– Уберите.
Доктор Розин спросил:
– Кого вы видите?
– Вероятно, себя. Другого человека здесь нет. Только человеком это пугало назвать трудно.
– Месяц назад вы были куда хуже. Можете дать имя своему отражению?
– Нет.
– Правильно. Ничего схожего с оригиналом не осталось. Вас и родная мать не узнает. Я вас предупреждал. Но такой стресс вас научит быть осторожным и осмотрительным. Теперь вы понимаете, что вам понадобится немало времени, чтобы встать на ноги и стать полноценным человеком. Многое зависит от вас. Вы должны мне помогать, а не рвать на себе бинты и требовать невозможное.
Он кивнул сиделке, и та убрала зеркало.
– Неужели я таким и останусь?
– Хирурги уверяют, что в течение месяца ваше лицо станет нормальным. Кожа на руках будет заживать медленно, так как руками вы постоянно работаете. Сжимаете, разжимаете, пользуетесь, одним словом. Ноги у вас в полном порядке. Обгорела только верхняя часть туловища, и сильно пострадала голова. Нашлись доноры, за хорошие деньги вам сделали пересадку кожи и починили помятые части лица. Серьезная работа. Большое чудо, что не пострадали глаза.
– Как такое могло случиться со мной?
– Давайте отложим этот разговор. На сегодня вы и без того узнали больше положенного. А теперь укол и сон.
– Теперь я не успокоюсь. Неужели не ясно?
Доктор встал и кивнул сиделке. Перед глазами возник все тот же шприц.
– Это издевательство!
– Не преувеличивайте. Медсестру зовут Рита. Она очень бережно к вам относится. Советую вам подружиться. Запомните ее имя.
Он ушел, а я увидел лицо Риты. Не знаю, сколько ей лет. Лицо ее меня не воодушевило. Оно было никаким, похожим на маску. Я не помню, чтобы она улыбалась. Ровное, спокойное, ничего не выражающее лицо. Волосы, убранные под чепец, очки и накрашенные губы. Куда интересней наблюдать за ее пальцами. Длинные, изящные и очень подвижные. Она ловко справлялась со шприцом и живо работала ими во время вязания.
Так ее лицо начало расплываться и превратилось в облако. Меня куда-то понесло, и я уснул. Мне снилась толпа. Люди, спешащие куда-то. Они шли в два потока, и эта цепь исчезала в пространстве. Одна половина двигалась на меня, другая в противоположную сторону. Все в одном ритме, словно маршировали, но самое ужасное заключалось в том, что у них не было лиц, их головы забинтованы и абсолютно круглые, как мячи. Они проходили сквозь меня, как сквозь облако, под ногами стелился розовый дым. Затем забинтованные шары стали лопаться, разбрызгивая кровавые сгустки по сторонам, и на месте голов образовывались черные дыры. Но они продолжали идти, словно не замечая происходящего. Людской поток начал медленно растворяться в пространстве и затягиваться дымкой.
Я открыл глаза. Моего лица коснулся солнечный луч. Сказочное избавление от очередного кошмара. Впервые за все время пребывания в сознательном состоянии я увидел солнечный луч.
– Доброе утро, Рита, – тихо сказал я.
Она сидела за своим столиком и что-то писала. Женщина оторвалась от своего занятия и взглянула на меня. Впервые я увидел улыбку на ее лице. Ее глаза словно ожили, и она показалась мне симпатичной. Манекен ожил.
– Вы помните, как меня зовут?
– Не знаю. Я даже не подумал об этом. Само собой получилось. Скажите, Рита, а когда вы спите?
– Ночью. Когда возле вас дежурит сиделка.
Голос ее звучал мягко, тихо, успокаивающе.
– Давно я нахожусь под вашим присмотром?
– Не хитрите. Мне не велено вам ничего говорить. Придет доктор Розин и ответит на все вопросы, если сочтет нужным.
Ее лицо вновь стало серьезным и непроницаемым.
– Вы знаете, кто я?
– Да.
– Почему же для меня это остается тайной?
– Доктор Розин очень опытный психиатр. Он знает, что делает. Вы должны ему доверять.
– Психиатр? А я думал – хирург.
– Хирург – доктор Фаин. Он из другой клиники, но он уже дважды приезжал и смотрел вас. Кажется, его удовлетворяет ваше состояние. «На нем заживает все как на кошке», – сказал он после последнего осмотра.
