Доверие инатов было не так-то легко заслужить, но мне удалось это сделать, что, в свою очередь, позволило мне почувствовать себя нужным кому-то помимо той задачи, которую я выполнял ранее, будучи начальником службы безопасности у Адама. Да и чего скрывать, после плена и того, что я едва не потерял сам себя, я долго восстанавливался и порядком подзабыл прошлое, а то, чем я в нем занимался, отошло для меня на задний план. У меня были инаты, Альнэя и дети, горы, которые сопровождали меня на протяжении всей жизни. Что еще нужно элту, когда он после того, как едва выкарабкался из переделки, заново начинает жизнь? Ничего. Я был, пусть хоть и ненадолго, но счастлив тем, что могу слушать себя и окружающее, вдыхая с чистым горным воздухом безграничную свободу, которая еще не покинула здешние места.
Горы, их суровость и величественная красота благотворно влияли на меня. Здесь, в Иблее, они были немного не такими, как в Эльклее, но в этом-то и была изюминка. Горные пики в Иблее вздымались кое-где на километры, но я все-таки жил в долинах. Тем не менее, имея в своем распоряжении эсен (двухместный воздушный скутер), я, когда еще не было войны, почти что каждый день отправлялся на один из утесов, окружающих Алвим, а то и дальше в горы.
Пейзажи, открывавшиеся моему взору, поражали своей красотой, величием и непередаваемым разнообразием красок, игрой полутонов и сменой состояний в любое время года. Можно было смотреть и смотреть на их причудливые изменения, но времени, чем больше я становился самим собой, у меня становилось все меньше, а когда началась война, то и вовсе не стало. Тем не менее, все, что необходимо для того, чтобы встать снова в строй, я получил в здешних местах. Вернулись ко мне и мои прежние способности вместе с силой. Я снова стал воспринимать, как и раньше, прошлое и будущее, если хотел и это было нужно.
Без видения и слушания чувствуешь себя обычным инатом. Мне надо было отдохнуть от себя, постоянно решающего какие-то сложные задачи. Думаю, если бы не плен, то со мной что-то бы вскоре точно случилось. Возможно, я бы заболел, вскрылась бы травма или дали бы о себе знать давние ранения. А так внутренние пружины, сжатые почти что до отказа, постепенно разжались, а накопленная с годами усталость, можно сказать, постепенно уходила от меня. Я становился бодрым и активным, готовым к любой работе. Пассивные состояния уже не имели надо мной былой силы, когда я в сопровождении помощников едва передвигался, раздражаясь от собственной беспомощности и неуклюжести. Эти чувства и состояния прошли, чему я был несказанно рад. Боевые действия только лишь лишний раз подтвердили мой диагноз: я был полностью здоров и переносил все нагрузки, в том числе и гравитационные, без какого-либо серьезного вреда для здоровья.
Свежий воздух, слепящая белизна снегов, ледяное безмолвие зимой, а весной насыщенность всеми возможными звуками и запахами, свет солнца и чистое небо постепенно год за годом, несмотря на войну, исцеляли меня. Я становился таким, каким был раньше: уверенным в себе, веселым, сильным и здоровым мужчиной, но обогащенным опытом прожитых лет и определенным знанием. Я, признаться, прекрасно понимал, что мое прошлое никуда не ушло и придет время, когда оно потянет меня обратно в Эйхал или в Эйдэрм. Так оно впоследствии и случилось.
Адам вспомнил обо мне тогда, когда я был готов к тому, чтобы продолжить участие в последней и решающей стадии проекта. Честно говоря, у меня тогда особого желания или не желания продолжать участие не было. Я с какой-то особой ясностью ощущал себя и окружающее, ценя каждую минуту бытия и существования. Можно сказать, я научился ценить жизнь и жил, как будто понял и осознал для себя что-то новое, ранее непознанное мною. Это не было жаждой или желанием утолить жажду, или напиться до невозможности делая что-то. Скорее, наоборот, подобные чувства возникали потому, что я снова приходил к себе сильному, молодому и здоровому мужчине, отдающему отчет в происходящем и влияющему на него.
