Ему хватает забот с пьяными американцами.
— Крупный план ног. Синяки вокруг лодыжек.
— Свежие синяки, — уточняет капитан. — Может, хватал ее за ноги.
— Не исключено. Они определенно не от повязок.
Было бы, конечно, лучше, если бы капитан Пома не сидел так близко, но отодвинуться некуда, разве что въехать со стулом в стену. И было бы лучше, если бы он не дотрагивался до нее, когда тянется за фотографией.
— Ноги недавно выбриты, — продолжает Скарпетта. — Я бы сказала: выбриты не раньше чем за двадцать четыре часа до смерти. Волосков почти не видно. Путешествуя с подругами, она думала о том, чтобы выглядеть лучше. Это может быть важно. Надеялась с кем-то встретиться?
— Конечно. Три молодые женщины в поиске молодых людей.
Краем глаза она замечает, как Бентон делает знак официанту принести еще бутылку вина.
— Дрю — знаменитость. Мне говорили, она была очень осторожна в отношениях с незнакомыми людьми и не терпела приставаний.
— Непонятно, почему она пила, — говорит Бентон.
— Речь не идет о хроническом пьянстве. Посмотрите на фотографии — она в хорошей физической форме, подтянута, у нее отлично развита мускулатура. Если она и пила, то лишь недолго, и ее недавний успех это подтверждает. Опять-таки встает вопрос: не случилось ли чего-то в последнее время? Может быть, какое-то сильное эмоциональное потрясение?
— Подавленность. Неуравновешенность. Злоупотребление алкоголем, — перечисляет Бентон. — Такой человек — легкая добыча для хищника.
— Именно это, думаю, с ней и случилось, — заключает капитан Пома. — Случайность. Легкая добыча. Одна на площади Испании, где она встретила золотого мима.
Золотой мим исполнил свой номер, и Дрю бросила монету в его кружку, а он — к ее радости — показал еще один номер.
Она отказалась пойти с подругами. Последнее, что она сказала им, было: «Под всей этой золотой краской скрывается очень симпатичный итальянец». Последнее, что подруги сказали ей, было: «Может, он и не итальянец». Ценное замечание — ведь мимы не разговаривают.
Дрю предложила им погулять без нее, пройтись по магазинам на виа деи Кондотти и пообещала встретить их на пьяцца Навона, у фонтана Четырех рек, где они ждали ее долго-долго. Девушки рассказали капитану Поме, что попробовали хрустящих вафель, которые делают из яиц, картофельной муки и сахара, а потом еще посмеялись над итальянскими мальчишками, которые обстреливали их из баблгана. Вместо этого подруги Дрю сделали временные татуировки и упросили уличных музыкантов сыграть несколько американских мелодий на свирели. Они признались, что выпили немного за ленчем и вели себя глупо.
О Дрю они сказали, что она была «выпивши». По их словам, она не считала себя хорошенькой и говорила, что люди смотрят на нее только потому, что узнают в ней известную теннисистку, хотя на самом деле многих привлекала ее красота. «Те, кто не интересуется теннисом, не узнавали ее, потому что никогда и не видели, — объяснила капитану Поме одна из подруг. — Дрю просто не понимала, какая она красивая».
За главным блюдом капитан рассказывает, а Бентон в основном пьет, и Скарпетта знает, о чем он думает — что ей нужно отвергать авансы капитана и держаться от него подальше, но для этого ей пришлось бы просто-напросто выйти из-за стола и, может быть, даже из траттории. Бентон считает капитана прохвостом, потому что судмедэксперт не должен допрашивать свидетелей, как будто он детектив, и заниматься расследованием. Это противоречит здравому смыслу. А еще его задевает, что итальянец говорит только о себе, не упоминая никого из тех, кто тоже бьется над этим делом.