Санчин ручей - Казаков Максим Георгиевич

Макс Казаков

Санчин ручей

Чего не сделаешь, о том не пожалеешь.

Но иногда, не сделав нужный шаг,

Еще сильнее маешься и тлеешь.

Часть 1

– Морошку будешь?

– Да не узрела она, поди, еще-то. Где шь ты ее возьмешь-то, если предлагаешь? Ан скажу, буду?

– Может еще, где и не узрела. А ты все равно, не боись, скажи. Глядь-ка. – Егор достал из-за спины руку. В ладони было несколько ягод. – Ярче только твои щеки.

Он поцеловал ее в щеку.

– А не больно ли ты горазд, целоваться-то за морошку?! – Отпрянула немного Тая.

– А чьи-то щеки стали еще ярче, – подтрунивал Егор. – Теперь уж такую спелую морошку-то не сыщешь, как твои щеки.

– Ну, дай, попробую, – Тая пыталась увести разговор от красных щек.

– Вот, возьми, крупнее не найдешь, – протянул ей руку Егор.

Она наклонилась поближе, чтоб разглядеть, взяла ягоду и, пробуя ее:

– М-м-м, это самая вкусная морошка, что я ела.

Потом взяла вторую, неожиданно поцеловала Егора в щеку и, смеясь, побежала в лес.

Часть 2

«Че-то Толька долго сегодня, – подумала Тая. – Я уж воды нанесла, овощей собрала на стол… – начала она вспоминать, как во дворе все загремело, захлопало. – Вот она, принеслась буря-то моя. – Увидела его в окошко. – Уже и сам управляется со всем. Когда и рос-то?» Она обрадовалась и успокоилась.

– Толька, ну, так че, есть-то будем сегодня?

– Мамко, ну, будем! Как же. Я разве пустой-то возвращался когда?

– И то правда. Не возвращался. Дак и возвращался скорей обычно. Далеко, поди, ходил-то? Нарыбачился?

– Вот, мамко, смотри сколько.

– Нешто место новое нашел?

– Эт мы опять с Петькой. На старом месте. Петька такую щуку поймал, вот смотри, он мне отдал. А еще Петька…

– С каким Петькой? – перебила мать.

– Ну, с Петькой, че забыла что ли? Это он мне рыбы отдал. То так и много. Так Петька-то с …

«И главное «опять», – подумала мать, отвлекаясь от рассказа сына, – раньше-то и не рассказывал ни про какого Петьку. Да, верно, рассказывал. То я забыла.

Петька, Петька… Уточных что ли пацан? Ну, и хорошо. На пару-то оно лучше, – обрадовалась мать, что у сына все больше друзей становится».

– Ну, давай чистить, да я пожарю. Овощи уже на столе, тебя только и жду. Шаньку спекла тебе, чаю насобирала.

И матери стало радостно, что хоть иногда удается побаловать сына: «Уж не пирожными с района. Куда там! Хоть бы на шанежку иногда получалось. Живем не богато. Да хорошо, рыбалка ему удается, и бегает на реку с радостью. Все полегше. И в доме еды больше».

– А че, Петьке-то рыба не нужна, поди, тебе-то, говоришь, отдал?

– Ну, дак, говорит, хватит-то ему. Он с обеда удит уже.

– Вон как! Ну, да давай уже к столу…

И, как обычно, они сели вдвоем ужинать.

***

Так иногда Толька ходил на рыбалку с Петькой. Как с ним – всегда приходил позже. И как начнет рассказывать.

Они с Петькой и с дерева ловили: больно интересно, сверху видать, как рыба подплывает и клю, клю,… а потом дерг… Как ходили аж на ручей. Больно холодна там водица. Петька говорит: «Оттого и в реке вода холодная, что в ручье бьет ключ из-под земли, и ручей в реку-то и заходит».

– Дак, зашли б-то вместе другой раз, – сказала как-то мать, слушая рассказ сына.

***

А в другой раз и зашли.

Как обычно шум, гам во дворе: ведро с грохотом у порога: «Мамка, это тебе», – удочку на стену, сак мигом в сарай,… собака брешет.

Да брешет иначе, не уймется никак. Тая глянула в окно – никого нет. Видать, уже вошел.

Вышла в светлую – Толька уже докладывает:

– Мамка, это Петька! Рыбалить с ним здорово, помнишь, рассказывал. А раньше-то он не хотел все зайти к нам. Седня вот…

Тая даже подрастерялась от неожиданности. Петька-то оказывается не Уточных мальчишка, а дядька целый. Ну, дядька не дядька, а уж не пацан. Точно. Лет может уже под тридцать будет.

– Вот тебе Петька, – изумленно улыбаясь, выдавила Тая. – Ну, дак проходите все оба, че у порога-то толкаться. А я-то думала, Петька-то Уточных малец. Не угадала самую малость. Ну, я, стало быть, Тая. Прошу, – она пригласила гостя в дом.

– Ну, точно. Тайка! Смотри-ка! – засмеялся Петька.

– Так смотри-ка, коль хошь! – улыбнулась Тая.

– А я и смотрю, смотрю. Только имя не вспомню. Точно! Ты! Тайка-убегайка!

