Океан - Воронов Роман

Роман Воронов

Океан

Весы

Уйдёшь от засухи в края, где пышный лес,

Утопленника жди в противовес.

И от потопа в горы не спеши —

Иссохнет горло в каменной глуши.

1

Открываешь утром глаза и что видишь? Навстречу тебе, прямо в грудь, летит острие шпаги, имя ей – жизненная ситуация. Твоя реакция? Делаешь шаг назад, отклоняешь корпус вправо и отбиваешь выпад. Стоп, а чем? В руках пусто, ты оказался не готовым к встрече, а сложившееся обстоятельство делает новый выпад. Снова шаг назад, и опять новый поворот корпусом. В подобном танце прошло полдня, уже болит спина, устали ноги… Да откуда ты, прячущий под широкополой шляпой с пером глаза, незнакомец, взялся? Ответ прост: ты сам вызвал его на дуэль.

2

Вспомни, дружок, как зависнув в безвременье, ты, чистая душа, листаешь Великую Книгу собственных свершений, и будь у души голова и волосы на ней, они встали бы дыбом от прочитанного. Но что ты, без головы и волос на ней, а также без рук и всего остального, можешь исправить там, даже страницы переворачиваешь не сам. Безрукий созерцатель, кузнец своего счастья без молота и наковальни, все осталось в проявленном мире: и руки, и ноги, и кузня. И вот ты, осознавший, просветлённый, вооружённый знанием, рвёшься в плотный мир. Твоё желание, оно же намерение, – закон, и Вселенная (читай: Бог) подбирает для тебя место, время и двух контрактников, которые решатся принять тебя в семью. Вон те двое в парке на скамеечке, чем не родители? Пока они целуются, тебе готовят Контракт, для Высших Сил это дело нехитрое, как и поцелуи под луной. Наконец твои родители объявляют своим родителям, что ждут тебя, и ты Здесь предстаёшь пред Богом. Тебе торжественно вручают Контракт, ты в нетерпении. Что там? Какие подвиги ждут тебя? Сколько блестящих побед уготовано одержать над врагами? Скульптурой или живописью осчастливишь ты мир? Или, быть может, Слово чудодейственное суждено тебе влить в уши людей?

Вуаля, твой Контракт на одном листе, ты слегка разочарован, но, возможно, у Бога убористый почерк. И вот он, момент истины, – в Контракте ничего, он пуст.

– Господи, – выдыхаешь ты, – как это понимать?

– Подсказка на обороте, – отвечает светящийся Любовью Бог.

Ты переворачиваешь Контракт, и на тыльной стороне прописаны Десять Заповедей.

– Господи? – вопрошаешь ты в недоумении, но у твоей матери начались схватки. Пора.

3

Родители оказались вроде бы ничего: заботятся, кормят, кривляются и корчат смешные рожи, думают, что развлекают меня. Лучше бы думали о своих Контрактах! А они их уже не помнят, зато помню я и, лёжа в коляске с пустышкой в беззубом рту, могу порассуждать на тему пустого листа примерно так: «Господь не требует от нас ничего. Он не посылает нас в каменоломни с кандалами самости на чреслах, не требует исправления шалостей-по-недоумению и ошибок-по-незнанию. Ему очевидно наше несовершенство, и значит, получая пустой Контракт, мы воплощаемся для счастья. Никаких ограничений, кроме заповедей. Перед чистой душой белая клавиатура мира и всего десять черных клавиш. Трогая белые, живёшь в потоке событий, не создающих сопротивления, прикоснулся к чёрной – и вот он, в шляпе, надвинутой на глаза, и шпагой, нацеленной в грудь. Ткань мира, энергия соединяющая, вышла из равновесия, и ты – возмутитель спокойствия, стало быть, тебе её успокаивать, восстанавливать баланс. Что же при этом делаем мы, воплощённые? Мы охотно отступаем, уклоняемся от встречи, бежим прочь, иногда весьма шустро, а возмущённая энергия меняет первоначальную деревянную шпагу и шляпу с пером на стальное копье и шлем с забралом и устраивает новую засаду. Мы, не договорившись с миром по-хорошему, вынуждены разговаривать с ним, обряженным уже в тяжёлые доспехи».

Закончив рассуждения и с удовольствием выплюнув пустышку, я сделал вывод: «А Контракт-то довольно простая штука, весы, на которые не следует класть ничего лишнего. Кстати, а что в моем Контракте?

