– Ты что-то хочешь сказать, Билли? – осведомился Клет, изогнув бровь.
Билли был, как обычно, в костюме – значит, явился прямо с работы. Честно говоря, я удивился тому, что и он здесь. Во-первых, он работал восемьдесят с лишним часов в неделю на лесопилке с твердым намерением взобраться на самый верх карьерной лестницы.
Во-вторых, он ненавидел меня всей душой.
При взгляде на Билли я всякий раз укорял себя, что в свое время мне следовало поступать достойнее, защищать маму от побоев отца и следить, чтобы Билли не приходилось отдуваться за всех, а то доставалось парню за что ни попадя. Я горько сожалел, что рос бесполезным говнюком.
Но раз ничего из этого не сбылось и уже не сбудется, мне хотелось хотя бы пива.
Я повернулся пожать руку и обменяться парой слов со свекром Клэр, начальником местной пожарной охраны, но перехватил раздраженный взгляд Билли в сторону Клета.
– Мне нечего сказать, – с нажимом произнес он и взглянул на Клэр. Через силу улыбнувшись, он спросил бесконечно более мягким тоном: – Принести тебе что-нибудь выпить, Клэр?
Клэр покачала головой, не глядя ему в глаза:
– Не нужно, спасибо.
Билли коротко кивнул, несколько секунд изучая ее профиль, затем на мгновение встретился со мной взглядом и нахмурился при виде моей покорной мины. Хмурость перешла в мрачную гримасу, и Билли быстро отошел.
– Как невоспитанно, – пожаловался Клет, глядя вслед нашему брату. – А если, допустим, я хочу выпить?
– Все нормально. – Клэр, хмурясь, разглядывала свои руки, будто неожиданно увидев в них что-то интересное. – Он просто недолюбливает Джетро, но со временем это у него пройдет.
– Да при чем тут Джетро! – вскинулся Клет, вытаращив глаза, пока я обнимался с Дейзи Пейтон, лучшей подругой нашей мамы и владелицей «Орехового домика Дейзи», местного кафе и пончиковой.
– Твоя мама очень тобой гордилась, Джетро, – сказала Дейзи, стиснув меня в объятиях. Немного отстранившись, она приподняла мое лицо ладонями: – Никогда не забывай, как она тебя любила.
Я кивнул, чувствуя укол вины, как всегда, если кто-то упоминал маму. Я не был хорошим сыном и шел по дурной дорожке до последних трех лет ее жизни.
– Да, мэм. Спасибо, что присоединились к нам.
– Какие у тебя стали хорошие манеры, когда ты бросил угонять машины! – Дейзи с улыбкой потрепала меня по щеке.
Я невинно улыбнулся с выражением: «Кто, я? Да вы меня с кем-то путаете!»
– Миссис Пейтон, ума не приложу, о чем вы говорите!
– Ну, еще бы, – Дейзи завела глаза к небу и шумно вздохнула. – Слишком ты обаятельный, себе во вред. Пойду чего-нибудь выпью, а то неделя была долгая. Ребята, – она помахала Клету и Клэр и направилась к бару.
Заиграла музыка, и я оглянулся на маленькую эстраду. Собравшиеся там парни выводили «Эй, красотка!» Хэнка Уильямса.
– О, нам пора, – Клет показал подбородком на эстраду и подал руку Клэр: – Я сегодня играю на банджо, а Клэр поет. Так что мы тебя оставим, позаботься о себе сам.
– Надеюсь, как-нибудь выживу.
– Посмотрим… – В глазах Клета на мгновение мелькнул дьявольский огонек. – Учти, я пригласил близняшек Таннер.
Я замер, глядя на брата с нескрываемой тревогой, и хрипло переспросил:
– Кого?!
Хорошо, что у меня во рту не было пива: я бы прыснул им вокруг от ужаса.
– А еще Сьюзи Сэмюелс и Гретхен Ларой, – добавила Клэр, явно забавляясь моим видом.
Я сморщился, шагнул вперед и процедил сквозь зубы:
– Всех моих бывших подружек собрали, что ли?
Клэр захохотала, а Клет ответил:
– Как так? Я и не знал про подружку! У тебя было что-то серьезное с одной из этих достойных леди?
Я округлил глаза:
– Ты меня понял!
– Нет уж, нет уж, – смеялась Клэр. – Расскажи. Давай рассказывай, что ты там имел в виду!
Я волком глянул на нее и получил в ответ такой же взгляд синих глаз, но распиравший Клэр смех подпортил грозное впечатление.
