В истории Массачусетского земельного банка и аналогичных инфляционных проектов интригует то, что в колониях их поддерживали и защищали некоторые богатейшие торговцы и земельные спекулянты. От инфляции выигрывают должники, а кредиторы терпят убытки; осознавая это, прежние историки предполагали, что должниками были преимущественно бедные аграрии, а кредиторами – богатые купцы, а значит, именно первые были главными организаторами и сторонниками этой инфляционной затеи. Дело в том, что невозможно жестко разделить публику на должников и кредиторов; земельные спекулянты и богатые купцы бывают нередко основными потребителями кредитов. Позднейшие историки показали, что именно торговцы и земельные спекулянты поддерживали проекты бумажных денег в колониях[85][86].
Финансирование войны за независимость
Для финансирования войны за независимость Континентальный конгресс без особых размышлений принялся за эмиссию бумажных денег. Лидером сторонников бумажных денег был Гаувернер Моррис, чрезвычайно предусмотрительный молодой наследник аристократической семьи нью-йоркских землевладельцев. Не было обещаний выкупить эти деньги даже в будущем, но предполагалось, что через семь лет они будут изъяты из обращения за счет налогов, которые пропорционально установят разные государства. Таким образом, намечалось дополнить инфляционную эмиссию бумажных денег бременем будущих налогов. Но про обещание изъять эти деньги из обращения вскоре забыли, потому что Конгресс, будучи в восторге от этой новой, не требующей никаких усилий формы получения доходов, расширил эмиссию неразменных бумажных денег. Как заметил один историк, «так возникла “федеральная кормушка”, один из самых нерушимых институтов Америки»[87].
Объем денежной массы в начале войны за независимость оценивается в 12 млн долл. В июне 1775 г. по распоряжению Конгресса были напечатаны первые 2 млн долл., но типография еще не успела справиться с этим заказом, как было решено, что понадобится еще 1 млн долл. До конца этого года успели эмитировать или утвердить решение об эмиссии 6 млн долл., так что количество денег в обращении выросло за год на целых 50 %.
В следующие несколько лет выпуск «континентальных» денег быстро наращивался. 6 млн долл. были напечатаны в 1775 г., 19 млн долл. – в 1776 г., 13 – в 1777 г., 64 – в 1778 г. и 125 млн долл. – в 1779 г. Сверх 12 млн долл. денежной массы, которые были в обращении к началу войны, за пять лет напечатали 225 млн долл. Естественным результатом был быстрый рост «бумажных» цен и параллельное обесценение бумажных денег. Так, в конце 1776 г. соотношение между бумажным долларом, или континенталом, и серебряным долларом было 1 к 1 или к 1,25, к концу следующего года – 3 к 1, к декабрю 1778 г. курс упал до 6,8 к 1, а к декабрю 1779 г. – до 42 к 1. К весне 1781 г. континентальные доллары практически обесценились: на рынке за один серебряный доллар можно было купить 168 бумажных. Возникла даже поговорка «не стоит континентала».
В довершение всех бед несколько штатов выпустили собственные бумажные деньги, и они обесценивались каждая со своей скоростью. Инфляционную гонку возглавили Виргиния и Каролина, которые к концу войны добавили 210 млн долл. к 225 млн долл. федеральной денежной массы.
В попытке сдержать инфляцию и обесценение денег разные штаты декретировали потолок цен и потребовали принимать деньги по номиналу. Результатом оказались только дефицит и материальные затруднения для значительных групп населения. Так, солдатам платили континентальными долларами, а фермеры, естественно, несмотря на всевозможные постановления, отказывались их принимать. Армия перешла к «реквизициям» продовольствия и всего необходимого, оставляя фермерам и лавочникам груды бесполезных бумажек. В 1779 г., когда континентальные доллары практически уже обесценились, федеральная армия усилила реквизиционный режим, расплачиваясь квитанциями или «сертификатами», которые в изобилии выпускали интендантские службы армии. Штаты последовали примеру и навыпускали собственных сертификатов. К концу войны только федеральных сертификатов было выпущено на 200 млн долл., и стоимость их, как легко понять, была почти нулевой.
Подкупающей чертой этой денежной катастрофы было то, что правительства – штатов и федеральное – дали этим деньгам сгинуть бесследно и не потребовали, чтобы налогоплательщики взвалили на себя еще и выкуп этих денег даже не по номиналу, но по рыночной цене[88]. Федеральные доллары вообще не были погашены, а бумажные деньги штатов были выкуплены, но по очень низкому курсу, иногда даже по их рыночной стоимости[89]. К концу войны все выпущенные в военное время бумажные деньги штатов были выведены из обращения.
К сожалению, подобную политику не применили к другому платежному инструменту, который запустил в обращение Конгресс в 1779 г., когда бумажные деньги уже практически обесценились – к долговым сертификатам. В чисто техническом смысле это был государственный долг, но, конечно же, это не были обычные облигации. Долговые сертификаты выпускало правительство для оплаты военных поставок, а торговцы принимали их только потому, что никак иначе правительство расплатиться не могло. В силу этого долговые сертификаты быстро превратились в еще одну разновидность наличности и быстро обесценились. Уже к концу 1779 г. за них давали серебром по курсу 24 к 1. К концу войны долговых сертификатов выпустили на сумму 600 млн долл. Ряд позднейших выпусков был выкуплен по рыночному курсу, но большинство их осталось в обращении, и по окончании войны они образовали существенную часть федерального долга мирного времени.
Большая часть обесценившихся долговых обязательств – штатов и федеральных – могла быть ликвидирована к концу войны, но процесс был остановлен и обращен вспять усилиями Роберта Морриса, богатого филадельфийского торговца, который в последние годы войны являлся фактически главным экономистом и финансовым царем Континентального конгресса. Моррис, лидер федералистских сил в американской политике, выступил за то, чтобы обесценившиеся федеральные долговые обязательства были погашены по номиналу, а также призывал федеральное правительство принять на себя различные долги штатов. Замысел был двояким: (а) обогатить спекулянтов, которые по дешевке скупили обесцененные долговые обязательства, оплатив звонкой монетой по номиналу основную сумму долга и проценты[90]; и (б) возбудить движение за наделение Конгресса правом собирать налоги (по «Статьям Конфедерации», т. е. договору об образовании конфедерации 13 штатов, Конгресс такого права не имел) Замыслы сторонников децентрализации, которые хотели исключительно за штатами сохранить право устанавливать и собирать налоги, а также выпускать новые бумажные деньги для оплаты федеральных долгов, были разрушены принятием Конституции и победой сторонников федерализма, возглавлявшихся Александром Гамильтоном, учеником и бывшим помощником Морриса.
Банк Северной Америки
Представления Морриса о будущем не ограничивались сильным центральным правительством, правом федерального правительства устанавливать налоги и перекладыванием госдолга на плечи налогоплательщиков. Весной 1781 г., вскоре после того как его экономический авторитет в Конгрессе стал незыблемым, Моррис представил законопроект о создании первого коммерческого, а заодно и первого центрального банка в истории новой республики. Этот банк, возглавленный самим Моррисом, Банк Северной Америки, был не только первым коммерческим банком с частичным резервированием в истории США, но и представлял собой находившийся в частных руках центральный банк, созданный по образцу Банка Англии. Основой денежной системы были сделаны металлические деньги, но с возможностью ограниченно наращивать инфляционную пирамиду денег и кредитов на базе резервов звонкой монеты.