– Я видела твой чек из магазина, – объяснила я. – В нем нет продуктов, привычных для пожилого человека. Ни молока, ни кефира, ни яиц, ни даже хлеба, а ведь Элина Абрамовна каждое утро ходила за свежим «кирпичиком»… А ты вообще какую-нибудь нормальную еду ешь или только полуфабрикатами питаешься? – Я вытянула из кармана чек и прочитала с листа: – Наггетсы, пельмени, рыбные палочки, апельсиновый джем, маринованные корнишоны, шоколад, морская капуста, крабовые палочки, вишневый компот и пиво. Пиво! Ты в своем уме?
– Это не мне.
– Уж обошлись бы как-нибудь без алкоголя.
– Блин! – Настя досадливо всплеснула руками и беспомощно посмотрела на меня. – Ну а об этом-то как ты догадалась?!
– Так доктор подсказал, – я посмотрела на озадаченную девчонку и засмеялась. – Насть, ну, если настоящий врач приходит по другому адресу, значит, к тебе является ненастоящий, правильно? Он просто маскируется, чтобы никто ничего не понял. Заходит в наш подъезд, спускается в подвал, там упаковывается в спецснаряжение и уже неузнаваемый поднимается к тебе. Отличный план, должна сказать, прекрасно придумано. Бабуля знает?
– У нас с ней друг от друга тайн нет.
– Совсем нет? И про беременность ты ей сказала?
– Бли-и-ин!!! – девчонка аж взвыла. – А это ты как?!
– Тебе еще раз прочитать набор продуктов в чеке? Там сладкое и соленое вперемежку, кошмарное сочетание. Плюс бабка Плужникова написала в чате, что у вас кого-то тошнит.
– А я ведь стерла это ее сообщение, – нахмурилась Настя. – Надеюсь, маман не успела его прочитать.
– Наш домовой чат создавала ты, а не Марина? – догадалась я.
– Конечно, я, мама в новых технологиях не рубит.
– Тогда последний вопрос: ты зачем удалила мой стишок про карантин?
– И ты еще спрашиваешь? – соседка искренне удивилась. – Ты вообще помнишь, что написала?
– Эм-м-м… Карантин, удивительный мир, где перемешан Париж и Памир. Если ты с нами всю ночь чего-то там, снова приедешь на наш карантин, как-то так, – припомнила я. – И что?
– Что? Я подумала, ты намекаешь, что в курсе всего! Мама с папой как раз приехали из Парижа, Памир – это в Таджикистане, а мой Эльшан как раз таджик, и мы с ним тут всю ночь, в карантине… Я решила: ты даешь мне понять, будто все поняла, и испугалась, что это прочитает мама!
– Можешь не верить, но это был просто экспромт, абсолютно случайный!
Мы немного помолчали. Потом я спросила:
– Срок какой?
– Четыре недели.
– То есть, это вы еще до карантина успели. А родителям, стало быть, не сказали…
– После карантина скажем, – шмыгнула носом девчонка.
– Ну да, тогда уже маме точно сдаться придется, других вариантов не останется… Котлеты будешь? Я котлет нажарила, еще теплые. И пюре.
Тихо-тихо шуршали, разворачиваясь, нежные листья. Чирикала какая-то птичка, сладострастно басили на клумбе коты – дрались, катались в лопухах, хрустели ландышевыми листьями. По дороге, уже скрытой рядами зазеленевших лип, редко-редко проезжал одинокий автомобиль. Карантин – очень странное время, город сам на себя не похож… Я стояла на балконе, дыша свежим воздухом и слушая, как чавкает котлетами соседская девчонка. На земле был мир, в человецах благоволение.
Уже перед сном я позвонила Ирке и сказала:
– Эй, я разобралась. Ты не поверишь, но твой стишок оказался лучшим. Он просто гениален!
– Серьезно? А почему? Ты же критиковала…
– Я потом тебе объясню, почему. После карантина, – пообещала я, улыбаясь.
– Ой, это когда еще будет! После карантина! Я, может, до этого и не доживу… Мы, может, все не доживем – полстраны у нас вымрет в этом карантине, – заворчала подруга.
– Не беспокойся, народу меньше не станет. Даже прибавится, вот увидишь! Все, спи давай, спокойной ночи, – я положила трубку.
Переживем мы карантин.
Дарья Калинина
Танцы маленьких лягушат
Ника стояла на балконе второго этажа и напряженно смотрела вдаль. Там за густым темным лесом скрывался дом ее бабушки. Ее родной и любимой бабули, до которой Ника не могла добраться вот уже третий месяц. Не видеть старушку было мучительно. Конечно, они разговаривали по телефону. Бабуля даже освоила скайп, что в ее возрасте было равносильно подвигу. Но она его совершила ради своей внучки, чтобы быть к ней хоть немного ближе. А вот Ника ничего равнозначного этому ради своей бабули до сих пор не сделала, и это девушку изрядно напрягало.
И, спускаясь по лестнице, Ника несколько раз тяжело вздохнула. Словно почувствовав настроение хозяйки, к ней подбежала их алабайка – добрейшее существо, невзирая на свой страхолюдный вид. Зита, прозванная так за любвеобильный нрав, была звездой на собачьем небосклоне. Все окрестные кобельки, даром что самый крупный из них был Зите по колено, являлись ее страстными поклонниками.
Почесывая лобастую голову Зиты, девушка снова погрузилась в свои мысли. Кроме оставленной в городе на произвол судьбы бабушки Нику тревожило еще и странное молчание Конфетки – ее лучшей и самой близкой подруги, которая пропала из эфира уже больше недели назад. Такого никогда раньше не случалось, а тут вдруг как отрезало. Перед тем как погрузиться в молчанку, Конфетка что-то рассказывала о том, как ее достало сидеть в самоизоляции в душной городской квартире. В каждом ее сообщении сквозила одна и та же мысль: как это ужасно – сидеть в четырех стенах, когда за окнами подходит к концу апрель, на деревьях вовсю поют птички, в полях распускаются цветы и в небе ярко светит солнышко.
– Ну, подожди чуть-чуть, – твердила Ника. – Это же для твоего собственного блага и для всех окружающих тебя людей.
Но Конфетка не желала слушать увещеваний.
– Ты меня не понимаешь и никогда не поймешь! Сытый голодного не разумеет. Тебе не понять, каково это сидеть безвылазно целыми днями в четырех стенах!
– Я тоже дома.
– Тебе-то хорошо, у вас собственный дом, при нем есть садик. В любое время ты можешь выйти на свежий воздух, заняться чем-нибудь. А я тут скоро взвою! Мама уже перемыла у себя в квартире все по три раза и меня заставила. Если пойдем на четвертый круг, я не выдержу! Клянусь, я сделаю что-нибудь такое, о чем потом пожалею. Но я просто чувствую, что схожу с ума взаперти!
Ника от души сочувствовала подруге. Она с радостью пригласила бы Конфетку в гости, и бабушку бы привезла к себе, и еще много кого, но увы! Несмотря на близкое расстояние до Конфетки и бабушки, обе они были недосягаемы, словно жили в другом мире. А ведь это всего лишь соседняя область! Так уж получилось, что поселок Ники находился на территории одной области, а городок, где жила бабушка, – другой. Несколько километров, которые разделяли эти два населенных пункта, в обычное время проблемой не являлись, они преодолевались за считаные минуты. Но сейчас на всех дорогах были выставлены блок-посты, которые тормозили проезжающие машины. А строгие карантинные правила запрещали Нике отходить от своего дома дальше чем на сто метров или до ближайшего магазина. О том, чтобы переправиться в соседнюю область, даже речи не шло.
Вот и получалось, что до бабушки рукой подать, но добраться к ней Ника не могла. Дороги были перекрыты. Транспорт не ходил. И даже для поездки на такси нужно было предъявить пропуск, а такой Нике никто не хотел дать.
– Заразу к нам потом привезти хотите? У нас эпидемиологическая ситуация на грани, а в соседней области и вовсе шквал заболевших. К тому же ваша бабушка в зоне особого риска. Она на карантине по контакту с заболевшим.
Да, бабушка была изолирована. А все из-за соседки, которую угораздило заболеть этим противным вирусом. И все, с кем она контактировала, были властями вычислены и помещены на принудительный карантин. Это была уже не та легкая самоизоляция, в которой находилась Ника с родителями, а настоящий карантин, хорошо еще, что в своей квартире. И все-таки бабушка, как ни бодрилась, раз от раза выглядела все более печальной. А сегодня, когда Ника поговорила со старушкой, она нашла ее и вовсе подавленной и какой-то опустошенной.