Клет между тем ответил на мой вопрос так, будто долго над ним размышлял:
– Джетро, я пригласил всего лишь ничтожную часть твоих наиболее колоритных побед.
– О боже, – я закрыл глаза.
– Думай об этом как о вольной версии «Рождественской песни»: ты – Эбенезер Скрудж и тебя посещают сомнительные эскапады из прошлого[4].
– Ты просто гад. Я этого так не оставлю. Оба попомните, – широко раскрытыми глазами я в упор поглядел сначала на брата, потом на Клэр – показать, что я не шучу.
– Так тебя разъярить нужно постараться. Не терпится узнать, какую месть ты придумаешь. – Клэр потрепала меня по плечу, и Клет повел ее к эстраде, оставив меня одного в море людском…
Скорее посреди живого минного поля.
Я не осмеливался поднять глаза. Инстинкт подсказывал даже не идти, а бежать к выходу, но дело в том, что толпа гостей была смешанной. Друзья детства, подруги мамы, близкие и дальние мои родственники, знакомые с работы…
И чертовы дружки пятилетней давности.
Будь это шесть лет назад, я, чуть что не по мне, прыгнул бы на мотоцикл и умчался, не оглядываясь. Но сейчас уйти не мог. Уже не прежний Джетро, я сильно изменился и должен остаться.
– Джетро Уинстон, ты мне должен, – обвиняюще прозвучал пронзительный женский голос за моей спиной.
Я напрягся. Голоса я не узнал, но это не означало, что прежде не знал его обладательницу. Вымученно улыбнувшись, я обернулся, готовый к худшему.
И тут же с громадным облегчением выдохнул, схватившись за сердце:
– Эшли! Это не смешно!
Эшли Уинстон, моя единственная сестра, уехала из Грин-Вэллей учиться в чикагский колледж восемь, что ли, лет назад. Я ее понимаю – от жизни с шестерыми неуправляемыми мальчишками можно было съехать либо кукухой, либо в Чикаго. Выучившись на медсестру, Эшли осталась там работать, но в августе прошлого года приезжала в Грин-Вэллей дохаживать маму и за те шесть недель успела влюбиться в моего начальника Дрю Рануса.
Она снова вернулась в марте, отчасти из-за Дрю, а отчасти – хочется надеяться – из-за нас, родных братьев. И на этот раз насовсем.
Сестрица, не скрываясь, засмеялась над моим ужасом. Ее большие голубые глаза тоже смеялись. Обняв меня, она уже нормальным своим голосом сказала:
– Все-таки я тебя подловила!
Эшли с Билли похожи как близнецы, хотя он родился вторым по счету, а она четвертой (всего нас семеро). В Грин-Вэллей Эшли считалась кем-то вроде местной королевы красоты. Может, я сужу пристрастно, но считаю, что внешняя привлекательность Эшли и рядом не лежала с красотой ее души.
За исключением сегодняшнего вечера, когда Эшли решила попробовать себя в амплуа мегеры.
Я сгреб ее в охапку, словно свалившийся с неба пропуск в разминированную зону. Вряд ли кто-нибудь из моих былых грешков припрет меня к стенке или зажмет в углу (как неоднократно случалось), если я с сестрой.
– Джетро!
– Ась?
– Ты меня отпускать собираешься? – спросила Эшли, когда объятия затянулись.
– Нет.
Тогда сестра тоже обняла меня и положила голову мне на плечо. Я почувствовал, как ее щеки плывут в разные стороны от улыбки.
– Не бойся, старший брат, я тебя спасу.
– Слушай, ловлю на слове, – сказал я, выпрямляясь и крепко перехватив Эшли за руку. – Ты сегодня будешь моей девушкой!
Она перебросила густые волосы через плечо и ослепительно улыбнулась:
– Ты хотел сказать, твоим телохранителем?
Я пожал плечами, оглядывая толпу и старательно избегая женских взглядов.
– Сейчас это одно и то же.
– Почему?
Я вопросительно приподнял бровь:
– Что почему?
Честно говоря, я искал Хэнка Уэллера. Обеспечив себе личную безопасность, я сразу вспомнил о Саре.
Да, да, горбатого могила…
Я зарекся иметь дело с женщинами, пакостить людям и красть машины, но Сара для меня не относилась к общей категории женщин. Что-то в ней вселяло наивную веру, что «она не такая, как все»: не то ямочки на щеках, не то непривычная чарующая искренность, или то, как легко она переходила от дружеского расположения к соблазнительному тону. Я не собирался сбиваться на старую колею и заводить пустячную интрижку. Я стал другим, и одноразовые отношения потеряли для меня свою привлекательность.