Шесть сокровищ Йосипа - Чапаева Алена

Алена Чапаева, Ева Чапа

Шесть сокровищ Йосипа

Часть первая. В поисках чаши

 Селение, лишь на треть состоявшее из каменных домов, было почти не пригодно для круглогодичного обитания; тем не менее, значительная часть гоев жила тут постоянно. Как же возможно было существовать зимою в помещении с прохудившейся крышей и щелями толщиной в ладонь? Подобная мысль вызывала у Йосипа недоумение и тоскливое сочувствие. Он-то сам был из богатой семьи, и нищета была для него чем-то сродни страшных сказок, рассказываемых нянечкой на ночь.

 Задать любой вопрос здесь было совершенно некому – кругом выглядывали такие испуганные лица, что свободолюбивый Йосип невольно содрогнулся от чувства, похожего, скорее, на отвращение, нежели на сострадание.

 Рыцарь знал, что христианину негоже испытывать подобные эмоции по отношению к ближнему, будь хоть тот даже тот язычник, и трижды гой, и торопливо пробормотал молитву, дабы укротить неуместную, как ему показалось, гордыню.

 Местные зеваки с разинутыми ртами глядели на рослого, ни чета им, мужчину, одетого в хорошую одежду, и защищенного доспехом, по которому в добавок скатывалась шелковистая шкурка золотистой лисицы. Йосип осознал, что выглядит для собравшихся солнцеподобно, и снова наполнился моложавой гордыней. Правдивость горделивой мысли подтвердилась неожиданной выходкой язычников – все они вдруг пали ниц, прямо под копыта гнедого, как земля, коня. Скакун, не привыкший к подобным трюкам, встал на дыбы, и чуть было на смерть не передавил сразу пятерых зевак. После этого Йосип счел нужным спешиться, но тут же пожалел об этом, ибо его новехонький сапог угодил в кучу навоза.

 Язычники смотрели на «солнцеподобного» снизу вверх, стараясь встречаться взглядами. Йосип быстро прошел мимо них, волоча за собой перепуганную лошадь. Он никогда бы не остановился в подобной дыре, но карта указывала именно на эту реку, и эту гору.

 Таверны здесь не было, в бараках, по всей вероятности, было полно крыс, и люди, судя по их худобе, голодали. О том, чтобы купить пищи, и речи быть не могло. Испросить ночлег здесь Йосип бы побрезговал – в этих трущобах можно было схлопотать чесотку, или еще какую-нибудь заразу, от которой потом спасу не будет.

 Размышляя об этом, рыцарь добрел до середины поселения, где было сооружено что-то вроде языческого капища. Мысленно плюнув, он размашисто перекрестился и неожиданно замер. На вершине капища был Тот Самый Знак. Это означало, что Йосип у цели.

 ***

 Йосип родился в очень набожной семье. Его мать, Катарина, до замужества служила послушницей в монастыре, а отец, Сысой, был хоть и не священник, а богатый землевладелец, почитал Всех Святых, а особенно Иосифа Аримафейского, хранителя Святынь Божиих. В честь него он и назвал старшего сына.

 Часто отец после ужина рассказывал семье истории о Святых и Великомучениках, особенно выделяя подвиги Иосифа Аримафейского, собравшего неисчислимые духовные скарбы, главным из которых была Чаша Грааля. Иосип искренне интересовался жизнью своего Святого, все время задавая вопросы, не имеющие, правда, отношения к его духовной жизни. Как именно Йосиф тело христово выпросил у Пилата? Веревки использовал ли? А чашу куда дел?

 У Сысоя и Катарины было девять детей. Йосип был вторым по счету, но старшим из сыновей, 1281 года от Рождества Христова. Кроме него, у четы было еще только два сына, а все другие дети были рождены девочками. Среди девиц особой красотою и талантом выделялась старшая, Магдалена, чем и вызывала серьезное беспокойство отца, дескать, назвал на свою голову в честь, хоть и раскаявшейся, но грешницы. Йосип был старший сын, и все имение должно было после смерти отца перейти к нему.

