Пока я возилась с обёрткой, Игорь бродил по магазину, время от времени задумчиво вертя в руках какой-нибудь товар.
– А почему ты не сказала, что тут и другие вещи в ремонте нуждаются? – ровно поинтересовался он, когда я убрала отремонтированный прибор под стойку и подошла к нему, чтобы поблагодарить.
– Как – другие? Что ты имеешь в виду?
Игорь недоумённо на меня посмотрел.
– Ты же не думаешь, что из прибора для выведения веснушек должны вот так торчать провода? А вот в этой витрине вообще нет ни одного целого товара, их все нужно собирать или перебирать, чтобы хоть что-то заработало.
Я взвыла и схватилась за голову. Да я разорюсь на ремонтных службах!
Оценив мой несчастный вид и окинув взглядом полки с товарами, Игорь кивнул каким-то своим мыслям.
– Я всё починю.
– Я не могу себе позволить оплатить ремонт всех приборов, – покачала я головой.
– Я тебе должен, и я хочу отработать свою вину. Я починю, – упрямо возразил Игорь.
– Если ты тратишь на мои нужды больше двух часов в день, я обязана назначить тебе жалование, но я просто столько не зарабатываю сейчас, – попыталась я объяснить ситуацию. – Как вариант, если ты будешь приходить сюда раз в неделю, вместо уборки по дому, – я прикусила губу.
– И всё же я настаиваю. Ты сама говорила, что ремонтную службу оплатить не можешь, а продавать поломанные товары нельзя. Если нечего продавать, значит, и нечем платить, верно?
Я вздохнула. Он был прав, и мне очень хотелось согласиться, но я не могла так поступить с Игорем. Это время он мог тратить на подработку в другом месте или на встречи с друзьями, а я даже не могу ему оплатить эту услугу. Взгляд упал на стойку продавца.
– Я могу предложить тебе десять процентов от прибыли, всё то время, пока ты будешь мне здесь помогать. Только учти, что сюда очень редко кто-либо заходит.
– Договорились, – просиял улыбкой парень и, подхватив с полки ближайший аппарат, отправился во вторую комнату. – Я посмотрю сегодня ещё вот это, а завтра возьму больше инструментов и займусь вон той поломойной машиной, – Игорь кивнул в сторону блина в ладонь высотой, стоящего прямо на полу недалеко от входа. Поломойная машина? Я считала, что это такая стойка, подставка под что-то проданное.
Домой мы возвращались вместе, хотя Игорь в порыве энтузиазма и рвался поковырять отвёрткой в чём-нибудь ещё, но заниматься в магазине дольше, чем я сама там нахожусь, я не разрешила. Мне перед уходом нужно всё опечатать и включить сигнализацию, и, хоть я и добавила Игоря в базу как сотрудника, некоторые действия может проводить только владелец.
На мои манипуляции с дверью Игорь хмыкнул и пообещал улучшить систему охраны, на что я только отмахнулась. А вдруг, наоборот, собьются все настройки? Или дверь перестанет пропускать даже меня? Вслух я этого, конечно, не сказала, но решительно ответила, что отремонтировать товары важнее.
Сев в Тосю, Игорь поставил рюкзак на колени и нахмурился, глядя на болтающуюся на лобовом стекле подвеску с эмблемой Аквамарина. ИТС плавно взлетела.
– Спасибо, что помог сегодня, – улыбнулась я.
– Ерунда, мне не сложно, – ровно ответил парень.
– Я могу спросить?
– Спрашивай, конечно, – озадачился таким началом Игорь.
– А откуда ты это всё знаешь? Про контакты, отвёртки и прочее? Мне казалось, программисты работают только с программами, не с приборами и проводами.
– А, это. Просто на планете, где я рос, уровень техники немного иной. Там все машины похожи на те, что стоят у тебя в магазине, они часто ломаются, и почти каждый житель в силах провести минимальный ремонт. Ты будешь смеяться, но некоторые аппараты достаточно хорошенько стукнуть, чтобы они заработали, иные приходится разбирать. Когда я согласился участвовать в программе Союза, то почему-то считал, что этим и буду заниматься, в смысле, ремонтом техники, даже все свои инструменты прихватил. Потому-то и вещей с собой не было, у Союза строгие ограничения на вес багажа, который можно с собой взять. А меня после тестирования записали в программисты, – с улыбкой пожал плечами Игорь.
