Рождение второго ребенка закрепило за Андреем статус обеспеченного примерного семьянина, с Татьяной они жили душа в душу, случавшиеся иногда ссоры – а как же без них – были несерьезны и не омрачали их тихое семейное счастье. Когда обе девочки пошли в школу, Татьяна тоже захотела выйти на работу. Особой надобности в дополнительном заработке семья не испытывала – работая фактически на трех работах, Андрей даже умудрялся откладывать деньги на новую квартиру – о будущем дочек надо было думать заранее. Жизнь плавно катилась по устойчивой колее – днём работа, вечером тренировки и семья, по выходным опять–таки семья и единственное, кроме занятий боевыми искусствами, хобби – дельтапланеризм и парашютный спорт, которым Андрей, с детства грезивший о небе, посвящал всё остальное свободное время. Андрей был счастлив – он получил всё, о чём мечтал и к чему стремился. Казалось, белая полоса в жизни Андрея будет длиться вечно, плавно перейдя в счастливую старость, совсем как в сказке – и жили они долго и счастливо… Автобус, в котором ехала жена и обеими дочками, проезжая по мосту, сбил ограждение и упал в реку. Водитель ли уснул за рулем, или была виновата старая, не раз ремонтировавшаяся техника – установить не удалось, водитель погиб вместе с пассажирами. Жизнь остановилась. С института Андрей уволился – ежедневно смотреть на сочувствующие лица коллег было выше того, что он мог вынести. И пусть учить работников конторы он все ещё продолжал, вести свои группы Батя Андрею не дал – достаточно было взглянуть в пустые бездушные глаза, чтобы начать серьезно опасаться за здоровье его учеников. Андрей стал целыми днями пропадать в спортивном зале, с головой уйдя в тренировки, возможно, для того, чтобы попытаться снова найти потерянный смысл в жизни.
Денег теперь хватало с лихвой, да и тратить их было особо некуда. Самому Андрею многого не требовалось – неприхотливый, он одевался чисто, но неброско, ел мало, в ресторанах не питался, вторая квартира ему была уже не нужна. Неизвестно, чем бы закончилось это бесцельное и бездумное состояние, если бы Батя не стал ежегодно заставлять его брать отпуск и уматывать «к черту на рога». Искомое место нашлось на бескрайних сибирских просторах, на холме у излучины прозрачной быстрой сибирской реки, в тайге, в сотнях километров от ближайшего человеческого жилья. Добираясь поездом до Иркутска, Андрей закупал продукты и на попутках добирался до верховьев Лены. Оттуда сплавлялся на катамаране вниз по течению на пару сотен километров, в глухую тайгу, чтобы на прибрежном, покрытом вековыми елями холме с лысой верхушкой на месяц слиться с девственной природой. Обратно возвращался, сплавляясь до Усть–Кута, чтобы там пересесть на проходящий поезд. Три года Андрей в конце лета неизменно проводил свой отпускной месяц, не только с утра и до вечера истязая своё тело в изнурительных тренировках, но и, уединившись с дикой природой, медитировал на вершине безымянного холма, встречая восход и провожая закат в бесплодных попытках обретения смысла жизни, который, похоже, безвозвратно потерял.
Вот и сейчас Андрей повторял ритуал, ни на йоту не изменившийся за последние две недели. Солнце уже взошло, начинало ощутимо припекать, капельки воды испарились с неподвижного загорелого тела. Плавным движением Андрей поднялся, потянувшись и разминая немного затекшие от неподвижности ноги, и не спеша стал спускаться с вершины холма к реке. Надо ещё поплавать, размяв мышцы, затем наловить рыбы, приготовить обед, и до самого вечера посвятить себя тренировке, чтобы, омыв разгоряченное, просоленное многочасовыми истязаниями тело, подняться на холм для проводов уходящего дня.
