– Джемма знает, где я.
Джемма, как я уже знала, была няней у Таны и Мика, и она постоянно жила с ними.
Тана садится в шезлонге, Мик ставит бутылку на столик и нагибается, чтобы поцеловать ее в губы.
– Вот так. Мне этого не хватало, моя сладкая.
Я отворачиваюсь, когда Тана обнимает Мика за шею и, притянув его к себе, прижимается губами к его губам, уже далеко не так невинно. Ее, похоже, не беспокоит, что я присутствую при этом интимном моменте. И этот момент заставляет меня еще сильнее захотеть выбраться из той западни, в которую я угодила.
Не то чтобы мне хочется того же, что есть у них, потому что мне пока всего этого не нужно. Я не собираюсь в ближайшие пять или даже десять лет вступать в долгосрочные отношения. Я слишком молода, и я сосредоточена на своей карьере, как это и должно быть, когда стоишь на пороге воплощения мечты, которая жила в твоем сердце еще с десятилетнего возраста.
Но даже на этом пороге я все еще только кукла в руках студии, дергающей за ниточки. И по прошествии шести месяцев я уже устаю оттого, что меня дергают то в одну сторону, то в другую, в зависимости от их интересов. Чего бы я достигла, перерезав эти ниточки и получив свободу? Я пожертвовала бы всем, чего я успела добиться, и такой выбор меня не устраивает.
Мик выпрямляется и только тут замечает меня.
– Кто наша гостья, детка?
То, что он не узнает меня, гораздо менее удивительно, чем то, что Тана узнала меня. Честно говоря, я все еще никто в этой индустрии. Я из кожи вон лезу, чтобы сделать себе имя, и у меня есть поклонники, но для личности такого масштаба, как Мик Вайнз, я всегда буду никем.
Я улыбаюсь и протягиваю ему руку.
– Холли Викс.
Он пожимает мою руку, слегка прищурившись.
– Я слышал ваше имя. Почему я слышал ваше имя?
Я потрясена одним лишь намеком на то, что он знает меня. У меня в животе начинают порхать бабочки, и тут вмешивается Тана, чтобы спасти меня от объяснений, готовых сорваться с моих губ.
– Я подцепила Холли в очереди, когда мы обсуждали, каково это – попасть на первую страницу бульварной газетенки.
Мик еще сильнее прищуривается, а потом в его глазах зарождается понимание.
– Викс. Ты та самая горячая штучка, которая сейчас всюду появляется с Джесси Хьюзом.
Я съеживаюсь от этого описания, потому что хочу совсем другой известности.
Но вот что происходит, когда заключаешь сделку с дьяволом.
Тана хлопает его рукой по бедру.
– И она выступает с Бун Трэшер, потому что после Керри и Миранды она самый талантливый новичок, появившийся на сцене.
Ее слова меня поражают, и бабочки в моем животе преисполняются гордости.
Мик начинает покачиваться на каблуках черных кожаных ботинок.
– Я еще не слышал, как она поет, но я точно видел ее фотографию.
Я морщусь, словно меня облили холодной водой.
– В этом-то вся и проблема. Студия загнала ее в угол, и они заставили ее подписать контракт с учетом этой ситуации с Джесси. Она не может разорвать его, – поясняет Тана.
Мик изучающе смотрит на меня.
– С кем у тебя контракт, малышка?
– «Хоумгроун». Они подписали со мной контракт после того, как я победила в конкурсе «Мечты Кантри».
– А-аа. – Мик пару раз кивает. – Теперь я знаю, откуда мне известно твое имя. И тебя, вероятно, заставили заключить сделку с дьяволом, пообещав контракт на миллион долларов.
Это даже не вопрос. Мик знает правила этой игры.
– У меня был выбор: подписать контракт на их условиях или вернуться в Кентукки и продолжить работать в кегельбане, забыв о карьере. По крайней мере, я смогла перебраться в Нэшвилл.
Мик поднимает руку.
– Тебе незачем оправдываться. Я не сужу тебя. Мы все выбираем тот путь, который помогает нам достичь цели. Но это означает, что приходится мириться с последствиями. Как долго тебе еще терпеть этого дерьмового Джесси? Полагаю, тебе приходится все глотать и улыбаться, держа его под руку, чтобы спасти его имидж и получить хорошие статьи. Кроме того, мы все знаем, что уже несколько лет его репутация катится под гору.
