– Возможно, – согласился Аттавио Шестой. – А может, что-то другое. Никакая организация не взяла на себя ответственность за его смерть?
– Обычные группировки, которые берут на себя ответственность за все подряд, – ответила Грейланд. – Моя служба безопасности утверждает, что никто из них не имеет к этому никакого отношения.
– То есть никаких серьезных заявлений не последовало?
– Нет.
– В таком случае, возможно, это не террористы, – сказал Аттавио Шестой. – А если даже и так, то у них некие долгосрочные цели и они не преследуют немедленную выгоду.
– Например?
– У меня пока недостаточно информации. Кто мог хотеть смерти Дерана Ву?
– Примерно половина аристократических домов, – усмехнулась Грейланд, – немалое количество военных и депутатов парламента и, вероятно, все члены бывшего совета директоров дома Ву.
– И ты, – добавил Аттавио Шестой.
– Прошу прощения? – удивленно моргнула Грейланд.
– Если мне не изменяет память, Деран Ву участвовал в заговоре против твоего правления.
Грейланд улыбнулась в ответ на его реплику, из которой неявно следовало, что симулякр покойника обладает знаниями о событии, произошедшем долгое время спустя после его смерти.
– Он выступил против заговора и выдал всех его участников, – сказала она.
– Возможно. Ты не первая имперо, которая воспользовалась информацией от перебежчика лишь затем, чтобы расправиться с ним после.
– А ты? – Грейланд, прищурившись, взглянула на отца. – Убивал кого-нибудь таким образом?
– Нет.
– Приказывал кого-нибудь убить?
– Не напрямую, – сказал Аттавио Шестой.
– Не напрямую?!
– Убийство не входило в число тех средств, которыми я предпочитал пользоваться. Но даже при этом мне не раз хотелось, чтобы кто-нибудь избавил меня от какого-нибудь священника с чересчур турбулентным характером.
– Ты приказывал убивать священников?
Грейланд понятия не имела, что у ее отца имелись какие-то проблемы с церковью Взаимозависимости, номинальным главой которой он являлся, как и она сейчас.
– Я в иносказательном смысле, – сказал Аттавио Шестой. – Можешь сама проверить. Суть в том, что я решил не делать убийства частью моего правления. Можешь, однако, поинтересоваться мыслями на этот счет у своей бабушки. Скорее всего, ее ответ будет совершенно другим.
Грейланд подумала о Зетиан Третьей, ее бабке со стороны отца, и слегка вздрогнула. Вряд ли Зетиан Третья запомнилась бы с лучшей стороны в истории – или в том ее обрывке, что еще оставался.
Аттавио Шестой заметил, как вздрогнула его дочь.
– Как я понимаю, ты тоже предпочитаешь не потакать убийствам.
– Да, предпочитаю.
– Возможно, это разумно.
– Возможно?
– Убийство никогда не бывает чистым и всегда имеет последствия. Но тебе довелось править в турбулентные времена, – сказал Аттавио Шестой. Грейланд отметила про себя повторное упоминание слова «турбулентный». – Ты пережила два почти удавшихся покушения и одну почти удавшуюся попытку переворота. Вряд ли бы тебя слишком сурово осудили, если бы ты как имперо решила ускорить справедливый приговор тем, кто строил заговоры против тебя.
Грейланд представила себе перечень имен, которые могли бы оказаться в ее списке, если бы таковой у нее имелся. Ее службе безопасности хватило бы работы до окончательного коллапса Взаимозависимости.
– У нас хватает других, более настоятельных забот, – ответила она.
– Возможно, это разумно, – повторил Аттавио Шестой. – Если покончить со своим родственником решила не ты, лучше всего начать составлять список тех, кто мог бы это сделать, и посмотреть, куда это приведет. – Грейланд кивнула. – Предполагается, что ты вообще как-то заинтересована в том, кто его убил, – добавил Аттавио Шестой. – Помимо формального расследования.
– Естественно, заинтересована.
– Повторяю: он участвовал в заговоре против тебя.
– Да, но, помимо всего прочего, от его смерти мне нет никакой пользы, – сказала Грейланд. – Его задача состояла в том, чтобы управлять домом Ву и держать его в узде. Теперь он мертв, и члены совета директоров уже дерутся за власть. Если Деран окажется единственным из семейства Ву, убитым в ближайшие несколько месяцев, можно считать, что нам повезло.
– Формально глава дома Ву – ты, – заметил Аттавио Шестой.
