Пока Сэм и Мартиник обсуждали расход пакетов, Шарлотта лихорадочно соображала, что им ответить. Естественно, она стремилась к оптимальному решению и надеялась найти арендатора, который захочет сохранить книжный магазин, но боялась обещать им что-либо, не обсудив дело подробно с мистером Хуком.
Когда они закончили разговор, Мартиник взглянула на нее и улыбнулась.
– Ты, конечно, устала с дороги. Я могу показать тебе квартиру Сары, ты ведь здесь хочешь остановиться?
Шарлотта помотала головой. У нее не было никакого желания ночевать в старой квартире своей тетки, но было любопытно узнать о Саре побольше и хотелось посмотреть, как она жила. Кроме того, там Мартиник точно оставит Шарлотту одну, и тогда она сможет спокойно отправиться в гостиницу.
Взявшись за ручку дорожной сумки, Шарлотта приготовилась выйти обратно на улицу, но Мартиник указала ей в глубь торгового зала.
– Туда, душечка. Сара ведь жила этажом выше. Понимаешь, мы всегда жили, как одна большая семья – я, Сэм и Сара. Ну и Уильям, конечно, он снимает вторую квартиру.
Лестница, выкрашенная в зеленый цвет, выглядела как деталь сказочного интерьера, а когда они поднялись к квартире Сары, Шарлотта уже ничуть не удивилась, увидев, что входная дверь была украшена желто-оранжевыми цветами ручной работы. Мартиник протянула связку ключей и указала на дверь, на которой висела табличка: «С. Ридберг», а внизу зиял кошачий лаз.
– Это тебе. Мы попробовали немного прибраться, – извиняющимся тоном продолжила Мартиник, – но почувствовали, что убирать вещи Сары до твоего приезда неправильно.
Пока Шарлотта пыталась подобрать ключ из связки и попасть им в разбитую замочную скважину, сотрудница магазина опять улыбнулась.
– Спускайся вниз, как обустроишься, мы сообразим насчет еды.
Шарлотта поблагодарила ее, хотя знала, что вряд ли будет в состоянии выдержать сегодня ужин в компании Мартиник и Сэм. Единственное, о чем Шарлотта могла сейчас думать – как дойдет до гостиницы, не торопясь примет расслабляющий душ, закажет еду в номер, а потом заберется в постель и будет просматривать рабочую почту.
Когда Мартиник исчезла из вида, спустившись обратно в торговый зал, а Шарлотте наконец удалось открыть входную дверь, она вошла в квартиру и увидела разбросанные в беспорядке вещи. Здесь царил полнейший хаос, везде валялись блокноты и старые газеты. На дверных рамах в огромном количестве были наклеены маленькие записки-напоминания, например: «Заказать последнюю книгу Франзена» или: «Госпоже Испвич понравится «Карманный вор», если только она даст ему шанс»; на полу громоздились неровные стопки книг.
Обессилив, Шарлотта созерцала разгром. Она, признаться, была первоклассным специалистом по наведению порядка, и уборка обычно доставляла ей истинное удовольствие. Дома каждая маленькая вещица, вплоть до резинок для упаковки и точилки для карандашей, лежала в строго отведенном для нее месте, все было тщательно рассортировано по коробочкам и кармашкам, и когда Алекс, который вовсе не был аккуратистом, вываливал на пол содержимое ящиков своего комода в поисках какой-нибудь пропажи, это ее очень раздражало. Сердце сжалось от внезапного воспоминания. Теперь, по прошествии времени, Шарлотта раскаивалась в том, что такие смехотворные вопросы становились причиной их ссор.
Она поправила криво висевшую на стене картину и, вздохнув, достала из сумочки маленький флакончик, чтобы вновь протереть руки антисептиком. Беспорядок в квартире был таким чудовищным, что было не понятно, за что хвататься. На стенах гостиной висели выцветшие от солнца афиши с изображением Боба Дилана и Дженис Джоплин – они выглядели такими хрупкими, что, казалось, могут рассыпаться от прикосновения.
