Описание туриста, составленное со слов Хоули, было передано по радио в воскресенье вечером, но к моменту выхода газеты никаких откликов на это сообщение не поступило.
Как только история просочилась в печать, местная мельница сплетен принялась её перемалывать и выдавать бездну самых нелепых предположений, самых невероятных подробностей. Наверняка это похищение, говорили одни, понимающе кивая. Другие подозревали Хоули во лжи. «Не ешьте имбирное печенье!» — острили в кафе и барах.
Вполуха прислушивался к сплетням и Джим Квиллер, который много лет проработал газетчиком в Центре, как в Мускаунти называли мегаполисы, лежащие южнее, а теперь дважды в неделю писал для «Всякой всячины». Он не только взял интервью у Хоули и других рыбаков, но даже провёл какое-то время на воде, среди «тружеников озера» и полутонны скользкой рыбы, и лично убедился в безосновательности досужих вымыслов. Впрочем, чего ещё ожидать от общества, на одном полюсе которого лодочники, а на другом — сухопутные крысы? Исчезновение туриста возбудило в Квиллере профессиональное любопытство. В прошлом криминальный репортёр, он сохранил сыщицкий интерес к раскрытию тайн.
В Пикаксе, главном городе округа (население — три тысячи человек), Квиллер слыл знаменитостью. Его колонку «Из-под пера Квилла» читали девяносто процентов подписчиков — больше, чем ежедневный гороскоп. Где бы Квиллер ни появлялся, он сразу же привлекал к себе внимание: симпатичный мужчина лет пятидесяти, хорошо сложенный, ростом шесть футов два дюйма, с великолепными, немного обвислыми усами, выдававшими меланхолический темперамент. Глаза у Квиллера были грустные и проницательные, но друзья знали, что он человек дружелюбный, остроумный, охотно оказывает услуги и обожает угощать приятелей обедом.
В пользу Квиллера говорило и кое-что другое. Он был филантропом невероятной щедрости. Когда-то, работая журналистом в Центре, Квиллер тянул от получки до получки и даже подумать не мог о том, чтобы скопить какие-то деньги. И вдруг небывалый случай, о каких пишут в романах, сделал его самым богатым человеком в центральной части северо-восточных штатов. Квиллер унаследовал состояние Клингеншоенов, накопленное ещё в те времена, когда округ черпал богатство из недр земных и никто не платил налоги. Что касается первого Клингеншоена, то он занимался довольно сомнительным, но доходным бизнесом.
Для Квиллера сама мысль о свалившемся на него капитале была тяжким бременем, она выматывала его и приводила в замешательство, пока он не догадался наконец создать в Чикаго Фонд Клингеншоенов. Теперь эксперты Фонда К. вкладывали его деньги в различные проекты на благо общества, а сам Квиллер волен был писать, читать, сибаритствовать и заниматься частными расследованиями. Жители Пикакса, независимо от возраста и дохода, любили посудачить о Квиллере, о нём говорили в клубах, супермаркетах, по телефону.
— Славный парень! Не заносчивый. Всегда здоровается. Ни за что не скажешь, что миллиардер.
— Здорово пишет! Его колонка — единственное, что я читаю в газете.
— Ну и усищи у него! Моя жена говорит, что он выглядит потрясающе, особенно когда надевает тёмные очки.
— Интересно, почему он не женится? Говорят, он живёт в амбаре, а вместе с ним — две кошки.
— Пора бы ему обзавестись настоящим домом и собакой, если уж не хочет жены.
Огромные усы Квиллера были своеобразной достопримечательностью Мускаунти: ими восхищались мужчины, их обожали женщины. Как и пышная шевелюра, они уже начали седеть, что придавало физиономии Квиллера скорее добродушный, чем свирепый вид. Но того, что его усы обладали особым свойством, не знал никто. Именно они служили источником предчувствий Квиллера. Столкнувшись с подозрительными обстоятельствами, он ощущал в верхней губе какое-то покалывание, которое заставляло его задавать себе вопросы.