 Если в письме и чтении Йосип, можно сказать, преуспел, то латынь ему никак не давалась. Когда требовалось проспрягать, к примеру, глаголы, Йосип просто списывал должное у братьев, или у Магдалены (которую одну из сестер отец отправил с братьями на обучение, дабы девица тщеславию от красоты своей не поддалась).

 Наследник поместья не отличался большою смекалкой, но был приятен статностью и ликом. Братья, зная его доверчивость, частенько подшучивали над ним, то вещая из-под лавки «наставления» змееподобным голосом, то посылая «знаки» вроде упавшего с потолка медного гроша.

 Когда Йосипу стукнуло восемнадцать, а его братьям – пятнадцать и тринадцать, до среднего Петра как-то вдруг дошло, что, пропади Йоська пропадом где-нибудь на болотах, наследником папенькиных имений будет он, Петр. Так шутки брата стали коварнее, а подпруги Йосипова скакуна слабее.

 Брат, наблюдавший за ним с рождения, в тайне считал Йосипа слабоумным, но виду не подавал, посему как грел его душу коварнейший план. Пока что шестнадцатилетний мальчишка не мог еще совершить злое умно, он совершал его по-детски.

 Нарисовать карту с пометкой нахождения Чаши Грааля пришло Петру в голову после очередного семейного вечера. Он взял кусок овечьей кожи, из которой шили разные предметы вроде сумок или обувки для девочек, и нарисовал там первую в жизни карту с указанием места, где находится Чаша Грааля. Для убедительности использовал латынь и скрижаль собственного изобретения.

 Благополучно спрятав кожу в лесу, на следующий день он потащил братьев охотиться на белок, и, как бы случайно, опрокинул бревно, под которым и была карта. Как и предполагал Петер, Йосип затрепетал от нетерпения и уже на следующий день седлал коня. Оставалось только «подправить» кой-чего в конской сбруе и положиться на «милость» злого случая.

 Знак, который пришел в голову Петру, был увиден им в каком-то свитке; там говорилось что-то про «тар» или «титр», а знак представлял из себя око с лучами- ресницами. Откуда было знать мальчишке, которого воспитывали в строгости и покорности божьей силе про разные языческие знаки? Он нарисовал то, что видел когда-то, и все. Приписал рядом название самого дальнего города своей провинции…

 Так Йосип оказался за сотню миль от родного дома, в каком-то диком поселении, где даже кони-то были дивом.

 ***

 Йосип привязал коня и трижды обошел капище. За ним по пятам прошли три круга два мальчика-оборванца. Йосип остановился. Мальчишки тоже. За рыцарем наблюдали человек двадцать, но подойти не решался никто.

 Йосип не знал, что делать дальше. На карте было четко указано, что чаша должна быть под глазом. Стало быть, надо копать. Йосип почувствовал себя бессильным, ибо не взял с собою ни одного из слуг. Он готов был отвоевать чашу силой и взял меч. Он готов был отвоевать чашу молитвой, и взял псалтирь. Но он не готов был копать, и не взял лопату.

 Йосип снова посмотрел на кучку перепуганных его визитом язычников. В основном это были женщины и дети. Среди мужчин был заметно высок только один, но он был какой-то хромой. «Интересно, куда подевались их мужики?»– подумал Йосип. Он попытался заговорить с местными, но они только таращили на него глаза, не понимая ни слова.

 Следовало изучить окрестности, и, может, заночевать в лесу. Прошлую ночь Йосип ночевал в харчевне, что было не удобно, так как вместо мягкого пуха, как дома, ему постелили всего-навсего рогожу, напичканную соломой. Здесь не пришлось бы рассчитывать и на это. В лесу зимой сын богача и землевладельца не ночевал ни разу, но отец рассказывал, что нужно сделать настил из веток, и тогда не холодно.

 Йосип быстро глянул на лошадь. Та словно поняла его взгляд и молча легла на землю. Этот упрямый конь всегда так делал, когда не хотел идти. Йосип почувствовал, что руки сковывает холод – к вечеру прибывал мороз. Он поискал у себя в кишени медь и дал мальчишкам по половинке самой мелкой монеты.