Я забралась к нему под меха, положила голову на грудь и погрузилась в сон под медленный ритм его дыхания и едва слышный звук сердцебиения.
К счастью, кошмары в эту ночь не вернулись.
* * *
К тому моменту, как я проснулась, сквозь окно уже просачивался неяркий солнечный свет, заставив меня выругаться. Должно быть, время близилось к полудню. А это значило, что мы с Сореном катастрофически опаздывали.
Обычно я вставала вместе с рассветом, а потом весь следующий час тормошила короля гоблинов, пока тот неохотно не поднимался на ноги. Но сегодня слишком вымоталась из-за переживаний прошлой ночи, чтобы следовать привычному для нас распорядку.
Не прекращая ругаться себе под нос, я растолкала Сорена. Он слегка застонал и прикрыл лицо рукой.
– Эй, соня, вставай! – Я толкнула сильнее, но не слишком усердствуя, чтобы не получить удар по носу в качестве инстинктивной ответной реакции. Быстрые рефлексы гоблинов не всегда можно считать даром богов.
– Еще пять минут, – протянул сонный собеседник и натянул меха на голову.
– Уже почти полдень, Сорен! – воскликнула я, сдергивая с него покрывала. – И мы опаздываем. Ужасно опаздываем. У тебя назначено совещание с темными альвами, а они не любят ждать. Хочешь разозлить Доннара?
При слове «альвы» монарх Пермафроста распахнул глаза и резко сел, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.
– Дерьмо! – сказал он, потом помотал головой, взглянул на освещенные окна и повторил: – Вот дерьмо!
– Твой обширный словарный запас меня изумляет, – с серьезным выражением лица прокомментировала я, облачаясь в приготовленную на сегодня одежду.
Помещение, которое мы занимали в королевском дворце, было гораздо просторнее, чем обе наши комнаты в поместье Сорена, хотя обстановка казалась почти такой же скудной. По обоюдному согласию мы избавились от большей части украшений и декоративной обивки, когда поселились здесь. Наблюдение молодого лорда о необходимости внести изменения во внешний облик здания, сделанное при нашем первом визите во дворец, соответствовало действительности.
– Кто-то сегодня ведет себя слишком нахально, – фыркнул Сорен, присоединяясь к моим поспешным метаниям по комнате в попытке быстро, но аккуратно собраться. Затем он обернулся к зеркалу, проводя рукой по волосам, и тут же снова выругался, заметив, что оно разбито. – Как смотрится моя прическа?
– Твоя прическа всегда смотрится идеально, – заверила я, бросив испепеляющий взгляд на тщеславного гоблина.
Опаленные концы белых прядей пришлось остричь после сражения с Лидианом, так что теперь они едва закрывали уши Сорена. Длины волос на традиционные косы не хватало, поэтому приходилось заплетать их в одну на макушке. К моему раздражению, он даже после сна выглядел собранным, мне же требовалось как минимум полчаса, чтобы привести себя в порядок и казаться хоть слегка презентабельной.
– День, когда твоя прическа не будет смотреться идеально, – продолжила я, – можно смело объявлять национальным праздником.
– Знаешь, пожалуй, мне бы стоило явиться на заседание, выглядя небрежно, – задумчиво произнес Сорен и нахмурился: – На тот случай, если там будет присутствовать Тибра. Эта ходячая катастрофа просто не умеет держать руки при себе.
– Постарайся никого не убить, – напутствовала я. – Это плохо повлияет на исход переговоров.
– Мне было бы легче справиться с этой задачей, если бы ты пошла со мной, – улыбнулся Сорен натянуто.
– К сожалению, мне приходится учиться контролировать новые способности, – отозвалась я. – Пока я не достигла даже четверти потенциальной мощи. Кроме того, Сату определенно в состоянии предотвратить любые убийства.
– Знаю, знаю, – сдался недовольный король гоблинов. – Отправляйся на тренировку, мой юный олененок. Я же буду держать оборону и постараюсь не давать воли гневу. Но сначала…
Он сгреб меня в объятия и прижался к моим губам своими. Очевидно, предполагалось, что поцелуй продлится всего секунду, но я зарылась пальцами в шелковистые белые волосы и притянула Сорена к себе еще плотнее. Жар его тела и исходивший от него аромат окружили меня, заставляя потеряться в них. Гоблин издал низкий, почти животный рык и приник к моим губам еще более страстно, слегка покусывая их.
