Мысли, не мысли - Воронин Андрей

Андрей Воронин

Мысли, не мысли

ЗВЕЗДА В НОЧИ

Мой серый «Mercedes» во мраке ночи,

Летит сверкая яркою звездой,

И в трёх лучах эмблемы на капоте,

Я как в прицеле торпедирую врагов.

Часы по литрам поглощают время,

О, скорость ты безумна и сладка,

И ввинчиваясь в злые повороты,

Я как наездник подгоняю рысака…

В колонках ад грохочет Rock-n-Roll+а,

И свет ксенона разрезает поворот

Оставив след горящий на асфальте

Я безвозвратно пропаду за горизонт…

АШДОД

(Сосину Борису на вид из его окна)

Мне пишет

друг наш из Ашдод,

что хорошо он там живёт,

машину получил в кредит,

и фирму мелкую открыл,

и шлёт мне фотки по WhatsApp

Средьземноморских ихних баб.

Зовёт меня забыть родню,

сменить фамилию свою

и стать по матери отца,

Завадским, именем христа.

Мол там по-матери пошлют

и их гражданство мне дадут,

подкинут шекель на подъём

и вместе славно заживём.

Пока не поздно мол тикай,

ведь МРОТ народ наш, почитай,

просрали недра и страну

и лихоимству нет концу!

Мол ты давай там не зевай,

а паспорт на хрен поменяй!

Ну, нет мой друг!

Ты не звезди!

Нет, краше Родины-страны!

Ну, что ж, что срано мы живём,

зато по-русски песнь ведём,

берёзки белые и речь,

кому ж без нас тогда беречь!

Нет, не покину я страну,

дождусь и с Путиным помру!

Иссякнут скоро нефть и газ,

с чего ж тогда пилить и красть,

как их бюджет сформировать,

когда с разрухи не хер взять.

Вот доживут ли старики,

до выплат за свои пайки?

Но чтобы не случилось тут,

согрет дедовский тулуп,

и нет милее для меня

услышать трели соловья,

уж так в Россеи суждено,

дубиной разгребать говно.

МОЙ АНГЕЛ ЛЮЦИФЕР

Господь дал мне от рождения ангела-хранителя,

дал как каждому из нас, не за род и сословие,

а за сущность человеческую,

за чистую непорочную душу.

Мой ангел был от моего рождения добрым малым,

и его два крыла укрывали нас

от невзгод и неприятностей детства.

Мы познавали мир вместе,

он стал моим оберегом и братом,

шёл со мной крыло к крылу

в дворовой, пацанской драке,

прикуривал мне первую сигаретку,

утащенную из пачки отца

в тёмном чулане.

Он же своим копьём

открыл мне первую бутылку портвейна,

распитую после победы в футбол.

Мой серафим целовался в подъезде

с моей рыжей девчонкой.

Я рос и ангел мой учил меня

быть честным и верным товарищем,

любить друзей и делать добрые поступки.

Но я стал старше и узнал,

что мальчишки, мои друзья, выросли

и наша дворовая дружба на крови,

ни что по сравнению с личной выгодой.

Что в жизни есть не только добро,

которое всегда побеждает…

Есть ложь, прикрытая заботой о высшем благе,

есть стяжательство и корысть,

Есть богатство и бедность,

власть и подобострастие,

зло и трусость.

Есть предательство и измена….

И тогда мне захотелось владеть этим миром,

и гордыня затмила мой разум.

Я перестал слышать своего ангела.

И у меня за спиной встал Люцифер

и изгнал моего серафима.

И сказал мне сатана,

– бери всё от жизни этой!

Миром правит сила и вероломство,

– сказал Люцифер,

– буть же сильным и жестоким,

иди и бери всё,

лучшую женщину, славу, деньги и власть.

Добро это лишь оправдание слабости,

будь сильным и мир ляжет у твоих ног.

И пал я к его ногам, рвал и метал,

хватал и предавал друзей своих.

Выгода и деньги вышиты на знамени моём

и я шёл по труппам врагов своих.

И когда я уже шагнул в ад,

вернулся мой ангел и начался бой.

Мой мозг взорвался сверхновой,

сердце рвётся из груди моей,

и гонит закипающую кровь

по разбухающим от напряжения венам.

Жилы мои звенят как струны,

пальцы впились в сталь клинка

и мышцы сводит судорогой,

от непомерного желания победить.

Крепкие ноги несут меня в бой,

в бой моих ангелов и бесов.

За спиной моей сошлись четыре крыла,

– это ангелы и бесы,

бьются за мою живую душу.

