– Если вы не хотите принимать меня такой, какая я есть, то да, – Мейси сама не верила, что сказала это. Стресс последних дней сделал ее отчаянной и решительной – случившееся отлично продемонстрировало ей, что времени на подстраивание под чужое мнение просто нет.
– Такой, какая она есть… – Мама хмыкнула. – Бессовестной дурой? Безответственной эгоисткой? Стервой, ни во что не ставящей нашу заботу и вообще нас с отцом? Мы не такой тебя растили, Маргарет.
– Я – Мейси! Вы растили меня симбиозом своих желаний и комплексов, не слушая, чего я хочу!
– Ты хочешь побираться и сдохнуть где-нибудь под мостом? Пожалуйста! Раз ты такая самостоятельная, – Мейси чувствовала надвигающуюся катастрофу, отчего внутренне сжималась в комок, – то и живи сама. За свои деньги – мы закрыли все твои счета. Тот, что был на колледж, тоже. Хочешь учиться каракулям – вперед. Но мы с отцом не дадим на это ни цента. Машину, как и вещи, что остались дома, ты больше не увидишь.
– Но…
– Что? Сразу расхотелось быть самостоятельной? – издевка в голосе матери отлично показывала, что ею снова пытались манипулировать. Не получилось на чувстве вины – пошли в ход угрозы.
– Захотелось еще больше. Вы даже сейчас пытаетесь меня купить, испугать, манипулировать мной, но только не понять. Про родительскую любовь я даже и не говорю.
– Родительскую любовь? По-моему, ты нам показала, что тебе не нужны родители. Мы для тебя – никто. Что ж, Маргарет, – голос мамы звенел, грузом ложился на плечи, опутывал в кокон разочарования и страха, – значит, у нас больше нет дочери. Ты теперь самостоятельная. Живи как хочешь. Без нас с отцом.
Короткие гудки эхом разносились в голове Мейси. Ее бросили? Ее бросили собственные родители? Такое вообще бывает? А как же «любовь, что бы ни случилось»? Видимо, их семью наделили деньгами, а вот этого – главного – не досталось вообще. Что ж, теперь ей оставалось только построить новую семью – ту, которую можно выбрать.
– Жестоко, – выдохнула Джо, обнимая Мейс. – А где ты теперь жить будешь?
– У Арти. Его мама уже комнату мне подготовила.
– О, – ухмыльнулась Джордан, вспоминая колючего подростка, – может, он хоть теперь выйдет из френд-зоны.
Мейси как-то странно замялась, и Джордан принялась корить себя за неуместные шутки.
– Мне нужно найти его! Мы же отправили его за едой, он должен был уже вернуться.
– И он тут? Да мы целую тусовку собрали, – Джо пригладила выбившуюся из хвоста прядь. – Беги, я пока дойду наконец до Никки.
Хотя идти уже не хотелось – каждая встреча разбивала ее еще больше, а утром казалось, что больше уже некуда. Но выбора не оставалось – не сбегать же позорно. Да и если она сбежит, ее собственные мысли разорвут голову на куски.
Когда заветная палата наконец замаячила впереди, Джо увидела Эмму. Это превращалось в какой-то болезненный и отвратительный квест. Тем более сестра выглядела так, словно толпа неуравновешенных фанаток потрепала ее, а не Никки.
– Эмс? – осторожно позвала она.
Эмма обернулась, чтобы увидеть перед собой сестру. Когда она узнала, что с Джо все в порядке, она представляла, как набросится на нее с кулаками, станет кричать, что ненавидит, что она дура последняя, а потом разрыдается и обнимет любимую сестру с облегчением. Но сейчас Эмма не чувствовала ничего. Ни злости, ни страха, ни радости.
Когда она пришла в себя в палате, с гудящей головой, в отвратительной больничной одежде и с катетером в руке, она не сразу вспомнила, что произошло. Почему-то в памяти настойчиво маячило лицо Дома, и Эмма даже засомневалась, не наделала ли она глупостей, но потом воспоминания затопили ее: встреча с Домом, который ей отказал во взаимности, сорванная помолвка Троя и Скай, роковой концерт Никки и пожар на базе «LADE», где, возможно, была Джо с ее желанием все закончить. Эмма хотела тут же вскочить и помчаться искать сестру, но в палату вошла спокойная женщина в светлом костюме – обычном, не медицинском. И это насторожило младшую Купер еще больше.
