Утром он включит обогреватель и, когда воздух согреется, вылезет из мешка. В любом случае Маркус не боялся холода. Он же из Чикаго.
Снова заухала местная ночная сова, и Маркус задумался: какого она вида? Наверное, более миролюбивая, чем совы, которые водились у Уокера на родине. Иногда перед палаткой раздавался хруст и треск — как будто кто-то ходил по ветвям, сухим листьям и камешкам. В первые две ночи он тревожно просыпался от этих звуков. Мысли о пещерных львах и горных медведях были потом вытеснены мыслями о койотах, потом бобрах и в конце концов о мышах и белках. Никто не грыз его за ноги. Видимо, он не относился к естественной пище местной фауны, успокаивал себя Маркус, а палатка — это не та нора, где местные хищники обычно ищут добычу.
Адреналин поддерживал его внимание на дороге, заставляя бодрствовать. Но теперь, когда Уокер расслабился, сознание стремительно покинуло его вместе с тревогами и волнениями.
Разбудил его хруст. Лежа в спальном мешке, полусонный, Маркус попытался оживить свои несколько подавленные алкоголем умственные способности. Ему не показалось? Может быть, звук ему приснился? Громкий хруст повторился снова. Уокер окончательно проснулся и приподнялся на локте. Это не был шорох, произведенный мышью или крысой, промышлявшей у палатки в надежде украсть что-нибудь съестное. Это был громкий и отчетливый звук, говоривший о том, что на отзывчивую землю наступило какое-то крупное существо. Медведь? — подумал он, сев прямо. Олень?
Или еще хуже — один из пьяных мерзавцев — завсегдатаев единственного бара стольного града Баг-Джампа, штат Калифорния? Возможно, простое изгнание случайного знакомого его пьяной беременной сестрицы не удовлетворило Коротышку Змеиного Глаза. Но как они его нашли? Бесшумно выскользнув из спального мешка, Уокер быстро стал одеваться, пытаясь, сидя на корточках, справиться с джинсами, которые так и норовили повалить его на пол. Одновременно Маркус вглядывался в темноту сквозь полупрозрачную ткань палатки, стараясь рассмотреть обступившие ее тени и призраки.
Выследить его было нетрудно. Берег Коули сейчас, в конце сезона, пустынен. Кто-нибудь из местных рыбаков или деревенских жителей наверняка его видел, а слухи о приезжих очень быстро распространяются в таких маленьких городках.
Одевшись, Уокер почувствовал себя увереннее. Невыносимой была сама мысль о том, что его могут поколотить почти голым. Правда, это не будет иметь никакого значения для его врача. Или для друзей, которые, после возвращения в Чикаго, начнут изводить его своими благонамеренными причитаниями: «Я же говорил».
Пошарив рукой в темноте, он поднял с пола рыбацкий складной нож и раскрыл его, обнажив длинное лезвие. Иногда даже демонстрация готовности к сопротивлению останавливает нападающего. Одно дело — накинуться на сонного бедолагу туриста, лежащего в спальнике, и другое — столкнуться с вооруженным ножом детиной весом двести двадцать фунтов. Правда, если у них есть пистолеты, придется дать себя побить. Жизнь дороже.
Хруст повторился. Наклонившись, Уокер взял в руку мощный карманный фонарь. Можно вспышкой направленного в глаза света ослепить и обескуражить их. Они этого не ожидают.
То, что некая фигура, склонившаяся над палаткой и расстегнувшая молнию на клапане, не ожидала яркой вспышки, ударившей в глаза, стало ясно по ее реакции. Существо издало сдавленный рев, прикрыло горизонтально расположенные глаза прикрепленными на стержнях клапанами, резко отклонило назад мембрану слухового сенсора, торчавшего из макушки конического черепа, и отскочило от палатки.
Раскрыв рот, Уокер вперился в расстегнутый полог палатки. Внезапное отступление незваного гостя не особенно его успокоило. Он вдруг заметил, что перестал дышать, и судорожно вдохнул.
— Что за чертовщина?
Октябрь еще не наступил, значит, до Хеллоуина далеко.