Светлые щеки мальчика чуть порозовели.
– Нет. Но только… нет. Ладно, наверное, какую-то и сотворил.
После порции слов поддержки он все же поведал свою историю – сперва нехотя, а затем бурно, словно на исповеди.
Накануне Хэмиш вместе с другими ребятами отправился кататься на своем пони. Несколько мальчишек постарше затеяли соревнование – чья лошадь возьмет самое высокое препятствие. Хэмиш ревниво ими восхищался, в результате удаль победила рассудительность, и мальчик попытался на своем маленьком толстом пони преодолеть каменную ограду. Пони же, не наделенный требуемыми способностями и не имевший к предложенному занятию абсолютно никакой склонности, остановился перед забором как вкопанный и коварно сбросил с себя Хэмиша через голову за изгородь, прямо в крапиву. Разозлившись на крапиву и на издевки дружков, Хэмиш решил, что сегодня он покажется на, как он сказал, «настоящей лошади».
– Если я буду верхом на Донасе, они не станут смеяться, – заявил мальчик, уже видевший в уме такую отрадную картину.
– Верно, братец, они не станут смеяться, – согласился Джейми. – У них будет слишком много забот с тем, чтобы собрать то, что от тебя останется.
Он посмотрел на кузена и медленно покачал головой.
– Я так тебе скажу, парень. Чтобы стать хорошим наездником, потребны храбрость и разум. Храбрости у тебя довольно, но разума пока что явно недостаточно.
В знак утешения он обнял Хэмиша за плечи и отправился с ним в другой конец конюшни.
– Идем, дружок! Поможешь мне сгрести сено, а я тебя познакомлю с Кобхаром. Ты прав, тебе нужна лошадь получше, но вовсе не обязательно убиваться, чтобы это доказать.
Проходя мимо сеновала, Джейми поднял брови и беспомощно поднял плечи. Я улыбнулась и махнула рукой: мол, идите, все в порядке. Я увидела, как Джейми взял из корзины с падалицей, стоявшей у двери, яблоко. Прихватив хранившиеся в углу вилы, он повел Хэмиша обратно, к центральным стойлам.
– Вот здесь, братец, – сказал он.
Джейми тихо свистнул сквозь зубы, и наружу высунул голову широколобый гнедой конь и мягко выпустил через ноздри воздух. Его темные глаза были большие и добрые, а чуть торчащие уши придавали морде дружелюбный, хоть и чуть настороженный вид.
– Ну, Кобхар, как поживаешь?
Джейми крепко потрепал рыжую лоснящуюся шею и почесал настороженные уши.
– Подойди, – позвал Джейми мальчика. – Ко мне, сюда. Поближе, чтобы он мог тебя обнюхать. Лошади это любят.
– Я знаю, – заносчиво сказал Хэмиш.
Он еле дотянулся до морды коня, но сумел это сделать и потрепал того по щеке. И не убежал, когда крупная голова склонилась к нему и конь с интересом обнюхал ухо, разметав Хэмишу волосы.
– Дай мне яблоко, – попросил мальчик Джейми и принял у него падалицу.
Конь осторожно подобрал мягкими бархатными губами яблоко с ладони Хэмиша и переместил на большие коренные зубы; раздался громкий хруст – и яблока как не бывало. Джейми с одобрением следил за происходящим.
– Неплохое начало, – заметил он. – Дальше поступай так же, стань ему другом. Я пока задам корм остальным, а затем ты его выведешь его и прокатишься.
– Сам? – нетерпеливо поинтересовался мальчик.
Кобхар (что значило «пена») был довольно смирный и вместе с тем сильный и пылкий мерин четырнадцати ладоней в холке, гнедому пони до него далеко.
– Два круга по загону под моим присмотром, а потом, ежели не упадешь и не будешь дергать удила, сможешь ездить сам. Но пока я не разрешу, не прыгать.
Джейми подхватил вилами сено из кучи, валявшейся в углу конюшни (спина в белой рубашке мелькнула в сумраке), и понес его к стойлу.
Потом распрямился и с улыбкой попросил кузена:
– Можешь и мне принести яблок?
Он прислонил вилы к стойлу и откусил от яблока, поданного мальчиком. Вдвоем с Хэмишем они стояли и жевали, облокотившись о стену конюшни. Затем Джейми отдал огрызок гнедому, сунувшему свой любопытный нос, и вновь принялся за работу. Хэмиш, евший яблоко, медленно пошел следом по проходу.
– Я слыхал, мой отец был отличным наездником, – начал мальчик разговор после недолгой паузы. – Прежде чем… ну, прежде чем потерял способность к этому.