Сейчас она и не вспомнит весь разговор с психологом – а это была именно она. Поначалу Эмс не хотела ничего говорить чужому человеку, сколько бы степеней у него ни было. Но внезапно для нее самой слова вырывались наружу бесконечным потоком. Она плакала, говорила про Дома, про сестру, про Никки и сорванную помолвку, про то, что не знает, что делать и кем быть, кому и во что верить. Немудрено, что ей диагностировали нервный срыв, выписали кучу препаратов – часть из которых, видимо, уже были в ней, раз Джо до сих пор не получила ни одной пощечины.
– Нагулялась?
– Эмс, у меня были отвратительные дни. Ты даже представить себе не можешь…
Эмма сложила руки на груди, злобно улыбаясь:
– Ну да, мы же тут веселились. Никто не переживал за тебя, никто не сходил с ума в ожидании звонка. Хотя, что там… Вот если бы с «LADE» что-то случилось, ты бы сразу же прилетела.
Джо закрыла глаза, считая про себя до пяти.
– Может, я и виновата, но не нужно так со мной. И не говори больше о них, пожалуйста.
– Что, лишили доступа к телу? Бедняга…
Эмма словно со стороны наблюдала эту картину, она даже не до конца осознавала, что говорит, не замечала, как плохо выглядит сестра.
– Ты ничего не знаешь о жизни, кроме своих дурацких страданий! – взорвалась Джо. – Не смей так со мной говорить. Я этого не заслужила!
– Что тут происходит?
Трой появился очень вовремя. Джо тут же заметила, что пришел он один и еще более подавленный, чем полчаса назад. Это было жестоко, но она внутренне радовалась тому, что Скай не удалось в очередной раз сломить его.
– Привет, – улыбнулась Эмма, словно не она только что опускала сестру.
– Милая пижама, – Трой обнял ее, косясь на Джо, которая так и не подошла ближе.
– Тут бесплатно выдают – новогодняя акция. Хочешь, и тебе достану?
– Я, пожалуй, откажусь.
Пользуясь тем, что Трой занял Эмму, Джо пробралась в палату к Никки. Ее вид на огромной больничной кровати пробуждал ужас: они ведь на концерт ее отправляли, а не на войну. Хотя жизнь в фандоме частенько напоминала поле боя – уж она-то прекрасно это знала.
– О, кто появился! – Никки улыбалась. Джо подумала, что из них всех она выглядит самой довольной, что странно для человека, лежащего в больнице.
– Ты как будто грудью прикрывала своих «Tricksters». Что произошло?
– Поплатилась за любовь к первым рядам, – Николь слегка приподнялась, и Джо тут же бросилась ей помочь. – Спасибо. Чертовски болят. Томас на одной из песен спустился в зал, прямо ко мне, ну а толпа сзади хлынула и обняла моими ребрами ограждение.
– Долбанутые фанаты!
– Ты же знаешь, что везде есть такие. А есть нормальные. Вон с утра под окнами собралась толпа из Семейки, подарки мне принесли, волновались…
– Серьезно? – Джо присела на кровать, думая о том, что, попади она в больницу, у окон плясали бы отчаявшиеся дамочки.
– Да! А потом и ребята пришли…
– Ничего себе! Твои любимчики были здесь?! Показательное выступление?
– Нет, – резко ответила Никки. – Правда нет. Тут не было прессы, они ни о чем не просили, даже пришли через черный вход – хотя, конечно, все равно пронюхали в итоге, но это не суть. Они такие… клевые, понимаешь? Слушали меня, шутили. Сказали, что все артисты – это все равно образы, даже самые правдивые.
– Отличная мысль, – тихо вздохнула Джо, теребя больничное одеяло перевязанными руками.
– Обещали билеты на любое шоу – для меня и Алекс.
Николь опустила голову, пытаясь справиться со слезами, а Джо лишь мысленно просила Вселенную, чтобы эти чертовы музыканты действительно оказались такими хорошими. Хватит с них фейковой признательности. Наелись.
– Мы тут вкусностей принесли, до Нового года осталось всего ничего! – В дверях показались Трой, Эмма, Скай, Мейси и Арти. Похоже, Джо промахнулась – единственным более-менее счастливым человеком в их компании был Артур.
– А я рассказывала, что ко мне ребята приходили, – Никки тут же нацепила маску, словно не она говорила о самых болезненных вещах в своей жизни минутой назад.