Сидим, пьем коньяк. Она забрасывает ногу на ногу, и говорит:
– Все же хорошо, что мы с вами встретились… Что бы я без вас делала…
Закончив эту фразу, она порывисто встает с кожаного дивана и уходит в прихожую. Возвращается с элегантной сумочкой. Достает из нее пачку долларов, быстро отсчитывает семь тысяч семьсот, и со славами «Заслужили, получите», дает мне. Я пересчитываю и говорю:
– Надежда, я должен вам сдачи сорок долларов.
– Да ладно, Владимир, не будем мелочиться. Вы научили меня торговать и это мне безумно нравится.
– Спасибо, конечно, но знайте, что путь трейдера тернист и порой очень тяжел. Сегодня у вас получилось очень хорошо, но нельзя расслабляться, надо совершенствоваться и дальше.
– Хорошо Владимир, я попробую торговать одна, но периодически буду обращаться к вам за советом. Договорились?
– Договорились. Обращайтесь, спрашивайте, но помните о торговой дисциплине.
Прошел день, прошел другой, а на фондовом рынке ничего существенного не происходило. Акции «Газпрома» вяло колебалась в ценовом диапазоне двести восемьдесят пять-двести восемьдесят восемь рублей. Одним словом, полный стояк.
Наступила середина апреля. Поигрывает веселыми лучиками солнышко. Стоит замечательная погода, уже потихоньку начинают разворачиваться зеленые листочки. У меня очень хорошее настроение, так как появились какие-то деньги и не надо судорожно думать, где достать хотя бы одну тысячу рублей. Жизнь потихонечку налаживается. Проходит еще несколько дней, звонит Надежда:
– Ну что, Владимир, пора брать Газ?
– Не знаю… Рынок стоит. Думаю, что покупать рано, нет тенденции на повышение.
– А мне тут сон приснился, будто я мою огромного слона, а потом этот слон медленно лезет на огромную гору.
– Ну и что? Причем здесь слон и акции Газпрома? Я что-то не понимаю? Слон – вроде не бык.13
– Да ты вообще ничего не понимаешь, ни в снах, ни в слонах, ни в женщинах, ни в акциях.
И тут же Надежда отключилась. Как выражается молодежь «типа поговорили о фондовом рынке».
В этот день она мне звонила еще несколько раз, сообщив, кроме всего прочего, что, несмотря на мои предостережения, она все же купила акции «Газпрома» в размере двадцати тысяч бумаг по цене двести восемьдесят девять рублей за одну штуку.
– И толканули цену акций Газпрома на целый рубль, – усмехнулся я.
– Да, толканула, – сказала она весело. – А чего не толкануть, коль цена никуда не двигается. Надо же пацанам путь указать, а то совсем зачахнут у своих компьютеров, ха-ха-ха.
Смотрю на экран монитора и про себя думаю: «Ай, да Надька, ай да молодец – опять Газ начал расти, опять она денег поднимает». На следующей день Надежда покупала «Газ» еще и еще, по более высоким ценам, а через день сообщила, что купила на все оставшиеся деньги шестьдесят тысяч акций по цене где-то двести девяносто шесть рублей.
– Надежда, – спросил я ее. – А на основании чего вы покупаете?
– На основании моего сна – слон на горе, да и чуйка подсказывает, что Газ будет скоро стоить больше трехсот рублей. Вот там я и буду брать прибыль.14
Через калькулятор я «пробил» ее покупку и вижу, что она накупила «Газпрома» на все свои деньги – на двадцать три миллиона рублей! «Очень рисково она действует, – отметил я. – Как бы это все не обернулось против нее. Очень плохой Доу-Джонс,15 Европа поглядывает вниз, Азия со своими японцами и китайцами готова обвалиться, а она накупила на все. Позиция у нее очень рисковая». Но Надежда меня не слушает. Слон на горе – это ее главный аргумент.
К обеду котировки «Газа» подросли, и торговля пошла по цене двести девяносто семь рублей сорок копеек. «Что же так миллионерам везет, – думал я. – Что ни сделают, все туда… А вот, если бы я купил, то наверняка бы цена по Газу завалилась, и открытая позиция вымотала бы всю душу».
Итак, цена по нашему эмитенту потихонечку подрастала, но достичь уровня в триста рублей никак не могла. Проходит один день, другой, третий – цена болтается в небольшом торговом коридоре.16
– Надежда, – говорю я моей ученице как можно спокойнее. – Мне ситуация не нравится… Видите, цена не растет уже третий день. Это не очень хорошие признаки. Сейчас мы находимся в области высоких цен. Возможно, отсюда цена начнет снижаться и необходимо будет довольно быстро закрыть вашу позицию, то есть, продать все ваши акции в рынок.
