Его пальцы обвели по кругу пупок, а затем скользнули дальше. А я лишь чувствовала, как ускоряется за спиной дыхание Астариена и как жестче становится его тело, прижатое ко мне, словно намертво.
Я не хотела, чтобы он отстранялся. Ни за что и никогда.
Мастер не останавливался. Он продолжал водить пальцами по моей обнаженной коже, касаясь уже тех мест, которые у знатных дам обычно прикрыты нижним бельем. Но я-то ничего подобного не носила. И сейчас, несмотря на неловкость, дрожала всем телом от одного-единственного желания: чтобы он продолжал.
Мне не хватало именно этого…
Горящему в исступлении телу требовались самые бесстыдные ласки, о которых я смущалась даже думать. Но, ощущая их на себе, я понимала, что это именно то, что мне нужно. Поэтому, когда рука мастера легко скользнула между моих ног, я только тихо вскрикнула, тут же ощутив накрывший мой рот поцелуй.
Как же сладко он умел целовать…
Как подземные боги или проклятые демоны. Его язык, собственнически проникающий в меня, ласкающий как разрушительный ураган и самый желанный наркотик одновременно. Входящий в меня так, словно его хозяин жаждал меня не меньше, чем я его. Будто горел так же, как и я… А может, и гораздо хуже.
– Не бойся, – снова выдохнул змей прямо мне в губы, одновременно медленно двигая горячими пальцами по влажному пламени у меня внизу.
Почему я должна бояться? Хекш, я не боюсь, я…
Мысли захлебывались и, едва выплывая на поверхность, снова тонули в безумии, охватившем тело. А пальцы мастера медленно двигались сверху вниз и снова повторяли свой путь, мягко и едва дотрагиваясь до той пульсирующей напряжением вершинки, от прикосновения к которой все внутри у меня сворачивалось и вспыхивало, как лесной пожар от порыва ветра.
Я едва дышала, хватая ртом воздух, чувствуя на своих губах короткие, но при этом жалящие поцелуи мастера. Словно он держался из последних сил, чтобы двигаться медленно. Чтобы не сделать чего-то… чего я так желала.
– Пожалуйста… – выдохнула я, всхлипнув, не соображая, что вообще хотела сказать.
И когда мое дыхание стало чаще, когда начало срываться на стон, словно я вот-вот упаду, как загнанная хищником лань, рука мастера стала двигаться быстрее. Я не понимала, что сейчас произойдет, потому что никогда не чувствовала ничего подобного. Я словно горела изнутри, а напряжение стало почти нестерпимым.
– Мастер, – хрипло застонала я, теряясь в охватывающем тело безумии.
Едва дыша.
– Астариен… – назвала его по имени впервые в жизни.
И едва не потеряла сознание от сдавленного крика, застрявшего где-то в горле в тот самый миг, когда накал ощущений достиг точки невозврата и меня словно разорвало на множество раскаленных, мерцающих от страсти огней.
Казалось, я ослепла или оглохла, а может, все вместе взятое.
Пока земля не прекратила вращаться перед глазами, я продолжала ощущать на себе сильные, напряженные до предела руки с натянутыми как канаты венами. И только когда жар постепенно начал таять, я почувствовала, что Астариен медленно отпускает меня.
Его руки исчезли.
Исчезли губы.
Тепло его тела.
Он больше меня не обнимал, а я боялась произнести хоть звук, все еще с трудом соображая, что это сейчас произошло.
Что это может значить для меня и для него.
– Сегодня у тебя был трудный день, Фиана Шиарис, – прозвучал негромкий голос за спиной. – Тебе лучше отдохнуть перед завтрашними занятиями.
Я резко развернулась, уже готовая сказать в ответ что-то звонкое и очень важное.
Очень…
Но в лаборатории никого не было. Только холодный полумрак, освещаемый тусклым светом луны.
Мастер исчез.
Глава 2
Это было уже слишком. Чересчур даже для него.
Багровый змей выскользнул из лаборатории так быстро, словно за ним гналась стая подземных демонов. Оказавшись в соседнем помещении, используемом, как правило, в качестве кабинета, он тихо затворил за собой дверь и, коснувшись ее ладонью, через мгновение уже уперся в нее всем телом, закрыв глаза.