– А что лечат психиатры?
– Состояние души. Вам придется адаптироваться к новому для вас миру. Это не просто. Особенно, когда вы окажетесь на свободе, один на один с волчьей стаей.
– С кем?
Дверь открылась, и в палату вошел Розин. Он пересек комнату, пододвинул к кровати стул и сел. Я приподнялся на подушках и увидел собственное тело. Забинтованные руки лежали поверх одеяла, словно чужие, так как я их не чувствовал. Врач понимающе кивнул головой.
– Не пытайтесь узнать все сразу. Всему свое время. Лишние стрессы мешают восстановлению общего состояния. Лекарства и покой могут быть приоритетами, а отрицательная информация мешает стабилизации психики.
– Слишком сложно для моего понимания. Лекарств вы не жалеете, а информацию прячете за спину.
– Мне виднее. Попробуем сосчитать до пяти. Переключитесь на работу и сосредоточьтесь. Итак?
– Один, два, три, четыре, пять…
– Прекрасно. А теперь в обратном порядке.
– Это как?
– От пяти к единице.
Я понял, что он от меня хочет, но не мог выполнить его просьбу. На лбу выступили капельки пота, и он аккуратно промокнул мое лицо салфеткой.
– Пять, три, два…
– Мы где-то потеряли четверку. Вот видите, не стоит торопить события и загружать мозг лишним мусором. Сейчас ваши ячейки памяти пусты. Вы счастливый человек. Мы будем заполнять их заново и только тем, что приносит пользу.
– Так уж и пусты?
– Какая у вас была машина?
– Нет.
– Что значит «нет»? Я не знаю таких автомобилей. Каких домашних птиц вы знаете?
– Кошка, собака, заяц…
– Ну-ну, не преувеличивайте. Птиц среди них нет, а заяц вовсе ни при чем. Не перегибайте палку. В вашем сознании что-то сохранилось. Это радует. Но если бы вы начали с курицы или гуся, мне бы это понравилось больше.
– Вам не надоело издеваться надо мной? Кто я?
– Максим Круглов. Это вам о чем-нибудь говорит?
– Ни о чем.
– Так и должно быть. Имя и ваша прошлая биография не имеют никакого значения. Можно назвать другое, и от этого ничего не изменится. Пустые звуки. Надо развивать мышление не с пустых имен и названий, а с таких задач, которые требуют реальных решений, аналитики, расчета, логики. То, что принесет пользу и облегчит вам дальнейшее существование.
– Почему я не помню своего имени?
Он поерзал на стуле. Ему явно не хотелось разговаривать на эту тему.
– Произошло несчастье. Вы попали в автомобильную катастрофу. Погибли три человека. Вас выбросило из машины, что сохранило вам жизнь, но при этом вы получили серьезную травму головы и сильно обгорели.
– Как же это случилось?
– Не все сразу. С вас хватит полученной дозы отрицательных зарядов. Потом я почитаю вам газеты, где описаны подробности, но не теперь. Содержание статей вас порадует так же, как зеркало, которое вас напугало. Психика травмирована, и нам надо ее выправлять, а не нагружать.
– Когда это произошло?
– Девятого июля.
– А сегодня какое число?
– Четырнадцатое сентября.
Я попытался произвести какие-то вычисления, но ничего не получилось. Июль. А что потом? Месяц – мне понятно, но сколько дней в месяце я не мог вспомнить.
– Уже хорошо. Я вижу вашу работу. Но задачка не из легких, правда?
– Июль, август, сентябрь, – начал я подсчет.
– Согласен. Ну а дальше?
– Сколько дней в месяце?
– Возьмем ровное число. Тридцать, – он улыбнулся.
– Двадцать один до конца июля, тридцать в августе и четырнадцать в сентябре. Шестьдесят пять дней моего пребывания в больнице.
– Великолепно. Ну просто Лобачевский. Точнее, шестьдесят семь дней. Но это мелочи.
– Где находится больница?
– В сорока километрах от Москвы. Когда-то здесь располагалась усадьба князей Долгоруких. Тут чудные места и хорошая природа.
– Психиатрическая больница.
– Когда речь идет о мозге и нарушении его функций, то к лечению привлекают психиатров. Доктор Фаин предполагал, что с такой травмой, как у вас, неизбежна амнезия. Он оказался прав. Хотя и они, и я предполагали худший исход.