– Формально имперо не пытались управлять домом Ву много столетий, – возразила Грейланд. – Меня уже невзлюбили родственники за то, что я урезала состав совета и поставила Дерана во главе его, и мне сошло это с рук только потому, что против меня выступила Джейсин Ву, так что у меня имелся повод для подозрений. Если только не обнаружатся очевидные доказательства, что его убил кто-то из совета, у меня нет никаких политических причин для вмешательства. А если я все же попытаюсь, то столкнусь с впечатляющим сопротивлением. Так что я не могу себе этого позволить. По крайней мере, пока.
Аттавио Шестой наклонил голову.
– Недавно ты подавила мятеж. Наверняка у тебя есть политический капитал, который можно тратить.
Грейланд снова улыбнулась, на этот раз печально:
– Можно считать и так, отец. Но, как ты сам сказал, времена теперь… турбулентные.
– О чем ты заранее знала. Я предупреждал тебя, когда ты приняла корону.
– Да, предупреждал, – кивнула Грейланд. – Ты тогда еще говорил, что, по твоему мнению, я ко всему этому не готова. Помнишь?
– Помню, – ответил Аттавио Шестой.
– И что ты теперь об этом думаешь? – Грейланд подняла руку. – В смысле, что бы ты подумал, если бы был способен думать?
Аттавио Шестой помедлил. Грейланд понимала, что в этой паузе нет необходимости и она вставлена в симулякр Аттавио лишь потому, что Зал Памяти осознавал – в подобный момент, когда двое людей ведут подобного рода беседу, требуется пауза, пока отвечающий человек приведет в порядок свои мысли. Целью паузы было изобразить для Грейланд более аутентичную психологическую человеческую реакцию. Не более того.
Но это никак не помешало тому, чтобы за время этой короткой паузы на Грейланд нахлынул целый поток чувств – что ее оценивают и делают вывод о ее несостоятельности и что ее отец, или его копия, пытается сообразить, как помягче сообщить дочери, что ей, к сожалению, не по плечу та задача, за которую она взялась.
– Тебе это не по плечу, – прямо сказал Аттавио Шестой. – Но с другой стороны, кто еще, если не ты?
Грейланд шумно выдохнула, только теперь поняв, что затаила дыхание.
– Спасибо, что добавил последнюю часть, – ответила она.
– Я сделал это вовсе не из сочувствия к тебе.
– Знаю. Ты для этого не запрограммирован. Но все равно спасибо.
– Не за что, – ответил Аттавио Шестой. – Насчет убийства твоего родственника – что ты намерена предпринять дальше?
– Напрямую – ничего, – сказала Грейланд. – Этим уже занимаются моя служба безопасности и другие следователи. Как я уже сказала, у меня хватает и более настоятельных забот.
– И все-таки ты пришла ко мне об этом поговорить.
– Я решила, что другой имперо, возможно, что-то знает об убийстве.
– Вряд ли я сообщил тебе нечто такое, чего ты уже не знала.
– Да, – согласилась Грейланд. – Но тебя не существует, так что ты можешь относиться к этому бесстрастно. И думаю, ты прав. Убийство послужило неким намеком. Нужно лишь расшифровать, кому именно.
– Это зависит от того, кто стоял за убийством, – сказал Аттавио Шестой. – И, как ты уже говорила, очевидных подозреваемых нет.
– Нет, – кивнула Грейланд. – Но у меня есть предположение.
Глава 4
Когда Надаше Нохамапитан проснулась, ее переполняла ненависть – в чем в последнее время не было ничего необычного.
Кого же и что она ненавидела сегодня? Что ж, посчитаем.
Для начала она ненавидела собственную каюту. Впрочем, для коробки размером три метра в длину, два метра в ширину и два метра в высоту, в которой ей теперь приходилось существовать, название «каюта» выглядело чрезмерно громким. Тюремная камера, в которой она провела несколько месяцев, была и то больше, да и пахло тут хуже. В каюте имелась складная койка с ремнями, удерживавшими ее обитателя, когда отключались пресс-поля, что случалось нечасто. Матрас на койке, толщиной в два сантиметра, похоже, был сделан из древесно-стружечной плиты и отчаяния, а от спального мешка, которым ее снабдили, несмотря на все заверения, что он почищен и дезинфицирован, воняло так, будто в нем занимались самоудовлетворением десятки одиноких звездолетчиков, оставив разлагаться следы своей бурной деятельности.