ВАГОН

В гранённом стакане, в стальном подстаканнике,

мелкой рябью трясётся с лимоном чай,

– это подрагивая на стыках железной дороги,

мой поезд уноситься в дальнюю даль.

Дальнобойщик весёлый в соседнем купе,

развлекает народ дорожными байками,

раздолбай, но солнечный человек,

с ростовским говором и золотыми зубами.

То верх, то вниз, летят за стеклом

вереницей столбы с проводами,

как лента киноплёнки в немом кино,

чередуя дрожащие кадры.

Проносятся мимо станции,

переезды и города,

и только грузная проводница,

непоколебима здесь как скала.

Качает вагоны скорого поезда,

змеёй ползущего в даль,

лишь лёгкой тенью промелькнёт

печаль в глазах обходчика,

поднявшего в сумерках

зелёный фонарь.

БРЯНСК ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ

Мой милый, славный Брянск провинциальный

люблю твои холмы и дали, и тихую красавицу Десну,

потоком вод бегущих величаво, несущую покой и красоту,

cияние золота и благость намоленных соборов и церквей,

монументальность «сталинок» и важность площадей.

Уныние пустующих, покрытых патиной скамеек,

средь липовых аллей и старых скверов вековой покой,

обвеянные Тютчевской строкой,

всё также вторят про очарованье, и грусть, и тайну, и любовь.

Мой славный, милый Брянск провинциальный,

спокойно жить в твоих чертах,

больших здесь не бывает происшествий,

сидельцы, те в своих местах.

Здесь нам знакомы все и каждый,

коль поимённо неизвестен, то помнится в лицо,

– иль он твоей машине посигналил,

иль вслед послал хорошее словцо.

Но все по-свойски, без обид.

Здесь всякий чем-то знаменит.

Но впрочем, не судимы будем, не станем мы других судить,

и с пожеланием покоя, пришло мне время уходить.

Ведь завтра снова на работу, в маршрутке место занимать

и город, солнышком взбодрённый, в окошко мельком наблюдать.

ПО СЛЕДАМ ЕВГЕНИЯ ОНЕГИНА

Друзья мои,

друзья моих друзей,

как много их промчалось

прошлых дней!

Мы были молоды:

дружили и любили,

мечтания юности,

стремления нас влекли.

Нам горы были не равны,

и равных не было в пирушках

за кружкой пива и с подружкой…

Но годы шли, порывы изменились,

на нас рутина, дети навалились,

долг перед Родиной и прочие долги…

«Друзья» укрылись на чужбине,

и нас смущают и поныне

своим невиданным житьём:

их яхты, шубы и брильянты

на нас Facebook изрядно льёт

и манит нас сменить гражданство

в Майами и Ашдод.

Другие в Думе делят злато

и недра наши, и места.

Москва для них уже не та,

за МКАДом жизни нет.

Но мы же что, до коле боле

«наследство дядино» беречь,

берёзки белые и речь?

К чему же нам воспоминания?

Скажи спасибо, что в сознании

дожили мы до наших дней

и пишем в Instagram Ок.

У СТОМАТОЛОГА

Барыкина улица, стоянка и дверь,

на ресэпшен приветливый говор,

это я добровольно иду на расстрел,

к своему стоматологу.

Вот он с улыбкой перчатки надел,

приторочил на лоб с лампою линзу,

кресло джойстиком мне разложил

и набрав анестезии узкий шприц,

бросил небрежно – ложитесь!

Имплантация сложная штука.

Стоматолог высшей квалификации,

уважаемый Игорь Владимирович,

калі ласка, поговорите же вы со мной,

прежде чем обездвижить

мне челюсти окончательно.

Ох, нудная эта штука,

эстетическая стоматология,

с её эффективным лечением

и индивидуальным подходом.

Точат, сверлят и вживляют

стоматологи вашу плоть,

за ваши же кровные,

на 32 помноженные.

На три часа распахнув,

до хруста в суставах челюстей рот,

под свист слюноотсоса,

с неудобством и недоумением,

в идиотском огромном «О»,

застыл мой перекошенный рот,

со знаком немого вопроса.

О, если бы вдруг в кресле вашем,

я стал бы зверем, большим и сильным,

с каким наслаждением вонзил бы свой клык,

в вашу швейцарскую чудо машину

Я РУССКИЙ

Я русский, глаза мои карие,

и лёгкий монгольский овал,

характер я взял от деда,

он многое повидал,

ходил по этапу длинному,

на севере диком чудил,

любил, и любил быть любимым

и многих друзей схоронил.

Я кровь его чувствую в венах,

горячую алую кровь,

и крови пролил немало

заклятых своих врагов.

Я русский, меня не трогают,

улыбки во весь оскал,

и дружеские похлопывания,