – отвечаю я.
Наливает она мне супец. Кладет туда зелень, делает бутерброд с черной икрой и опять наливает рюмку коньяка. Выпили. Я закусываю. Думаю про себя:
«Выпивает, значит… Тоска, одиночество… Что-то у нее не так. А что может быть у тетки в пятьдесят лет? Да все, что угодно. Голова может болеть каждый день, месячные там разные, киста развивается в правой груди, да и просто никто не трюхает. Но зачем мне это все знать? Мне надо учить ее, чтобы она зарабатывала деньги, чтобы она разбиралась в стакане, в средних, в моментуме6, чтобы смотрела нефть на Лондонской бирже… Деньги платит одну тысячу рублей в час. Это хорошо… Да еще супцем с севрюгой кормит».
Прошло занятий пять, а может шесть, уже не помню, но процесс идет. Чувствую, схватывает тетка, но все же я не могу взять в толк, зачем ей это все нужно. Как-то раз, на шестом занятии, уже ближе к Новому Году, она мне говорит:
– У меня есть к вам серьезный разговор.
Я ей сразу:
– Валяйте.
Она выдержала минутную паузу и сказала:
– Давайте в следующий раз.
– Хорошо.
Занимались мы с Надеждой раза три в неделю. Понедельник, вторник, иногда в пятницу. Либо во вторник, четверг и пятницу. Наш разговор проходил в четверг, в середине декабря. Когда я покидал квартиру, то спросил мою ученицу:
– Ну что, когда встретимся снова?
– На следующей неделе. Созвонимся…
Начинается следующая неделя. Понедельник тишина, вторник тишина, среда, четверг… От Надежды никаких звонков. А вот уже и Новый Год наступает. Я думаю:
«Самому что ли позвонить? С другой стороны, а кому нужны эти занятия? Мне что ли они нужны? Обещала, пусть сама и звонит. У меня и так большая нагрузка, чего же я буду ей названивать»?
Одним словом, проходит неделя, другая, уже день стал прибавляться, уже с Константином обучаем новые группы слушателей, проводим круглые столы, в голову приходят новые идеи… От Надежды вестей нет. Я уже стал ее забывать. Где-то в феврале раздается звонок:
– Владимир привет! Это Надежда. Может, продолжим образование?
Я отвечаю сдавленным голосом:
– Давайте продолжим.
– Приезжайте завтра. Помните, как ехать?
– Хорошо приеду к двенадцати часам.
– А к десяти не сможете?
В этом месте я отвечаю жестко:
– Смогу только к двенадцати.
– Ну, хорошо, жду вас к двенадцати.
Приезжаю. Опять кофе, опять коньяк, опять супец.
– Надежда, куда же вы пропали? – я задаю вопрос, который вертелся у меня на языке с того момента, как я пересек порог ее квартиры.
В ответ она мне говорит:
– Я была в Лондоне, у своего мужа.
– Ну, и как муж? – бестактно вырвалась у меня.
– Муж хорошо, а что с ним будет? Я замужем уже во второй раз, и поэтому этих мужей знаю довольно хорошо. Мой первый муж был горный инженер…
На этом моменте Надежда задумалась. Я ей говорю:
– Давайте заниматься.
Опять сидим, опять занимаемся. Образовательный процесс вроде идет. Надежда меня внимательно слушает. Примерно через час после начала занятий она берет сигарету и, не закуривая, начинает внимательно меня рассматривать, как будто впервые видит. Она медленно говорит:
– Володя, у меня к вам есть серьезный разговор.
– Я вас внимательно слушаю.
Надежда медленно закуривает, делает несколько глубоких затяжек, долго смотрит на пепельницу. Затем без слов берет бутылку коньяка и резко наливает в рюмки себе и мне:
– Давайте сначала выпьем.
Выпили. Опять пауза. Рассматривает свои ногти, затем опять резко наливает коньяк, как будто задавшись целью выпить всю бутылку:
– Володя, – начала она, – я бы хотела вам предложить один проект.
Я про себя думаю: «Что это с ней? Пьяная сделалась только с одной рюмки».
– Дело в том, что я богата, – продолжала она. – У меня есть проблемы, но у меня также есть деньги, которые не работают, как надо… . Я хочу предложить вам взять в управление сумму в один миллион долларов на условиях, которые я готова с вами обсудить.
Теперь уже настала моя очередь взять паузу. Рука Надежды тянется к бутылке. Мы опять выпили. Она мне говорит:
– Вы готовы со мной сотрудничать?
Я отвечаю через паузу:
– Готов.
А сам про себя думаю:
«А вдруг не готов? Сумма то немалая – один миллион долларов…»
И тут меня затрясло мелкой дрожью. Я сильно вспотел. Тем временем Надежда развивала свою идею:
– Вы понимаете, это для меня очень важно – сотрудничать с вами. Если все пойдет хорошо, то я могу резко увеличить количество денег, которые будут у вас в управлении.
В этом месте я ей говорю:
– А сколько денег у вас вообще есть? Я имею в виду свободные?
– Десять миллионов долларов, но я хочу пока рискнуть только одним миллионом.
Тут в разговоре возникла пауза, которую Надежда разрядила, опять разлив коньяк по рюмкам:
– Ну, за успех нашего предпринимательства!
Мы выпили, и здесь я ей выдаю:
– Мои условия следующие. С прибыли – двадцать пять процентов.
Она:
– Хорошо.
Я продолжаю:
– Если заработаем, скажем, сто тысяч долларов, то моя доля – двадцать пять тысяч.
Она отвечает:
– А налог в тринадцать процентов кто будет платить?
Я про себя подумал: «Неплохо считает». Через паузу отвечаю:
– Хорошо, пускай будет двадцать два процента.
Она:
– У меня получилось двадцать один и семьдесят пять сотых.
Я говорю с нажимом:
– Давайте округлим до двадцати двух.
– Ладно, по рукам.
И опять коньяк в рюмку. Не забывает налить также и мне. Я, серьезно:
– Эти деньги вам надо внести на счет в фирму Боцман плюс.
Она:
– Так у меня там счет уже открыт! Я внесла на него двести тысяч рублей.
Я кивнул головой и продолжил:
– Когда переведете всю сумму, сообщите мне. Деньги должны быть распределены следующем образом… Кстати, какой у нас сейчас валютный курс?
Она:
– Так, сейчас посмотрю, – моя ученица открывает сайт Центрального банка. – Один доллар США – двадцать шесть рублей семнадцать копеек.
– Значит, – продолжаю я, – на вашем счете будет двадцать шесть миллионов триста семьдесят тысяч рублей. Правильно?
– Да, где-то так.
В этом месте я говорю ей очень строго:
– Не где-то, а именно так! Двадцать миллионов рублей остаются на счете для покупки акций российских приватизированных предприятий, а шесть миллионов триста семьдесят тысяч рублей мы с вами загоняем на срочный рынок, где будем торговать фьючерсами и опционами,7 – быстро прикинул я и выдал мой проект Надежде.
Она отреагировала довольно бурно:
– Но я же не умею торговать фьючерсами! И тем более какими-то… Как их там? А, опционами.
Я парирую:
– Зато я умею… Торговать будем следующим образом. Я вам звоню и говорю, когда покупать, когда продавать.
– Володя, мне все понятно.
– Вы в ближайшее время в Лондон не собираетесь?