– Даже и не подумаю, – парирует она. – Что, разве цена прошла уровень в триста рублей? Продавать буду не ниже трехсот… Я поставила себе цель, и я ее добьюсь.
И добавляет мягким голосом:
– Владимир, мне сейчас очень нужны деньги.
«Ха! Ей деньги нужны, а другим деньги как бы и не нужны, – меня охватила злоба. – Вот, чертовы миллионеры, все им мало… Денег, как грязи! Есть десять миллионов долларов, и оказывается, что это очень мало, и денег не хватает ни на что»!
Я пошел на кухню, поесть борща. Его сварила Катюшечка, моя жена. Я ем борщ и возмущаюсь Надькиными приколами насчет нехватки денег:
«Сколько Бог вам ни дает – все вам мало! А тут бьешься, бьешься, чтобы заработать лишнюю тысячу рублей и хрена лысого. Ну, где здесь вселенская справедливость? Эти Абрамовичи, Мордуховичи, Дерипаски… Как ни заглянешь в Форбс, так они каждый год по несколько миллиардов долларов прибавляют, а тут только концы с концами едва сводишь».
Возвращаюсь обратно к компьютеру. Мать честная! За то время, что я ел борщ и завидовал миллиардерам, цена на «Газ» просто рухнула. Я не верю своим глазам. Торговля идет на уровне двести восемьдесят девять рублей… И это за пятнадцать минут! «Это на девять рублей ниже, чем последняя покупка Надьки, – я беру в руку калькулятор. – Ого! Надежда потеряла уже полмиллиона рублей».
Набираю ее номер, а она что-то мычит в трубку. Понимаю, что моя ученица в шоке. Конечно, она ничего не продала и осталась в открытой позиции на все свои деньги. Фондовый рынок – это довольно рисковый сектор экономики и я Надежду об этом предупреждал. Очень часто начинающие торговцы, зарабатывая на первых сделках большие деньги, потом отдают рынку все.
В этот день закрытие «Газа»17 было зафиксировано на уровне двести восемьдесят три рубля. В США вышли очень плохие новости, касающиеся перспектив экономического развития на ближайший год. Как следствие, все цены на акции в мире полетели вниз, потому что когда заболевает Америка, чихают на всех остальных континентах.
На следующий день для тех, кто остался в акциях, наступила катастрофа. Фондовый рынок России открылся резко вниз. Цена на «Газ» – двести семьдесят пять рублей! Тут уж мне стало не до злорадства. Я понял, что надо спасать Надьку. Но моя подопечная на звонки не отвечает. Я вообще не знаю, что с ней. «Как бы с горя не спилась, – в голове замелькали нерадостные мысли. – Она у нас ведь любит выпить». К обеду цены были еще ниже, и, что самое неприятное, не было видно, где рынок успокоится. Только к вечеру я дозвонился до Надежды. Она отвечает мрачно. Чувствую, что крепко приняла. Я пытаюсь ее убедить:
– Если цена пойдет ниже, надо закрывать позицию.
– Как закрывать? Ты что, предлагаешь мне продать мои акции по таким ценам?! – в голосе Надежды я услышал сталинские интонации («ви что, товарищ, прэдлагаете сдать нэмцам Москву?»), и дальше идут ругательства. – Ты что, идиот? Как я могу закрыться, когда у меня такие убытки. Ты, козел, ты что мне предлагаешь?
Про себя я подумал:
«Тут бы закрыться по стопу18, кончить всю эту историю. Раз пошла такая пьянка, и, раз пошли такие базары, то о каком сотрудничестве может идти речь»?
Но вместо этого я почему то начинаю либеральничать:
– Да ладно, – говорю я ей как можно мягче, – что ты взъерепенилась? Разве не понимаешь, что цена может уйти значительно ниже, и потери будут во много раз больше?
– Пошел на хер, сраный козел, – говорит она мне. – На хер ты мне нужен со своими советами? Много ты на рынке поднял денег? Да такие объемы, которыми я управляю, тебе и не снились! Возьму сейчас денег подкачаю на свой счет, пару лимонов грина, и еще куплю, вот тебе и вся стратегия. Я здесь все поняла. Эти обвалы делают классные пацаны, чтобы вытряхнуть из акций слабаков, вроде тебя. А я сильная женщина, и буду закрывать Газ только выше трехсот рублей. Я торгую на свои деньги, и не лезь ко мне со своими идиотскими советами. Пошел на хер, добродетель хренов!