Джейми ласково взглянул на брата, но заговорил, только задав корма коню. Он отвечал больше на мысль, чем на слова:
– Я не видел его в седле, парень, но вот что скажу: надеюсь, что мне никогда не потребуется та отвага, что имеется у твоего отца.
Я видела, как любопытный взгляд Хэмиша остановился на спине Джейми, покрытой шрамами, но мальчик промолчал. Он доел второе яблоко и перешел к другой теме.
– Руперт сказал, ты должен был жениться, – начал он.
– Я хотел жениться, – твердо сказал Джейми, отставляя вилы к стене.
– А, ну… ладно, – неуверенно протянул Хэмиш, похоже, ответ его смутил. – Я просто решил, может, тебе неприятно…
– Что именно неприятно?
Джейми, явно понявший, что беседа будет долгой, присел на сноп.
К нему присоединился Хэмиш. Он не доставал ногами до пола, но вместо того, чтобы их подтянуть, мальчишка стал стучать каблуками о туго связанное сено.
– Неприятно быть женатым, – сказал он. – Каждую ночь ложиться с леди в одну постель.
– Да нет, – ответил Джейми. – Это как раз очень приятно.
Однако Хэмиш продолжал сомневаться.
– Мне бы это, наверное, не понравилось. Все известные мне девчонки тощие как палки и пахнут отваром ячменя. А леди Клэр… то есть твоя леди, – поспешил он исправиться во избежание конфликта, – она-то такая, что с ней спать вроде приятнее. Я хочу сказать, она мягкая.
Джейми кивнул.
– Да, это так. И она хорошо пахнет.
Даже в полумраке я видела, как у Джейми дрожит мышца в углу рта, и совершенно точно понимала, что посмотреть в сторону сеновала он не наберется духа.
Повисло долгое молчание.
– А как ты узнал? – спросил Хэмиш.
– Что узнал?
– Что она та леди, на которой тебе следует жениться, – нетерпеливо проговорил мальчишка.
– А! – Джейми откинулся на стену и прислонился к ней спиной, закинув руки за голову. – Понимаешь, как-то раз я спросил об этом отца. И мой отец сказал мне: ты ее сразу узнаешь. А если не узнаешь, значит, это не та девушка.
– М-м-м-ф…
Судя по выражению конопатого личика, такое объяснение Хэмиш счел совершенно не правдоподобным. Подражая Джейми, мальчишка тоже откинулся к стене. Ноги в чулках торчали над сеном. Хэмиш был еще мал, но крепок, было очевидно, что с годами он станет таким же, как его старший кузен. У них были одинаковые широкие ровные плечи и большие головы изящной лепки.
– А куда ты дел башмаки? – поинтересовался Джейми. – Опять бросил на лугу? Вот мать тебе уши надерет, коли ты их посеешь.
Но в ответ на предостережение Хэмиш лишь пожал плечами. В тот момент его занимали какие-то гораздо более важные вопросы, это было совершенно очевидно.
– Джон… – проговорил он, задумчиво нахмурив светлые брови. – Джон сказал…
– Джон-конюх, Джон-поваренок или Джон Камерон? – перебил Джейми.
– Конюх. – Хэмиш махнул рукой, словно отгоняя от себя что-то лишнее. – Он сказал, как женятся…
– Ну-ну? – подбодрил его деликатно отвернувшийся Джейми.
Он поднял глаза, а я в тот момент как раз высунулась из укрытия. Наши взгляды встретились, я улыбнулась, и Джейми пришлось прикусить губу, чтобы не улыбнуться в ответ.
Хэмиш набрал полную грудь воздуха и застрекотал, словно сорока:
– Он-сказал-надо-обращаться-с-девушкой-как-жеребец-обращается-с-кобылой-а-я-ему-не-поверил-но-это-правда-или-как?
Я изо всех сил укусила палец, чтобы не рассмеяться. Джейми, занявший менее удачную позицию на местности, схватился всеми пальцами за ногу и покраснел не меньше Хэмиша. Кузены напоминали два помидора на деревенской ярмарке, уложенные в ряд на сено.
– Э-э, да… в некотором роде… – придушенно начал Джейми, однако быстро овладел собой и твердо договорил: – Да, это так.
Хэмиш в некотором ужасе посмотрел в ближайшее стойло: орган отдыхавшего там жеребца вылез не меньше чем на фут. После этого мальчик уставился недоверчивым взглядом на свои колени, а я торопливо заткнула себе рот платком, как могла плотно.