Среди деревьев бродило несколько человек; судя по доносившемуся гомону, поблизости находился лагерь. В тех местах и шагу не ступишь без того, чтобы не натолкнуться на туристов.
– Он подключается к сети, лишь когда требуется связаться с кем-то из подчиненных, – проговорил Ли. Кира усилием воли оторвалась от экрана. – Мы надеемся, что наши каналы не прослушиваются, но зачем лишний раз рисковать? Остальное время шеф не покидает экранированного сейфа, установленного в квартире тем человеком, который снял ее первым. Это было, по-моему, несколько десятилетий тому назад. Шеф может выглядывать, слушать, разговаривать; разумеется, я сообщаю ему все, чем он интересуется.
Кире вдруг стало любопытно, чем Гатри, проведя сотню с лишним лет в железном ящике, может интересоваться, что читает и смотрит. С персоналом компании он общался на том языке, каким пользовался, когда был человеком. Но что он такое сейчас? Может, шеф притворяется, работает на публику?
Ли остановился перед стенным экраном, изображение на котором, как и на экранах в гостиной, застыло в неподвижности. С экрана смотрел мужчина. Такая стрижка и такой покрой пиджака вышли из моды давным-давно; значит, перед ней тот, кого Гатри любил, кем восхищался… Стоп! Она же видела этого человека в историческом фильме. Нобору Тамура, мэр спутника Л-5, успешно справившийся с первым из серьезных кризисов…
– Срочный случай, сэр, – произнес Ли, салютуя изображению. Теперь, когда надо было действовать, он утратил всякую нерешительность. – Директор Паккер прислал пилота Киру Дэвис. Правительство готовит новую облаву. Нам лучше переправить вас в другое место.
– Святые угодники! – громыхнул чей-то бас. – Шевелитесь, ребята!
Ли прикоснулся к затейливой рамке. Экран отъехал в сторону. Выходит, Гатри смотрел глазами портрета, слушал его ушами, чуть ли не говорил губами Тамуры? Выходит, это не портрет, а своего рода манекен? За экраном обнаружилась ниша, в которой лежал некий предмет. Ли протянул руку, отсоединил предмет от портативного терминала и вынул из ниши.
– Держите, партнер. Объясните ему, в чем дело, а я поищу какую-нибудь сумку.
Кира взяла предмет в руки. Он оказался совсем легким, не тяжелее трех килограмм. Странно, основатель «Файербола» должен, как почему-то кажется, весить больше. Ведь он пролетел из конца в конец Солнечную систему, добрался до звезд, а его сознание, сохранившееся в форме компьютерной программы и заключенное в металлический ящик, побывало на альфе Центавра и вернулось обратно. Очень странно.
Хотя нет. Человеческий мозг вовсе не тяжел. А Гатри-призраку мозг целиком и не требовался – только нейристорная сеть, аналог коры головного мозга, плюс сенсорные центры, способные перерабатывать электронные, магнитные, фотонные данные. Моторные центры, передающие информацию в блоки управления; блок памяти; программное обеспечение – закодированная личность. Возможно, что-то еще. Кира точно не знала, поскольку в психонетике сильна не была, но наверняка не много. А остальное – упаковка, батарея, минимум вспомогательных устройств и проводка.
Шеф, хозяин, руководитель. Они никогда не встречались, но именно Гатри Кира присягала на верность, именно он принял ее в партнеры «Файербола».
– Сэр, – прошептала девушка. – Сэр…
Разумеется, она видела чертежи того ящика, внутри которого находился Гатри, видела другие ящики (их было всего ничего). Но прикосновение к металлу обожгло душу, будто первая встреча с любовью или смертью.
Сознание отказывалось воспринимать реальность. Какой-то ящик из темно-синего органометалла, твердый, гладкий как стекло, с закругленными гранями и едва различимыми сварочными швами. Плоское днище размерами приблизительно двадцать на тридцать сантиметров, к нему прилегают диски толщиной пять миллиметров каждый, которые защищают контакты.