От Фианы Шиарис его отделяла всего одна тонкая деревянная перегородка, и он продолжал чувствовать ее запах. Уже почти неуловимый здесь, но еще такой яркий на нем самом. На его коже – легким умопомрачительным флером, на губах – горячим наркотиком, на кончиках пальцев – сладостью безумия.
Астариен сжал руку в кулак, тяжело дыша. По-хорошему, он должен был смыть с себя ее запах как можно быстрее, чтобы тот не сводил его с ума. Но… он не мог. Не хотел.
Прямо сейчас за стеной он слышал тихие шаги Фианы и представлял ее лицо. Раскрасневшееся. С мягкими, чуть распахнутыми губами, с горячим язычком, случайно скользящим по ним…
Она даже не представляла, насколько это выглядело соблазнительно. Насколько дразняще-дико, остро-пряно и сладко. Она даже не догадывалась, как сильно сводила его с ума своими длинными, чуть вздрагивающими ресницами на закрытых глазах, когда откидывала голову на его плечо. Когда так невинно и так бесстыдно дотрагивалась губами до его шеи.
Проклятая Фиана Шиарис.
Ураганное человеческое безумие для Багрового змея.
Астариен дождался, пока девчонка придет в себя и покинет лабораторию. Дождался, пока раздастся звук захлопывающейся двери, и только затем вышел из своего укрытия. Неторопливо приблизился к окну, застыв у распахнутых штор, как древнее каменное изваяние.
Он и был древним. Для Фианы Шиарис. По человеческим меркам между ними была слишком большая разница. По меркам мираев – нет. Он был волен взять себе любую хасси, которую ему бы вздумалось. Великие змеи испокон веков брали себе человеческих любовниц, но Астариен всегда считал людей слишком слабыми и хрупкими. А еще он помнил историю своего брата, который лишился и хасси, и сайяхасси, и даже собственной мирайской жены по трагической случайности.
Конечно, в то время все было иначе. Возлюбленные его брата погибли, вынашивая его детей. Сейчас эта проблема частично была решена, а Великие змеи уже не зачинали наследников от людских женщин. Но Астариен был из тех, кто вообще предпочитал не иметь дела с людьми.
Знавал он и тех мираев, которые влюблялись в своих спутниц и, раз впустив человеческую женщину в свое сердце, отдавали им его навсегда. Как Торриен Золотой змей, царь Шейсары, много лет назад взявший в жены собственную сайяхасси и сделавший ее царицей.
Астариен никогда не осуждал его: в конце концов, каждый выбирает свой путь сам. Но люди жили гораздо меньше мираев. И даже регулярный прием мирина, который в целом продлевал человеческие годы, не мог уравнять в сроках жизни людей и мираев.
Багровый змей предпочитал не любить вовсе, чем любить и потерять. Поэтому и для легких интрижек, которые никогда не продолжались слишком долго, он выбирал представительниц более сильных, выносливых и долгоживущих рас. На всякий случай. Это был скорее инстинкт, чем сознательный подход.
Однако именно сегодня мастер ядов осознал, почему он так делал. А еще – что он попал в ту же самую ловушку, что и многие мираи до него.
Он слишком сильно привязался к человеку.
Когда хрупкая фигурка Фианы Шиарис мелькнула далеко внизу на фоне белоснежных тропинок академии, Астариен глубоко вздохнул. Фиана шла быстро и совсем скоро скрылась в огромном древе. Только на мгновение остановившись перед колдовской дверью в стволе, она обернулась.
Багровый змей вздрогнул и задернул шторы. Помещение лаборатории погрузилось во мрак. В темноту, наполненную тонким, отравляющим сердце запахом девушки, от которой у него горела кровь.
Несколько секунд Астариен оставался на месте, глубоко втягивая воздух с закрытыми глазами. Он не знал, зачем это делает, с каждой секундой все сильнее чувствуя, как горят легкие от перенасыщения пряным жаром, как кружится голова. Погружаясь все глубже в океан голода и безумия. Топя самого себя. Это было одновременно сладко и больно. Изощренная пытка, от которой хочется содрать с себя кожу и одновременно не останавливаться ни на мгновение.