Та, что правит балом - Полякова Татьяна

Чертова погода! – злился Ник, глядя в окно.

Дождь вторые сутки лил как из ведра, однако я подозревала, что причина скверного настроения моего дорогого друга кроется вовсе не в дрянной погоде.

По большому счету, погода ему была безразлична, как и многое другое в этой жизни. Но уже несколько дней он проявлял повышенную нервозность, огрызался, злился, изводил меня придирками и хмуро таращился в окно, точно надеялся что‑то там высмотреть. Может, Ник в душе романтик и желал увидеть луч света на горизонте, который вдруг мелькнет среди туч? Черт его знает. Почему бы и нет, в конце концов? Впрочем, я сильно сомневалась, что подобные чувства его посещают, но об истинной природе своего дурного настроения он не сообщит, следовательно, обращать внимание на его слова не стоит.

Именно этим я и занималась в тот момент: раскачивалась на стуле и пропускала его слова мимо ушей. Вряд ли ему это нравилось.

– Эй, – позвал он, хмуро понаблюдав за мной с минуту, – ты меня слышишь?

– Слышу. А также вижу, обоняю, восторгаюсь и люблю, – охотно ответила я, на некоторое время прекратив раскачиваться.

Он вроде бы собрался что‑то ответить на это, но передумал. Покачал головой и, отвернувшись к окну, вновь пробормотал:

– Ненавижу дождь. Куда подевался твой Рахманов? – резко сменил он тему.

Я замерла, с удивлением глядя на Ника, потом вздохнула:

– Тебе лучше знать.

– Кажется, я не раз говорил: тебе стоит быть с ним поласковее. А ты что делаешь?

– А что я делаю? – решила я удивиться.

– Ни черта ты не делаешь. Парень должен по тебе с ума сходить, а вместо этого…

– Пошел к черту, Ники‑бой, – с широкой улыбкой ответила я.

Еще полгода назад я бы вряд ли на такое рискнула. Было время, когда я до судорог боялась этого типа. И, если честно, у меня были на то основания. Но несколько месяцев назад Ник свалял дурака – открылся, как плохой боксер, пусть всего лишь на миг, но мне этого хватило. Так что теперь я знала: Никита Полозов вовсе не исчадие ада, воплощение вселенского зла, могущественное и непобедимое, он человек из плоти и крови, как все мы, грешные. Опасный, хитрый, изворотливый, подлый – список можно продолжить, – но все‑таки человек. У него даже есть свои слабости. Теперь я это знала наверняка и не преминула воспользоваться. Иногда мне это сходило с рук, иногда нет. Но я неустанно экспериментировала.

Через мгновение стало ясно: назвать сейчас моего друга Ники‑боем – плохая идея. Он отреагировал в своей обычной манере: сделал молниеносное движение и выбил из‑под меня стул. Если быть честной, я к этому подготовилась и при желании легко бы удержалась на своих двоих, но решила, что небольшая радость скрасит Нику существование, а потому повалилась на пол. Он взирал на это настороженно, должно быть, гадал, чему обязан данным фактом: своей ловкости или моей покладистости.

Я поднялась, поставила стул и сказала без злобы:

– Сукин сын, – после чего продолжила раскачиваться.

– Что‑то происходит, – понаблюдав за мной немного, выдал он ценную мысль.

– Конечно, – кивнула я. – В мире всегда что‑нибудь происходит.

– Ты меня достала, – поморщился он. – Состояние твоей шкуры напрямую зависит от того, что там замыслили хозяева.

С этим, конечно, глупо спорить, однако в тот момент меня мало волновало и даже, сказать по чести, мне было безразлично, что они там затевают и как это отразится на мне.