Возможно, чтобы защитить Сёити от маминого гнева, тетя больше не стала нам звонить, а я в конечном счете так и не получила приюта в тетином доме.
— Перед смертью мама не переставала повторять: “В последнее время во сне я часто вижу твою кузину, Юмико-тян. Не иначе как с ней что-то случилось. Мы с сестрой разругались, но сердце мое постоянно болит оттого, что Юмико-тян с ее чрезвычайно красивой и чистой душой оказалась выкинутой в этот грязный мир. Самой мне уже ничего не исправить, мне нужна твоя помощь. Tы сделаешь это”, — сказал Сёити.
—Если дело касается меня, то и тебе ничего хорошего это не сулит, — заметила я.
—Не понимаю, о чем ты, но раз уж я решился прийти сюда, то сразу не уйду, — твердо произнес он и расположился в углу комнаты. Затем его голос смягчился: — На самом деле это была предсмертная воля моей мамы. Она сказала: “Это единственный грех в моей жизни, в котором я раскаиваюсь, и если ты не пообещаешь, что сделаешь все, чтобы выполнить мою просьбу, я не смогу умереть спокойно”. Вот почему я, используя все свои связи, упорно искал тебя, — добавил Сёити.
Сказанное им вернуло меня назад, в наше прошлое. Туда, где мы месили лепешки. К тем ощущениям, которые я испытывала, когда мы играли, касаясь плечами.
—Вот уж правда, ты всегда был маменькиным сынком, — сказала я.
—Мужчины по большому счету все маменькины сынки, — заметил Сёити. — К тому же после смерти отца я решил, что всегда буду защищать маму, и довольно долгое время помогал ей и решал все свои вопросы сам. Но с тех пор, как начал работать, я был постоянно очень занят и был вынужден переложить домашние дела на маму. В связи с этим я чувствую свою вину перед ней. И вот теперь хочу использовать выделенное мне время, которое планировал посвятить уходу за больной мамой, на то, чтобы исполнить ее желание. Дело вовсе не в том, что в своей жизни я не видел ничего и никого, кроме мамы, и не в том, что мы были с ней так дружны. — На лице Сёити не наблюдалось ни тени улыбки. — Думаю, твоя мама была такой же — видимо, это специфика их воспитания и уклада жизни. Действительно, в маминых предсмертных словах чувствовалась такая торжественность и озабоченность. Я абсолютно проникся ими и понял: если подобные люди просят тебя о чем-то сокровенном — это серьезно. Интуитивно я уверен, что, если не сдержу обещание, в личной жизни будущее не заладится.Как неожиданно... И это несмотря на то, что у тебя самого не было особого желания помогать мне? Несмотря на то, что ты практически забыл о моем существовании? — удивилась я.
Про себя я отметила, что он всегда был так прямолинеен в своей манере высказываться, и решила, что сама могу позволить себе быть откровенной.
— Раз моя матушка так волновалась за Юмико-тян, раз она так любила ее, значит, Юмико-тян — это человек, который совершенно точно стоит того. И тем не менее я здесь, чтобы разобраться, тот ли это человек, которому я захочу помогать, не жалея своего времени, — ответил Сёити.
Его резкие и четкие слова развеяли мои сомнения относительно его грубого поведения, вызванного тем, что он немного не в себе или попросту ни на что не способен. Я была восхищена его удачными фразами и правильным порядком, в каком он их выстраивает. Его прямота заключалась не в том, чтобы просто изложить все целиком, а в том, чтобы отбросить лишнее и ненужное.
— Чтобы ухаживать за умирающей мамой, я получил в фирме отпуск на полгода. Матушка покинула этот мир намного раньше, чем я ожидал, а все вопросы, связанные с выполняемой мною работой, я могу решать по электронной почте. Так что еще некоторое время могу отдыхать. Изначально я был готов оставить работу, но так как мне разрешили вернуться, когда мне будет удобно, и мой отпуск рассматривается как заграничная командировка, то решил, что пока могу не появляться на рабочем месте.