Спустившись к песчаному пляжу, Андрей обошел привязанный к берегу катамаран, снял и положил в него короткие льняные штаны, оставшись голышом, затем зашел по грудь в воду и, мощными размеренными гребками удаляясь от берега, поплыл против течения. Сначала он хотел проплыть пару сотен метров вверх по течению и вернуться, чтобы разжечь костёр и заняться приготовлением завтрака – настроения долго плавать у него не было. Но, пересилив себя, он всё же решил размяться побольше и отплыть вверх по течению на километр–другой, даже не подозревая, что это в общем–то спонтанное решение замкнёт между собой целую вереницу на первый взгляд случайных событий и круто изменит всю его последующую жизнь.
Километр – не такая уж и большая дистанция, Андрей осилил её довольно быстро и уже собирался возвращаться в лагерь, как вдруг солнце померкло, закрывшись стремительно опускающейся тенью, на спину навалилась свинцовая тяжесть, вдавливая его в реку и судорожными спазмами сжимая легкие… Очередной натужный вдох погнал в легкие не воздух, а воду, в глазах помутилось, и сознание провалилось в спасительную темноту…
Глава 2
Оканийский научно–исследовательский звездолет Омега приближался к заурядной желтой звезде на задворках неизвестной спиральной галактики. Древняя цивилизация Оканы, сотни эонов13 назад впервые покинувшая материнскую планету, в последние тысячелетия всё более неохотно снаряжала дальние исследовательские экспедиции – обходились для империи они слишком дорого, а экономических или культурных дивидендов приносили пренебрежимо мало. Ученый совет имперского научно–исследовательского института внеземных форм жизни Окааны, столицы планеты Окана и одноименной империи, все более неохотно выделял из исследовательского бюджета, и так не слишком богатого, значительные ресурсы на никому в последнее время не нужные, за исключением, разумеется, узкой группы учёных–энтузиастов, исследования далеких галактик. Тому было много причин, и главной являлась даже не необходимость более тщательного исследования близлежащих галактик, не говоря уже о том, что в собственных галактиках до сих пор оставались обширные неисследованные или малоисследованные пространства, охватывающие порой целые звёздные скопления… Основной причиной являлась все возрастающая напряженность в дипломатических отношениях с Таурийской цивилизацией инсектоидов, подмявшей под себя соседние с империей галактики. И пусть отдельные либерально настроенные члены парламента говорят, что во вселенной места много и хватит на всех – суровая действительность показала, что двум столь разным цивилизациям в соседних галактиках оказалось тесно. Так, по крайней мере, информировал совет кланов департамент имперской государственной безопасности. Межрасовые конфликты на задворках окраинных галактик, граничивших с таурийцами, вспыхивали все чаще и чаще – только за последние эоны их количество возросло в несколько раз. Борьба, как всегда, велась за ресурсы – у обоих цивилизаций оказалась сходная кормовая база и, соответственно, обе цивилизации претендовали на вновь открывающиеся планеты водно–кислородного типа. Ресурсы, впрочем, тоже были далеко не лишними…
Сложившаяся политическая ситуация перенаправила приоритеты оканийцев с исследования дальних уголков вселенной на несколько ближайших галактик, до которых могли дотянуться таурийцы, и заставила их сосредоточиться на вопросах выживания расы – глобальные проблемы познания вселенной временно отошли на второй план. Практика показала – таурийцы, закрепившись на подходящей планете, быстро прибирали к рукам всю звездную систему вместе с прилегающим к ней космическим пространством, и сковырнуть их оттуда было уже практически невозможно. Развязывать общегалактическую войну империя обоснованно опасалась – имперские аналитики, тщательно просчитав все возможные варианты, учтя все нюансы и вероятности, сложив все плюсы и минусы, единогласно сходились во мнении, что в случае полномасштабной межгалактической войны обе империи взаимно уничтожат друг друга, скатившись до уровня первобытного существования. Промышленность империи, правда, так до сих пор и не переключилась на военные рельсы, однако расходы на оборону и военный сектор экономики резко возросли, военно–промышленный комплекс развивался в несколько раз быстрее всех остальных направлений – естественно, за их счет.