– Я те щас дам убегайку! – Смеясь, она махнула на него тряпкой. – Бугаи-то были будь здоров.

– Вот тебе и встреча! Это шь со школы-то не виделись.

– Да, поди, так и будет. И ничего, что в одном селе-то живем.

– Мамка, кидай рыбу на масло, уж почистил, на сковородку-то наберется, – крикнул Толька, доставая из ведра очередную рыбеху.

– И то да, – задумчиво выдавил Петр. – А и село-то не три избы, – продолжил он. – Живем на разных краях.

– Так присядь к столу пока, обожди штоль минуту. Рыба-то скоро будет. Толька чистит мигом, а я жарю так же, – ответила Тая.

– А ты, когда мы школу кончали, классе, наверное, в четвертом была? Или не так?

– Да так-то.

…

– Ну, вот и рыба на столе. Кто руки не умыл – я не виновата! – сказала Тая и засмеялась. – Умывальник у нас здесь, и полотенчик причеплен.

Эх, Толька, Толька, – сказала она, когда уже уселись. – А он мне все «с Петькой, рыбачили, с Петькой», – она потрепала сына за волосы. – А тут оказывается целый Петр… как вас по батюшке-то? – спросила она у Петра.

– Не смеши рыбу-то. Она все равно жареная! По батюшке!

– А ты чего это его Петькой-то кличешь. Ну, уж дядь Петя-то, поди? – обратилась Тая к сыну.

– Дак я-то че, как он сказал, его так звать? – отозвался тот.

– Тайка, оставь пацана, вишь уплетает как? – вступился Петр. – Я и впрямь ему так назвался. А че тут такого-то?

– Да я так, – улыбнулась Тая. – Для порядку только.

А мы Толя, стало быть, с Петькой-то твоим, в школе учились, знаем друг друга. Только он был в старшем классе, а я только в младшем. Один год всего и попали вместе-то.

– А я смотрю, ты не боишься-то, одного его на рыбалку пускать?

– Уж так и не боюсь! Только угляжу я за ним одна то. Я пока на ферме, баб Поля соседка за ним одним глазком, а сама его не вижу. Да и пока малой совсем был, мы вместе ходили на озеро сюда, потом летом с того года сам стал бегать, удочку только хвать… А как сам стал, так уже и озера ему мало, на реку мотается. Он у меня рыбак бывалый! Самодеятельный не по годам. Что правда, то правда.

***

Иногда они с Толькой после рыбалки стали приходить вместе. Теперь уж не только Толька про Петьку рассказывал до ночи, но и Петька про Тольку. Тая слушала их рассказы и всегда смеялась. Где правда, где выдумка, понять было трудно, но смеялись от души.

***

А тут вдруг раз, другой в магазине встретила Петра. Дак и не ожидала-то.

– Тайка, привет!

– Ой, привет, Петька. С ног сбиваешь, – улыбнулась Тая. – Ты это в нашем-то магазине чево?

– Дак у нас нету…, – начал было что-то плести Петька.

– Чево у вас нету? Так срочно нужно? Митревне шь и заказать можно, привезет через неделю.

– Да Митревна-то да. И на заказ, и еще домой завезет, кому по пути будет. Ну, ты это,… – что и сказать-то? О чем спросить, говорить? И как-то вырвалось: – Тольку-то на рыбалку отпустишь? Завтра?

– А когда я его не пускала?

– Вот и ладно!

– Ну, ладно. Я-то побегу. Мне еще обратно на ферму успеть надо, да ужин…

– Хорошо. Рад был встрече…

Оба засмеялись.

***

На другой день Катерина Михайловна, что продавцом в магазине, завидев Таю, выбежала на порог и, не скрывая улыбки:

– Тайка, иди-ка милая сюда.

Мимо Катерины Михайловны пройти еще никому не удавалось. Либо расспросит, либо расскажет. И, конечно, что-нибудь продаст. «Нужное!»

– Эт что это у нас за новый покупатель образовался давеча?

– Вы о чем, баб Кать?

– Ой! Ну, «Вы это о чем, баб Кать?» Эт я тебя спрашиваю-то, – подбоченясь, и, как всегда, задорно начала свою пытку баб Катя. Так что не всегда и заметишь, как с тебя уже все вытянула, – а не ты меня. Ему на том краю села-то магазина, небось, мало. Митревна хлеба там ему теперь видно не продает, что он какой раз у меня хлеб берёть. Ну не красней, не красней. Это ж Петька Осипа-то, как я помню?

– Дак Петька. Вы всех, баб Кать, помните.

– Ну, то не секрет. У нас в селе со мной и ЗАГС не нужен. Ну, чево ты? Видно, что к тебе парень ходит.

– Да ну Вы, баб Кать, скажете еще! Это он с Толькой на рыбалку ходит. Еще с того лета. Вот на этой стороне села-то и…

– Ой, – перебила ее Катерина Михайловна. – Ты меня никак первый раз знаешь. Ну, ладно, ладно. Никому не скажу. Я шь не такая, как у моего отца дети, всем болтать-то. Ну, зайди, хлебца-то возьми.