Мы так увлеклись процессом, что не услышали, как отворилась дверь и кто-то сдавленно охнул.
– Прошу прощения, – откашлявшись, уже громче сказал непрошеный гость, – но Сорена разыскивает моя мать. Не хотелось бы заставлять ее ждать.
Не слишком счастливый подобным вниманием монарх Пермафроста приоткрыл один глаз и недовольно воззрился поверх моего плеча на Сеппо, а затем вернулся к поцелую, который стал более нежным и прервался спустя пару секунд.
– Иду, иду, – проворчал Сорен, после чего подхватил ножны с мечами, набросил плащ и направился к выходу.
Полукровка, насмешливо приподняв брови, молча проследил взглядом за скрывшимся королем гоблинов и широко ухмыльнулся.
– Неплохая демонстрация доминирования.
– Как поживает твоя матушка? – спросила я, проигнорировав издевку и шагая по коридору в сторону двора, где обычно проходили тренировки.
– Беременна. Снова, – произнес Сеппо тоном, которым чаще всего беседуют о погоде.
Мы ускорили шаг, минуя лабиринт дворцовых тоннелей, за прошедший год усвоив, какой из них заканчивается тупиком, какой ведет в смертельную ловушку, а какой позволяет значительно сократить путь.
– Снова? – переспросила я. – Что, правда?
Сату, мать Сеппо, славилась привычкой заводить романы с человеческими мужчинами и рожать от них полукровок. В Пермафросте подобные существа встречались крайне редко, и большинству из них дала жизнь именно Сату.
– У меня будет новый братик. Или сестренка, – пожал плечами собеседник. – Чем больше, тем веселее.
– И сколько у Сату всего детей?
– Хм, – Сеппо остановился и задумчиво нахмурился. – Погоди, дай вспомнить.
– Это можно делать на ходу, – отозвалась я, не сбавляя темпа.
Во двор мы пришли слишком поздно, но хотя бы не встретив преград по пути. Я вдохнула морозный воздух, который наполнял энергией каждую клеточку тела. На языке, хоть и слегка приглушенно, чувствовались оттенки жизни. Смена листвы на деревьях, копание нор небольшими животными, которые населяли тундру Пермафроста, запахи пота людей и человекообразных существ. А по обледенелой земле тянулись во всех направлениях мерцающие и невесомые следы добычи.
Не успела я насладиться красотой и великолепием картины, как кто-то дернул меня за запястье, увлекая в сторону.
– Эй! – Я гневно уставилась на темноволосую девушку с серьезным лицом и высвободилась.
– Ты опоздала! – заявила Диаваль, чьи голубые глаза искрились негодованием, а сложенные на груди руки намекали на высшую степень недовольства.
– Знаю, – ответила я, потирая запястье, которое до сих пор жгло после прикосновения.
– Сильно опоздала. – Выражение лица собеседницы не изменилось.
– Плохо спала прошлой ночью, так что встала поздно, – объяснила я, незаметно указывая взглядом на спутника-полукровку.
– Эй, Сеппо, – Диаваль явно поняла намек, – Роуз тебя искал. Думаю, он сейчас где-то в конюшне.
Услышав имя своего парня, Сеппо выпрямился и настороженно посмотрел на вестницу, будто ожидая подвоха, но без сомнения радуясь предлогу покинуть двор.
– Что ж, – наконец отозвался полукровка, – пожалуй, следует найти его и помочь. С лошадьми, по всей вероятности. Да, наверняка, ему требуется помощь с лошадьми.
Мы проследили, как Сеппо пытается испариться из поля зрения до того, как станут заметны покрасневшие кончики его ушей.
– Задача оказалась несложной, – прокомментировала Диаваль.
– Используют любой предлог, чтобы уединиться, – я кивнула, затем увидела лицо собеседницы, на котором читалось легкое отвращение, и добавила, ухмыляясь: – Что? Их любовь чиста, как первый снег.