– Не жалеешь? – спросила я, глядя, как приближается крыша нашего дома.
– О чём? Что приехал в Союз? Ни капли.
После ужина, который Игорь нахваливал, уплетая за обе щёки, чем жутко меня смущал, мы перешли в гостиную. Я с кружкой кофе и пледом забралась на диван с ногами, как любила, третий с бокалом свежевыжатого сока устроился в кресле.
– Игорь, скажи, а на твоей планете море было?
– Было, – кивнул парень, потягивая сок. – Только никакой промысловой ценности оно не представляло, ни ценных рыб, ни редких водорослей. Зато в земле содержание полезных ископаемых высокое, поэтому основной профиль нашей планеты – горнодобывающий. А что до моря, то это, можно сказать, развлечение для местных. Мы сами строили лодки и катера, а потом соревновались, кто быстрее доплывёт до контрольной точки. Это среди молодёжи было главным спортом, – улыбнулся Игорь.
– Здорово. Никогда море вживую не видела, – вздохнула я, и брови Игоря удивлённо поползли вверх. – А чем ещё вы в свободное время занимались?
– Ну, по-разному. Вообще родители держали хозяйство, корову и маленький огород, так что времени почти не оставалось. По осени мы часто ходили в лес за грибами, и потом сушили их, нанизав на нитку, которую растягивали на крыльце, – парень поболтал полупустым стаканом.
– Возле школы, где я училась, был парк, гордо именовавшийся «лесом», но в настоящем лесу я тоже ни разу не была. Как там? – я с любопытством наклонила голову. Прядь волос тут же упала на лицо, и я привычно убрала её за ухо.
– Ну, почти так же, как имитирует система, голограмма довольно неплоха, я себе в комнате такую же поставил. Только, к счастью, программа не всё может воспроизвести, – серьёзно ответил Игорь.
– Почему – к счастью? – озадачилась я.
– Ну, тебе бы понравились жужжащие комары и мошкара вокруг, грязь под ногами, скользкие корни, о которые то и дело спотыкаешься, и ругань мужиков за спиной, когда их в очередной раз кусает комар? – поднял бровь Игорь. Я рассмеялась.
Потом Игорь, спросив разрешения, как я когда-то, попросил рассказать о себе. Я пожала плечами. Что тут говорить? Родилась в неравном браке, и, едва научилась ходить, как меня отправили в закрытую школу, потом перевели в такой же институт.
Забирать меня на каникулы или как-то иначе участвовать в моей жизни отец не стремился, мать первое время меня навещала и звонила, но, едва я поняла, что из-за этого они ругаются с отцом, как сама запретила ко мне ездить.
Умерла мама рано, я только-только перевелась в институт. Последний год мы с ней ни разу не виделись, только переписывались иногда. Я всё жалею, что не согласилась встретиться с ней, когда она предложила в тот, последний раз. Я-то боялась, что они с отцом опять поругаются и он ей что-нибудь сделает, но, быть может, она хотела сказать мне что-нибудь важное?
– Он что, бил её? – глухо спросил Игорь. Я подняла на него взгляд: пальцы с силой сжимают бокал, взгляд острый, напряжённый.
– Нет, что ты, никогда, – покачала я головой. – Такое в Союзе не прощается. Но он специально переехал на другую планету, чтобы быть подальше от меня, и поставил маме на браслет запрет пользоваться межпланетным транспортом. Она была третьей, – зачем-то добавила я и невидящим взором уставилась в почти пустой стакан.
Игорь забрал у меня кружку и вернулся с новой порцией кофе. Я благодарно ему кивнула.
– А расскажешь мне поподробнее про эту вашу специфику первый-третий? – попросил Игорь.
– Да, конечно, – отозвалась я и, потерев переносицу, поделилась всем, что знала. Когда я закончила, казалось, Игорь над чем-то крепко задумался, но тут его браслет тихонько тренькнул.
– Ой, прости, мне пора садиться за работу, – чуть виновато произнёс он и ушёл в комнату.