– Привет, – непринужденно произнес парень. – Меня зовут Рен.
Все, на что у меня хватило сил, – слабый кивок в ответ.
– А тебя? – его голос не звучал дружелюбно или враждебно.
– Я, – начала я осипшим голосом, – я не помню, – небольшая пауза в новой попытке вытолкнуть из памяти хоть что-то похожее на собственное имя. – Или не знаю, – добавила сдавленным шепотом, признавая свое поражение.
Еще совсем недавно мне нестерпимо хотелось жить. Теперь же слишком большое количество событий за столь короткий промежуток времени принесло сильную усталость. Есть ли смысл пробовать отыскать собственное имя в закоулках памяти, когда впереди маячит перспектива оказаться в руках садиста?
– В твоей голове присутствуют хоть какие-то обрывки воспоминаний до того, как ты очнулась у меня на руках? – поинтересовался Рен, приближаясь и останавливаясь напротив.
Я нахмурилась, старательно припоминая. Нет, ничего, пусто. Позвонок неприятно заныл, стоило лишь вернуться мыслями к видению о холме и надвигающейся буре. Но ведь оно не принадлежит мне, а раз так, значит, я о себе ничего не знаю.
– В таком случае, – с едкой усмешкой проговорил Рен, – добро пожаловать в прогнивший мир. – Он медленно поклонился, словно только что отыграл спектакль перед зрителями в театре и, выдержав паузу, продолжил: – Сюда попадают грешники после смерти.
– Хочешь сказать, я в аду? – спросила я, чувствуя сомнение насчет правдивости его слов.
Или мне действительно не посчастливилось родиться в страшном мире, или же Рен психически нездоровый.
– Даже не мечтай. Это место хуже, – пояснил он, не сводя с меня глаз и продолжая надменно улыбаться.
Видя недоверие на моем лице, Рен выпрямился и сел рядом со мной, прижимаясь своим плечом к моему.
– Здесь нет ада и рая, ангелов и демонов, – продолжил говорить он. – Так что оставь эту чушь там, откуда ты пришла, и больше не перебивай меня. – Рен ненадолго замолчал, устраиваясь поудобнее. – В этот мир стекаются люди, совершившие разные грехи, – опираясь спиной на стену, вытянул одну ногу вперед, а другую согнул в колене. – К примеру, убийство, – безэмоционально принялся перечислять, повернув ко мне голову. – Ну или самоубийство, что тоже считается грехом.
Казалось, что хуже уже быть не может, но слова Рена доказывали обратное. Мое недоверие постепенно ослабевало под напором его уверенности в собственной правоте. Мысль о жутком мире вызвала новый прилив страха, который начал подниматься со дна желудка, расходясь рябью по поверхности обретенной шаткой веры в кошмар и разрушая иллюзию сна. Реальность ледяными пальцами сдавила шею.
– И что здесь делает такое сборище грешников? – охрипшим голосом поинтересовалась я.
После этого вопроса стало ясно – я окончательно сдалась, поверив Рену.
– Искупают свою вину, помогая ближним, и учатся жить в гармонии, – равнодушно пояснил он. – Но так было раньше. Сейчас же здесь самый настоящий хаос. Видишь ли, те, кто приходят в этот мир, ничего не помнят из своей прошлой жизни, кроме каких-то навыков или талантов. А если люди не помнят, за что их сюда отправили, и тем более не помнят, что же такого ужасного они совершили, то и исправлять, по их мнению, нечего. К тому же о каком мире может идти речь, если последние прибывшие оказались здесь уже после того, как тут все начало гнить. Так что если хочешь выжить, подстраивайся под правила этого мира.
Все сказанное Реном пробирало до дрожи, складываясь в мрачную картину. Нервничая, я неосознанно закусила нижнюю губу, с каждым разом зажимая ее зубами все сильнее, пока не почувствовала соленый металлический привкус.
– Забыл самое главное, – азартно улыбнулся Рен, – если умрешь в этом мире – умрешь навсегда, и не сможешь возродиться в другом. Это билет в один конец. И постарайся не воспользоваться им сразу.
Выражение его лица, эта улыбка и глаза, горящие решительностью, – пугали. С потолка, нарушая тишину помещения, капала вода. Рен прикрыл глаза и замолчал. Его грудная клетка размеренно поднималась и опускалась. Казалось, его не смущала ни эта бетонная коробка, ни то, что с ним сделали и сделают в недалеком будущем. Слизывая кровь с губы, я покосилась на Рена.