Шарлотта осторожно сделала несколько шагов в глубь квартиры. Она озиралась вокруг, будто в музее. Комнаты были маленькими и тесными, а мебель, похоже, подбиралась произвольно, в комиссионных магазинах. Воздух был затхлым, и в носу свербело от знакомого кисло-сладкого запаха, напоминавшего запах фрукта, забытого в сумке со спортивной формой.
Шарлотта напряженно моргала. Если бы не усталость, ей бы спуститься обратно, но сил на светскую беседу не было, и видеть никого она уже просто не могла.
На маленьком секретере в рамке стояла детская фотография ее матери – Кристины – с еще одной девочкой, как Шарлотта полагала, с ее тетей – Сарой. Они сидели на скамейке и улыбались, несмотря на сильный ветер, который дул в лицо, растрепывая челки. Обе девочки – блондинки с веснушчатыми носами. Невероятно похожи друг на друга и очень юны. Наверное, им было лет двенадцать – тринадцать, не больше.
Шарлотта внимательно изучала фотографию. Она всегда считала, что сестер разделяла большая разница в возрасте и думала, что именно из-за этого они утратили контакт, но на фотографии они – почти ровесницы.
Шарлотта дотронулась пальцем до лица матери на фотографии. Почему она никогда не рассказывала Шарлотте о Саре? Может быть, между ними возникла вражда?
Шарлотта смахнула слезу – ее всегда накрывала грусть при воспоминаниях о матери. Несмотря на то что после ее смерти прошло уже несколько лет, Шарлотта по-прежнему ощущала острое чувство утраты. Она внезапно подумала, каково было бы встретиться с Сарой. Раз сестры были так похожи, Сара, скорее всего, напомнила бы ей мать.
Шарлотта принялась осматривать оставшуюся часть комнаты, пока взгляд не наткнулся на что-то знакомое в дальнем углу, у телевизора. Шарлотта подошла к маленькой полочке, на которой в ряд стояли еще фотографии, и с удивлением рассмотрела их. Большую часть снимков она узнала, потому что это были ее детские фотографии. На одной она, годовалая, сидела в ванночке для купания, на другой – четырехлетняя, бежала по полю. Если мать посылала эти снимки Саре, значит, они все-таки как-то общались. Тогда почему мать никогда ничего не говорила об этом Шарлотте?
Когда она взяла в руки еще одну фотографию в рамке, по коже прошел мороз. Это уже ее взрослая фотография. Снимок был вырезан из газеты с интервью, которое она дала вскоре после основания компании.
Шарлотта так хорошо помнила этот день. Вначале она сказала, что совершенно не хочет фотографироваться, но Алекс заметил, что именно Шарлотта – лицо компании, потому что предприятие названо в ее честь, и тогда пришлось согласиться встать перед фотокамерой. Удивительно, но Шарлотте очень понравилось позировать, следуя указаниям фотографа.
Она в тишине рассматривала снимок. Распечатанный, вероятно, на старом черно-белом принтере, он был плохого качества, но Шарлотте все равно казалось, что она выглядела на нем красивой. Другая ее фотография была взята с одной из ее старых аватарок на Facebook. Получается, что Саре было известно, кем она стала, и Мартиник, скорее всего, узнала ее по одной из этих фотографий.
Шарлотта отставила рамки с фотографиями в сторону. Если тетя хотела познакомиться поближе, почему она просто не связалась с ней?
Шарлотта пробиралась между мебелью, пока не нашла пустое кресло, на которое осторожно присела, смахнув пыль. Мысли кружились. Почему, в самом деле, Сара завещала лавку именно ей?
Шарлотта смиренно осмотрелась вокруг. Если дом отремонтировать, он будет стоить немалых денег, но она хорошо управлялась со своим предприятием, и дополнительные средства ей были не нужны. Вдобавок у нее не было уверенности, что хватит сил заниматься еще одним наследством. Она и так чуть не надорвалась с описью имущества Алекса и матери.
Шарлотта зевнула. Показаться неблагодарной она не хотела, но все-таки не была готова взяться за такой проект. Другое дело, если бы был жив Алекс, тогда они поделили бы эти хлопоты на двоих. К тому же Шарлотта ничего не знала о том, как управляют книжным магазином, и было бы несправедливо по отношению к Сэм и Мартиник так рисковать их будущим. Конечно, для управления «Риверсайдом» можно найти более компетентного человека.