Сын родился чернявым – не рыжим,
Поначалу ужасно кричал,
Заработал себе две грыжи,
Ночью спать не за что не давал.
А тут зимняя сессия к разу:
То коллоквиум, то зачёт,
И в башку не идёт зараза
ТАР – наука, когда он орёт.
Но я сессию сдать умудрился,
Преподавателям говорил,
Что ребёнок у нас народился
И две грыжи себе получил.
Были добрые в МАИ люди,
Мне в зачётку ставили «УД»,
Я про них никогда не забуду,
Чту нелёгкий учительский труд!
Отослать пришлось сына к маме,
Где не знали проблем с молоком,
Защитили дипломы сами,
И направил нас ВУЗ прямиком
В подмосковный город Жуковский,
Встретил нас он тогда без жилья,
Было сложно в то время чертовски,
Чтоб квартиру имела семья.
Быстро «лиха фунт» мы узнали,
Год снимали угол с женой,
Пока комнатку нам не дали -
Восемь метров, метраж небольшой.
Общежитию мы были рады,
Как-никак уголок всё же свой,
Привезли нам Алёшку в «награду»,
Чтобы жить всем одной семьёй.
Проработав четыре года
Понял – здесь не моя стезя,
И решил служить я народу,
В КГБ на работу придя.
Год учился в Минске на курсах,
Рьяно грыз науки гранит,
Не последним гляделся на курсе,
Коллектив был сплошной монолит.
Относился к учёбе серьёзно -
Впереди ведь работа с людьми,
Правда, были и там курьёзы,
Службу эту попробуй, пойми?!
У чекистов строги порядки -
На «трояк» учиться нельзя,
С партбюро потом взятки-гладки,
Разберут свои же друзья.
Наконец, окончив учёбу,
Прибыл в Раменский горотдел,
Получив чекистскую робу,
С интересом на службу смотрел.
Дела принял почти что сразу -
Это был режимный объект,
Чтобы быть там «чекистским глазом»,
Выявлять «шпионский субъект».
Прослужив там три года кряду,
Получил, наконец, жильё,
Появилась в жизни отрада
Сознавать, что оно – твоё.
Перешёл затем я на службу
В наш Быковский аэропорт,
Помогла с начальником дружба,
Чему был я безмерно горд.
В коллективе освоился скоро,
Мой объект стал – ремонтный завод,
Дослужился я здесь до майора
И ушёл на 4-й год.
Захотелось сменить обстановку -
Подал рапорт я в ДРА,
КГБ со своею сноровкой
Дал понять, что же там за «дыра».
Моим объектом оперативного обслуживания в Быково стал Быковский авиаремонтный завод Гражданской авиации №402. На заводе в то время трудилось около 3,5 тысяч человек, завод ремонтировал самолёты ИЛ-18 и вертолёты МИ-8. Работа в подразделении на воздушном транспорте состояла из суточных дежурств, за которые отгулов не полагалось. Поэтому после суток приходилось ещё заниматься повседневной оперативной деятельностью. Через два года службы в аэропорту я был назначен заместителем начальника подразделения. Но душе хотелось чего-то нового, рискового и активного.
Афганистан, проверка на прочность
В то время уже были введены наши войска в Афганистан, чтобы эта территория не превратилась бы в своеобразный плацдарм для нападения со стороны США на Советский Союз. В декабре 1980 года я написал рапорт на руководство УКГБ с просьбой направить меня для дальнейшего прохождения службы в Демократическую Республику Афганистан (ДРА). В тот же день рапорт мой подписали, и я был направлен на медкомиссию. В начале января 1981 года я с ещё несколькими сослуживцами-добровольцами вылетел на военно-транспортном самолёте в город Кабул – столицу ДРА, в распоряжение Представительства КГБ СССР в Афганистане. Нам разрешили взять с собой ящик водки и необходимые вещи. Сначала меня планировали направить советником опергруппы афганских органов безопасности – ХАД (Служба Государственной Информации) в международный кабульский аэропорт. По прилёту нас разместили в нашей служебной гостинице квартирного типа, где вечером мы устроили небольшой сабантуй, благо выпивка у нас имелась. А так как в командировку я привёз с собой тульский баян, то без песен и обычного застольного шума не обошлось, пели до 12 часов ночи, что потом сказалось на моём назначении, и я вместо кабульского аэропорта был направлен в провинцию Кандагар советником опергруппы ХАД в аэропорту города Кандагара. В центре решили, что в столице им шумные «артисты» не нужны, пусть лучше они будут подальше от начальства.