– Рен, – осторожно позвала его.
В нем ощущалось что-то смутно знакомое и давно забытое. Наверное, именно это и натолкнуло меня на следующий вопрос.
– Что? – незамедлительно произнес Рен, придвигаясь еще ближе ко мне.
Тепло от его тела поднялось к моей ключице и устремилось выше. Вместе с ним под ребрами болезненно отозвалось странное спокойствие.
– Мы ведь не были раньше знакомы?
– Именно, мелкая.
– Тогда почему ты решил меня подобрать?
Рен открыл глаза и холодно посмотрел на меня.
– Тебе обязательно это знать?
– Да, – уверенно произнесла я.
– Считай, это акт доброй воли. Сойдет?
– Сойдет.
– Отлично, – он прикрыл глаза, намереваясь еще немного вздремнуть.
Луна скрылась за тучами, помещение погрузилось в темноту. Тишина разъедала, и вместе с ней в голове появлялись страшные образы. Единственная возможность избавиться от них – слышать чужой голос.
– Хочешь, развяжу тебя? – прошептала я.
– Будь это так просто, я бы справился сам, – равнодушно проговорил Рен. – Тут узел хитрый. Его только резать.
– И где взять нож?
– У спасителя, – пожал плечами Рен.
– За нами кто-то придет?
– Кто-то же должен отвезти нас к Гаю.
Слабая надежда разлетелась осколками, в горле появился ком.
– Это шутка? – тяжело сглотнув, поинтересовалась я.
– Похоже, что я смеюсь? – серьезно ответил Рен, пристально вглядываясь в мое лицо.
– Как мы тут оказались? – я решила перевести тему.
Не хотелось лишний раз напоминать себе о предстоящем знакомстве.
– Слишком много вопросов даже для прибывшего, – раздраженно произнес Рен.
– И все же? – не унималась я.
Безмолвие пугало.
– У меня было задание. И я с ним справился, используя тебя как прикрытие.
– Прикрытие?
– Что-то вроде того, – Рен дернул плечом. – Сама подумай, будь я один – оказали бы мне такой радушный прием? Конечно же нет. А вот балласт в виде потерявшей сознание девчонки на руках создал иллюзию моей беспомощности перед лицом врага. Никто особо не насторожился на мой счет, поверив, что я беспокоюсь за твою жизнь и потому стану беспрекословно исполнять приказы. Мне нужно было лишь подыграть, что я и сделал. К тому же не такие уж они и сволочи, как я думал сначала. Тим даже взвалил тебя на плечо и донес до камеры.
– Он ударил меня, – возразила я довольно резко.
– Ты должна была слушаться, когда я дал тебе знак лежать и не двигаться, – Рен зевнул.
– Откуда я знала, что тебя нужно слушаться.
– Промотай диалог на фразу выше. Я не говорил, что нужно. Я сказал – должна была слушаться. Сейчас ты как слепой новорожденный котенок. Ничего не знаешь, не умеешь и не понимаешь. Хочешь выбраться живой – делай то, что я говорю.
– Думаешь, есть шанс? – язвительно поинтересовалась я и, не желая больше переругиваться, тут же перевела тему: – Что у тебя было за задание?
– Заткнись, – равнодушно отозвался Рен, в очередной раз закрывая глаза.
За дверью послышались шаги, заставив насторожиться. Кто-то прошел мимо, не задерживаясь рядом с нашей камерой.
– Я умерла? – вновь вырвался у меня вопрос.
– Где-то да, – растягивая слова, недовольно протянул Рен. – А здесь ты пока еще жива.
Оговорка «пока еще» неприятно резанула слух. Все мое тело словно покрылось вязкой тянущейся жижей. И чем больше я пыталась отбросить от себя это неприятное ощущение, тем сильнее в нем увязала.
– Ты сказал «отправили».
Рен покосился на меня. Лунный свет разлился по бетону, удлинил тени.
– А до этого ты говорил «стекаются люди», – продолжила я. – Оговорился или же знаешь больше, чем хочешь показать?
Рен цыкнул сквозь зубы и отвернулся. Ему уже порядком надоели мои вопросы, однако он продолжал отвечать.
– Стекаются – значит, совершают грех и становятся ближе к этому миру. – Рен опустил веки. – Но прийти сюда сами люди не могут. Есть те, кто доставляет грешников в эту реальность. Здесь все находятся в своего рода принудительной ссылке.