Черт. Мик досконально знает правила этой игры. Полагаю, нельзя так долго жить в Нэшвилле и не изучить все подводные течения.
– Шесть месяцев, – отвечает за меня Тана. – И все совсем не так, как было с нами, когда наши менеджеры решили сделать из нас пару. Джесси, похоже, ни капли не волнует, что он может навредить карьере Холли.
Повернувшись, я с изумлением смотрю на Тану.
– Я не знала, что вы… – Я перевожу взгляд на Мика. – Правда? Ваши отношения начались как рекламный трюк?
Тана смеется.
– Конечно. Почему бы еще я согласилась объединиться с этим повесой? Мне нужно было повысить мою популярность у молодежи, а Мика начали полоскать в прессе за то, что он спит со всеми, у кого есть сиськи.
– Господи, детка. Это давняя история. И у нас есть основания не распространяться об этом.
– Я просто хочу сказать, что иногда это срабатывает, – парирует Тана.
Мик качает головой.
– Вернемся к нашему разговору. – Уставившись на меня, он продолжает: – Если Джесси будет и дальше вести себя в том же духе, он похоронит тебя за шесть месяцев. Сейчас все симпатии на твоей стороне, но если ты будешь продолжать проглатывать все это, ты в конце концов станешь выглядеть последней дурой.
Тана снова хлопает его по бедру.
– Ты не слишком помогаешь.
Ее муж наклоняется и хватает ее за руку.
– Замолчи, женщина, или сегодня ночью я отшлепаю тебя по заднице еще сильнее.
Тана заливается румянцем, а я решаю пропустить мимо ушей это замечание.
Мик отпускает ее руку и берет журнал, лежавший между бутылками.
– Это та газетенка с лживым сукиным сыном?
Покачав головой, Тана отнимает у него журнал.
– Нет, это газетенка с тем горячим миллиардером, за которого я выйду замуж, если ты бросишь меня ради какой-нибудь старлетки.
Я бросаю косой взгляд на журнал. Это «Форбс», и на обложке красуется до неприличия красивый темноволосый мужчина.
Заголовок гласит: «Борьба за внимание Крейтона Караса».
– О чем ты говоришь, женщина? Ты похоронишь меня на заднем дворе, если я всего лишь взгляну на другую, – ворчит Мик.
Мелодичный смех Таны эхом отражается от стен.
– Совершенно верно, и не вздумай забыть об этом.
Я выхватываю журнал у него из рук, чтобы получше рассмотреть фотографию.
– Эй, малышка. Успокойся.
Я отмахиваюсь от него, потому что вино притупило мои инстинкты, иначе я продолжала бы кланяться и заискивающе улыбаться в его монаршем присутствии.
– Ш-шш. Мне нужно рассмотреть его.
Не знаю, почему мне понадобилась тишина, но, очевидно, выпитая бутылка вина требовала этого.
Мужчина великолепен, но выглядит самоуверенным и высокомерным. Я открываю журнал и начинаю перелистывать страницы, пока не нахожу еще одну его фотографию.
МИСТЕР КАРАС, МИЛЛИАРДЕР
Я побеждаю, потому что не признаю поражений.
Крейтон Карас
Я знаю, что я по-настоящему пьяна, потому что могу думать только об одном – как бы я хотела быть побежденной им. Откуда, черт возьми, такие мысли? Словно я знаю, что делать с таким мужчиной. Он настолько явно мне не по зубам, что это даже не смешно.
Я смотрю на Мика и Тану, которые снова начинают обниматься и целоваться.
И… это подходящий момент, чтобы распрощаться.
Я захлопываю журнал и с трудом поднимаюсь на ноги.
– Пожалуй, мне пора.
Тана отстраняется от Мика и смотрит на меня, подняв бровь.
– Дорогая, я не позволю тебе сесть за руль. Я сейчас приготовлю комнату для гостей. Это меньшее, что я могу сделать после того, как напоила тебя.
– Необязательно. Мне нужно ехать домой. Мне нужно… полить цветок. Или что-то в этом роде.
Я щурюсь, не будучи уверенной, жив ли еще мой цветок или засох. Я даже не могу вспомнить, когда в последний раз поливала его. Очевидно, я слишком глубоко задумываюсь о растениях и не могу сосредоточиться на том, чтобы удерживать равновесие, так что чуть не падаю.
Мик протягивает руку и подхватывает меня.