Получив в Представительстве КГБ автомат, пистолет, патроны и гранаты, прихватив ещё с собою баян и гитару, я на армейском АН-е отправился в город Кандагар, который встретил нас 50-градусной жарой в тени, каждой клеткой ощущалась близость пустыни Регистан, откуда дул суховей, как из огнедышащей раскалённой печки. Прилетели под вечер, разгрузились и с интересом начали осматривать округу. Над взлётной полосой словно свечи полыхал багровый закат.Аэропорт представлял собой современное сооружение, ранее построенное американцами. Вокруг аэродрома и вдоль трассы росли кусты олеандров с красивыми красными эфирномаслечными цветками, источавшими приторный запах, от которого начинала болеть голова, если долго им подышать. Меня встретил сотрудник кандагарской опергруппы и привёз в их место дислокации. Это были гостиничные небольшие помещения на двух человек с санузлом и кондиционером афганской авиакомпании «Ариана», выполнявший авиарейсы по маршруту: Кабул – Кандагар – Дели и обратно два раза в неделю. В кандагарскую зону ответственности входили ещё провинции: Гильменд, Забуль, Урузган и сам Кандагар. По занимаемой территории – это примерно ¼ часть Афганистана, расположенная в южной части страны. Провинции Кандагар и Забуль территориально граничили с территорией Пакистана, где располагалось гнездо афганской контрреволюции, лагеря афганских беженцев и подготовки мятежников, из которых комплектовались банды душманов. Вся южная афганская граница не охранялась, погранпосты были только на трассе Кабул – Кандагар – Кветта. Дело в том, что основное коренное население Афганистана – это пуштуны, представляющие собой традиционные кочевые племена, которые гоняют своих овечек вслед за зелёной растительной пищей из Афганистана в Пакистан и обратно. Площадь Афганистана составляет 655 тысяч квадратных километров, из которых более 550 тыс. кв. км. – горы и только 17% территории используется в сельском хозяйстве, в основном, по берегам рек Гильменд и Герируд. Через всю страну протянулась горная цепь под названием Гиндукуш. На момент ввода наших войск в ДРА, там, согласно переписи населения, значилось более 15 миллионов человек. Женщины в эту статистику не входили, так как там их за полноценных людей не считали. В основе взаимоотношений людей превалировали родоплеменные отношения. На территории страны проживало 147 национальностей и народностей и ни одна национальность так и не сложилась в нацию. В Афганистане используются два государственных языка – это дари и пушту, кроме этого, общаются ещё на урду, белуджском, таджикском, киргизском, узбекском, казахском, хинди и других языках. По численности населения на территории страны проживало 12 миллионов пуштунов, около 2 миллионов таджиков, примерно 1 млн. узбеков, полмиллиона хазарейцев и остальных народностей. Представители среднеазиатских республик оказались там во время гражданской войны с басмачеством в республиках Средней Азии.
«Прописавшись» в кандагарской опергруппе, я приступил к исполнению своих служебных обязанностей советника органов ХАД в аэропорту по обеспечению безопасности полётов самолётов авиакомпании «Ариана». В то время эта компания выполняла в неделю несколько рейсов по маршруту : Кабул – Кандагар – Дели. Основная оперативная работа хадовцев, кроме агентурного прикрытия аэропорта, заключалась в обеспечении надлежащего досмотра, вещей и самих пассажиров, что с учётом соблюдения исламских традиций и обычаев осуществлять было крайне сложно. Теракты и диверсии в то время в Кандагаре происходили часто. На работу в Провинциальное Управление контрразведки мы добирались на БТР-ах 70 бригады ОМСБ, которая дислоцировалась в пригороде Кандагара, задача которой заключалась в охране аэродрома и зачистке от душманов близлежащих кишлаков и территорий. Через несколько месяцев моей службы в качестве советника подразделения ХАД на воздушном транспорте, я, будучи в звании майора, был назначен временно исполняющим обязанности руководителя «зоны Юг», куда входили провинции: Кандагар, Гильменд, Забуль и Урузган. Зонального руководителя в то время перевили в Кабул освобождённым секретарём парткома Представительства КГБ СССР в ДРА. Ко мне в подчинение попали три наших полковника и отряд спецназначения – «Каскад», во главе с бывшим моим начальником по Московскому УКГБ – полковником Алейниковым Анатолием Аввакумовичем – прекрасным, честным и справедливым офицером-чекистом. Первый раз моё приглашение на оперативное совещание старшие господа-офицеры, кроме Алейникова, проигнорировали и не явились из-за личной обиды, что руководителем назначили ни кого-то из них, а младшего по званию офицера. Пришлось проявить строгость в условиях военного времени, и всё встало на свои места. Потом со всеми у меня сложились очень хорошие дружеские отношения, поскольку на войне нельзя по-другому, без соответствующей опоры друг на друга, расплата происходит жизнью. Ведь авторитет заслужить надо делами, а не званием и должностью, что я и выразил в поэтической форме: