Дурная слава, как правило, гораздо эффективнее большинства видов магии. Пускай психонавты еще поосторожничают — может, их сбивает с толку мое непонятное происхождение. Глупо, однако, надеяться, что кривая вывезет. Если я понимаю, что происходит, и догадываюсь, что нужно делать, — значит, опять придется бросаться грудью на амбразуру… Умирать, тем более скверной смертью, совсем не хочется, но такова цена ошибки в моем ремесле. Я привык.
Однажды на моих глазах Карнаки Духознатец использовал талисман Изгнания, чтобы избавить заезжий луна-парк от психонавта. Вещь показалась мне полезной, и я потихоньку прибрал ее, пока мой наставник смотрел в сторону. У него этих бирюлек хватало, а мне могло понадобиться.
Порывшись в залежах магического хлама, оттягивавшего мои карманы, я в конце концов отыскал золотую монету из страны Нод. Полустертая надпись и сейчас вызывала чувство смутной тревоги, хотя ее давно уже никто не мог прочитать. Никогда не любил полагаться на такие вещи, но что делать, когда дверь твоего дома выламывают пришельцы Оттуда? Не пойдешь же к старому Карнаки жаловаться, если не сработает. На магические объекты обычно не дают гарантии.
Я поднял монету повыше и произнес стартовое заклинание. Монета немедленно вспыхнула, залив все вокруг лучами, слишком яркими для человеческих глаз. Пришлось отвернуться. Монета немилосердно жгла руки. Застоявшийся дух талисмана с ревом затопил собой весь зал и приступил к работе, изрыгая проклятия на языках, которые древнее человеческих наречий. Он выкорчевывал злокачественных пришельцев из стен, пола и мебели, отправлял их обратно на самое дно мироздания. Кошмар наконец исчез. Утихла буря эмоций, отпустил отупляющий страх. Пол, потолок и стены приняли нормальный облик и затвердели, а сковавшая человеческие тела мебель разлетелась в щепки. Люди начинали надеяться, что ужас остался позади.
— К нам опять гости, — сухо объявила Сандра, От ее голоса пробирала дрожь.
Еще один психонавт, на сей раз из верхних слоев мироздания. Этот был неописуемо огромен: ему пришлось как следует уплотниться, чтобы вползти в наш узкий пространственно-временной континуум. Больше всего захотелось куда-нибудь сбежать, но перед лицом нового пришельца мы застыли, как кролик перед удавом или насекомое в фокусе зажигательного стекла Невообразимый, потусторонний водоворот, не поддающийся осмыслению, но жадно всасывающий в себя все вокруг. Гравитационный колодец… да, вот как это называется. Он слишком реален, слишком материален для нашей вселенной ограниченных возможностей и оттого стремится поглотить ее.
Новый пришелец вторгался в наши умы грубо, как зенитный прожектор: в отличие от предыдущего, он явно знал, чего ищет. Не надо быть гением, чтобы догадаться, да и нет на этом аукционе ничего примечательнее бабочки. Некоторое время психонавт не мог обнаружить ее, возможно, из-за стасис-поля, прикрывавшего злосчастное насекомое. В поисках информации он нажал на людей сильнее, и у многих душа едва не рассталась с телом. Даже серьезные игроки пали на колени, рыдая и корчась. Не тронул этот ужас только меня, и мне не хотелось думать почему.
Психонавт растерялся, наверное, от непривычки к примитивному трехмерному миру. Но так или иначе бабочку он найдет, хотя бы методом исключения, вернее, уничтожения, если по-другому не получится. Активность гравитационного колодца резко возросла: детали нашей реальности начали исчезать одна за другой. Вероятно, он действовал без злого умысла, а лишь в согласии со своей природой. Лишившись своих эрзац-душ, медведи снова стали мягкими игрушками и рухнули на пол. С теми, кто оказался ближе всего к колодцу, происходили странные вещи: одни потеряли лицо в буквальном смысле — их можно было видеть только со спины, а лица других утратили индивидуальность и превратились в невыразительные стандартные маски. Детали одежды смазывались, потом теряли цвет. Люди оборачивались сначала черно-белыми фотографиями, потом контурными рисунками, словно мелом на асфальте, и исчезали в гравитационном колодце, лишившись последних остатков реальности.