4

Итак, вы, избавившись от памперсов и освоив горшок, стали взрослым человеком. Контракт и по содержанию, и как само понятие забыт вами, а посему, пока вы не начали совершать самостоятельные поступки, напомним вам: по возвращении в безвременье ваш первично пустой Контракт будет исписан в соответствии с вашей активностью, собственными новыми свершениями. Теперь не белый листок вложится в Великую Книгу, и, сунув её под мышку, вы отправитесь на вселенские весы «Рай – Ад». И не пытайтесь жульничать, втягивая живот. Чистая душа, с животом или без, невесома. Взвешивать будут Книгу.

Все ещё человек

Не торопись кричать «Христос воскрес».

Ещё молчит Пилат, и не сколочен крест.

Мальчик заворожённо смотрел, как пекарь ловко вынимает из печи горячие ароматные лепёшки и выкладывает их на прилавок. Воздух вокруг наполнился пашней, хлебным колосом, крестьянским потом, скрипом мельничного жернова, потрескиванием углей и оливковым духом. Все эти богатства объединил в одну лепёшку явно не человек, сам Бог, неподражаемый составитель рецептов земного счастья, простого в своём величии и великого в своей простоте, потрудился над ней.

К чему тебе, человек, стены до небес, шелка, что не сносить и сотню жизней, каменья, отягчающие пальцы и разум, когда Бог создал такое чудо, как хлебная лепёшка. Так думал юный оборванец, не отрывая глаз от быстрых пальцев пекаря, тот же, в свою очередь, поглядывал на цыганёнка, стоящего у стены напротив прилавка и давно прицеливающегося на его товар. Мальчик не ел со вчерашнего утра, обычное дело, такая судьба у сироты – грязная, одинокая, холодная и… голодная. Пекарю пора было начинать замешивать новую порцию теста. Сегодня в лавке он работал один, без помощника, и понимал, как только отвернётся, не уследит, и цыганёнок стащит хлеб. Наконец после некоторого раздумья крепость выбросила белый флаг, признав поражение. Пекарь белым от муки пальцем поманил к себе мальчишку. Тот, не веря в такую быструю сдачу цитадели, медленно приблизился к прилавку и, ткнув себя в грудь, спросил:

– Я?

Хитрый пекарь добродушно ответил:

– Ты, ты. Ну-ка, паренёк, хочешь получить, а не украсть лепёшку?

– Конечно, – мальчик радостно закивал головой.

– Вон там, за углом, живёт Мастер. Каждое утро он приходит за лепёшками в одно и то же время. Сегодня его до сих пор нет. Сбегай, узнай, что с ним. Он даст тебе денег, и ты отнесёшь ему лепёшки, а одну заберёшь себе за работу.

Не успел пекарь закончить предложение, а смышлёный посыльный уже летел по указанному адресу. Мастер жил в своей мастерской. В центре небольшого помещения стоял – святая святых! – верстак, к ночи превращавшийся в кровать. Утром трансформация проводилась в обратном направлении, через вариацию на тему стол для завтрака, если было чем завтракать. Мастер резал по дереву, все свободное пространство мастерской заполнялось либо заготовками, либо инструментом, либо изделиями.

Постучав и не дождавшись ответа, нетерпеливый посетитель вошёл внутрь. Удивительный мир открылся его взору. Фигурки знакомых животных перемежались с неведомыми ему доселе зооморфными формами. Лошади, но не обычные, а с гривами, струящимися вдоль всего хребта и длинной волной ниспадающие с крупа; верблюды о трёх горбах в виде витиеватых башенок; собаки с одним огромным ухом вместо двух; летучие мыши с перепонками, похожими на халифские опахала; двуглавые змеи; бесхвостые рыбы с узкими глазищами и множество ещё более непонятных созданий. Мальчик стоял среди этого удивительного зверинца ошарашенный, рот его не закрывался от изумления. На полках возлежали, стояли, сидели, куда-то бежали или падали человеческие фигурки. Пронзённый копьём солдат, будто живой, с искажённым от боли лицом приготовился упасть и не встать никогда, обнажённая дева, льющая на себя воду из кувшина, очень толстый человек за столом, вонзивший зубы в окорок, ангел, балансирующий на кончике иглы. Фигурок было очень много, каждая вырезана с высочайшим мастерством. Мельчайшие детали поражали воображение. Некоторые люди имели странный вид. Гладкие, отполированные головы с неестественно выпученными глазами, обряженные в удивительные одежды, вроде бы специально нацепившие себе чаны и обмотанные змеями, или с короткими руками и чрезмерно длинными ногами.