Альнэя с нескрываемой радостью наблюдала за изменениями. Эта женщина не переставала меня удивлять своим поведением. Для своих лет и без надлежащей подготовки она научилась делать то, что не всегда умели делать взрослые и опытные элты, давно закончившие обучение и получившие путевку в жизнь. Дочь вождя заметно прибавила во всем. Особенно это касалось ее сверхчутья и проявления силовых способностей, а также в телепатии и левитации. Кое-чему подучил Альнэю я, некоторые секреты передал ей Тилм. В общем, жена не только занималась детьми и моим сопровождением. С другой стороны, эта мнимая бездеятельность сыграла с ней чуть позже злую шутку.
Кто является воином, тот меня поймет. Когда ты не живешь, ходя по лезвию меча, тогда жизнь, чем бы ты не занимался, теряет для тебя прежний смысл. Эта болезнь называется фадл. Причина ее в том, что наша психика, все наше естество привыкают к определенному времяпрепровождению, когда все чувства напряжены, а наш организм, как пружина, готовая в любую минуту распрямиться, чтобы совершить определенное действие, в котором проявятся состоятельность, навыки и умения, только и ждет, чтобы разрядиться и явить себя в полноте действия. При этом каждый организм вырабатывает адреналин и сопутствующие вещества. Когда нет поля деятельности, где можно себя проявить, жизнь кажется тебе пустой. У тебя складывается такое впечатление, что ты не реализуешь себя, живешь в обыденности при отсутствии подходящего для себя дела.
Я поверхностно и просто описал болезнь фадл и зависимость, возникающую от нее. Дело в том, что ею, так или иначе, болели и были подвержены ее действию все без исключения элты и изгои. Разве что в некоторых из них она проявлялась с меньшей силой или не проявлялась вообще, как в Адаме. Но не проявление болезни совершенно не означало, что ее нет. Рано или поздно приходило время, когда все тайное становилось явным, а ты, сам того не замечая, совершал поступки. Совершаемые поступки, как тебе казалось, вызывали в тебе высшее удовольствие от хождения по лезвию меча, от того, что тебя «проносило» или только лишь слегка оцарапывало, но все это, потомки, происходило лишь до поры до времени, пока не пробивал твой час. И если тебе везло, то ты лишь на продолжительное время выходил из строя «залетая», в противном случае смерть закрывала твои глаза, рассматривая на твоих устах только лишь застывшую улыбку прощания с жизнью.
Что касается Адама, то его я часто вспоминал, находясь в Иблее. Мы редко общались. Эстарх, как всегда, был занят, но обо мне не забывал. Чаще я общался по видеосвязи с Чиринатом или Ивтангом. Они отмечали во мне положительные изменения, но в последнее время я также был занят. Война и командование, как-никак, требуют участия и отнимают все свободное время. Я знал, что Эйдэрм, куда меня отправил Адам для разведки, за почти что двадцать четыре года моей отлучки, не только обустроен из ничего, но и уже заселен первыми людьми. Эйхал к тому времени уже потерял былое значение кузницы новой расы. Основные события теперь разворачивались, точнее, будут разворачиваться именно в Эйдэрме.
Я не слишком переживал, что многое не увидел. Как оказалось, самые интересные события я не пропустил, пока вынужденно отдыхал. Альнэя мне всегда говорила: «Ты вернешься снова на работу в самый подходящий момент и на самом интересном месте. И ничего не пропустишь». Ее слова оказались пророческими. Сама жена, если честно, в Эйхале или в Эйдэрме жить не хотела, мотивируя свое решение тем, что там тесно и ей негде будет развернуться. Она слегка хмурилась, еле заметно морщилась, как будто съела что-то кислое и невкусное, показывая мне этим, что ей в Алвиме лучше, чем где бы то ни было. В прежние места, где жило племя изгоев, она тем более возвращаться не хотела.