И внутренне они были безгранично убеждены в том, что слова «Высокое Небо» применимы к итрианам в прямом своем значении.
Воздушная машина опустилась на берег на специально огороженное место.
Шагнувшая к ней женщина была высокой, с рыжими волосами. Она была одета в сандалии, кильт и имела при себе оружие.
Табита Фалкайн видела, как опускалась машина, и теперь пошла навстречу прибывшему.
— Привет, Кристофер Холм, — сказала она на англике.
— Я прилетел как Аринниан, — ответил он на планхе. — Приятно очутиться рядом с тобой, Хилл!
Она улыбнулась:
— Извини, я не подготовилась к такой возможности. — Потом уже другим тоном она проговорила:
— Ты дал мне знать, что хочешь увидеться со мной по общественным делам. Это, должно быть, имеет отношение к пограничному кризису. Я полагаю, твой круач решил, что Западная Корона и Северная Орнезия должны объединится в защите Гесцерианского моря.
Он робко кивнул и отвел глаза.
Впереди, насколько хватало глаз, солнце сверкало на выгибающейся к небу линии берега. Группа итрианских шуатов пролетела под контролем пастуха и его ухотов. Вокруг скопления рифов сновали местные птероплеуроны.
Море катило свои волны цвета индиго, завивающиеся наверху прозрачно-зелеными барашками, а пена, выбрасываемая ими на берег, была уже почти белой. Такая же пена вилась вокруг траулеров.
Верхние склоны еще носили на себе следы светло-изумрудного ковра сузина. Цепкие его корни давали возможность выживать лишь немногим из других растений. Но более низкие склоны были возделаны.
Здесь краснел итрианский властергрейн, защищавший землю и шедший на корм шуатам, в то время как плоды кокосовых пальм, манго, цитрусовых предназначались для людей Высокого Неба.
Дул ветер, теплый, но свежий, насыщенный запахами соли и воды.
— Я думала, было решено, что конференция «Птица с птицей» была бы полезна, — продолжала Табита. — Горным достаточно трудно понять морских, и наоборот. Но без помощи друг друга тяжело. Орнитоиды будут встречаться подобным образом, а? — Она подумала. — Тебе, конечно, следовало прилететь с делегацией. На твоей территории не много тебе подобных. Зачем было прилетать в одиночестве? Но из этого вовсе не следует, что ты не будешь радушно принят. И все же телефонный вызов.
— Мы. Наш разговор мог бы затянуться, — сказал он. — Он мог бы длиться дни. — То, что ему было оказано гостеприимство, он принял как само собой разумеющееся: гость для всех чосов был делом священным.
— Но почему именно я? Я только местная власть.
— Ты — потомок Дэвида Фалкайна.
— Это немного значит.
— Там, где живу я, много. Кроме того. В общем, нам приходилось встречаться и раньше, на больших круачах, в домах. И. Мы немного знаем друг друга. Если бы мне пришлось иметь дело с совершенно незнакомым, я бы просто не знал, с чего начинать. Если не останется ничего другого, то ты.
Ты сможешь мне посоветовать, к кому обратиться за консультацией, и представишь меня. Ведь так?
— Конечно! — Табита взяла обе его руки в свои. — А вообще, я рада тебя видеть, Крис!
Его сердце учащенно забилось. Он едва удержался от протяжного вздоха.
«Почему я так робею в ее присутствии? Видит Бог, она привлекательна.
Старше меня на несколько лет, высокая, сильная, с полной грудью и длинными ногами, отнюдь не скрываемыми короткой туникой. Нос слегка вздернут, большой рот, широко расставленные зеленые глаза под широкими бровями. Она никогда не открывала белый шрам на правой скуле. Волосы, подстриженные ниже ушей, были светлыми, как лен. Ветер развевал их, как знамя, над коричневой, слегка обветренной кожей».