Сестра - Михаил Викторович Позняк

Михаил Позняк

Сестра

День первый

«Сестра-а! Дык, ёлы-палы! Здравствуй, сестра-а!»

(Б. Гребенщиков)

«Остались наши детские мечты

На чердаке забытой летней дачи…»

(Воскресение)

Весной, особенно в конце апреля, бывает такое время, когда уже тепло, в окно светит яркое послеполуденное солнышко, а на деревьях, среди проклевывающихся зеленых листочков заливаются птицы. В общем, природа пробуждается. А человека наоборот, отчего-то дико тянет в сон. Именно это сейчас и происходило с Игорем, студентом третьего курса московского автомобилестроительного института. Да и не с ним одним. Казалось, под монотонное бормотание преподавателя, вещавшего что-то об углах заточки свёрл, аудитория понемногу погружается в липкое оцепенение, из которого невозможно выбраться, как в фильмах про Фредди Крюгера.

Игорь клюнул носом, дернулся и протер глаза. Нет, так нельзя, не хватало еще свалиться в проход на потеху всей группе. Он потянулся, разминая пальцы, зевнул и огляделся вокруг себя. Впереди о чем-то шептались девчонки. Рядом, в соседнем ряду, поблескивающий очками Шурик пытался разгадывать кроссворд из газеты «Экстра М».

– Слышь, Шавкат, – толкнул он локтем своего соседа, – Восточный музыкальный инструмент, пять букв, последняя – «а»?

– Ямаха! – не задумываясь, ответил тот.

– Ага… – Шурик взялся за ручку, но тут же бросил ее на стол, – Да ты гонишь!

Шавкат радостно захохотал, но тут же смолк под укоризненным взглядом преподавателя.

Игорь вздохнул и зевнул еще раз. Явно требовалось заняться чем-нибудь творческим, требующим загрузить мозг разнообразной и не монотонной деятельностью. Ну, например, вот так: он представил себе гитару, его пальцы легли на воображаемый гриф и извлекли первый аккорд – соль мажор. Две доли, переход, ля минор. Получался рифф в стиле старины Кена Хенсли. Мысленно проиграв фразу туда-сюда, он улыбнулся, чувствуя, как складывается первая строка песни. Осталось только перевернуть лист в тетради и взять шариковую ручку:

«Эту женщину увидишь,

И навеки пропадешь,

И из коллапса не выйдешь,

До тех пор, пока живешь.

Эту женщину увидишь,

И забудешь всё вокруг:

Кого любишь, ненавидишь,

Кто твой враг, и кто твой друг.

Без нее тебе отныне

Лучше спиться до конца за пару лет.

Или на своей машине

Рухнуть в Яузу, обрушив парапет…»

Игорь поморщился – последняя строка получилась немного корявой, пусть и звучной. Ладно, со временем что-нибудь само придумается. Обычно всё так и получалось.

Рядом раздалось сопение, и сидящий рядом с ним Кирилл наклонил голову, читая только что возникшие строки шедеврального произведения.

– Про кого это ты? – он обвел взглядом сокурсниц, задержавшись взглядом на симпатичной Таньке Каравановой.

– Да так, – пожал плечами Игорь, – Просто лирический герой, ничего личного.

Кирилл вздохнул, посмотрел снова на Таньку, затем на преподавателя, перешедшего от сверления к зенкованию, после которого, судя по развешанным плакатам, следовало зенкирование, путать которые он не рекомендовал, особенно на экзамене.

– А ты со своей расстался, что ли? – спросил он, снова глянув на лист со стихом.

– Ага… только без трагедий. Просто, поняли в какой-то момент, что говорим на разных языках. Может, оно и к лучшему.

На самом деле Игорь был вовсе не настолько рассудителен, да и без взаимных обвинений напоследок тоже не обошлось. Просто обсуждать это ему не хотелось ни с кем, включая Кирилла.

Кирилл снова вздохнул, зевнул, почесал щеку и уставился в окно, где над корпусами и трубами Завода имени Лихачева клонился к закату последний день апреля.

– Что на майские делать будешь? – задал он следующий вопрос, – Поедешь куда-нибудь? Или работа ждет?

– Не знаю пока. Работы вроде бы не предвидится, все инструкции по ремонту я перевел, какие были. Может, книги почитаю, или какой-нибудь фильм посмотреть в прокате возьму. А ты?

– Везет тебе. А мы с сеструхой на дачу поедем, чтоб её…

– Кого? Сестру или дачу?

– Да обеих, блин. У сарая за зиму крыша прохудилась, надо рубероид менять, пока стропила не сгнили. А из сестры моей помощник тот еще, я же вас знакомил, кажется?

Игорь кивнул. Вера, сестра Кирилла, училась тут же, на модном экономическом факультете. Невысокая попастая девица с прямыми черными волосами была не слишком похожа на статного рослого Кирилла, хотя, в лице что-то общее всё же присутствовало. Представить её, перетаскивающей рулон рубероида, Игорь бы не смог при всем желании.

– А нанять кого-нибудь в помощь?

– На какие шиши? Тебе в последнее время нормально платят? Мне лично нет, спасибо господину Кириенко и его правительству, доведшему страну до дефолта. А у меня еще и Верка на шее сидит.

– Ну да, ну да…

Богачами ни того ни другого назвать было нельзя. Кирилл во внеучебное время шуршал на Газели по снабжению в строительной фирме. У Игоря труд был слегка более интеллектуальным: слушая с детства любимые папины пластинки в стиле хард-рок, он неплохо наблатыкался в английском, а потом и в немецком языках, когда родитель увлекся Берлинской школой электронной музыки. В общем, когда в страну хлынул вал автомобильной и электронной техники разной степени подержанности, тут же выяснилось, что в языках народ не силен и как обращаться с непонятными агрегатами не знает. В этой обстановке Игорь и зарабатывал себе на жизнь, переводя на понятный русский буржуйские инструкции по эксплуатации, каталоги запчастей для дружественного автосервиса, а частенько и помогал объясниться с поставщиками из разной близости зарубежья. Но все это было хорошо ровно до того августовского дня, когда доллар махом подорожал в пять раз, а рублевые оборотные средства настолько же потеряли в цене. Заработки сильно просели, и близился момент, когда из съемной однушки с вольной жизнью придется возвращаться в родительский дом с неизбежными отчетами за каждое действие и мудрыми советами по любому поводу. Везет же Кириллу – у него родаки на вахте где-то на северах нефть бурят, нескоро еще вернутся…

– А где у вас дача? – спросил Игорь, просто чтобы поддержать разговор.

– Кратово, знаешь такое место? Старый дачный поселок, высоченные сосны, красота! Мне в детстве там нравилось очень.

– Это там, где детская железная дорога узкоколейная?

– Ага, от станции Кратово до станции Отдых через поселки идет. Три платформы. Бывал в тех местах?

– Дачу где-то там снимали пару лет, когда я маленький был…

Игорь задумался, вспоминая нагретые солнцем сосны, озеро, синее небо с самолетом в вышине. Перестук колес уютного, будто игрушечного поезда…

– Хочешь, помогу тебе крышу перестелить? – внезапно предложил он.

Кирилл уставился на него с отвисшей челюстью:

– Ты чего это? Прикалываешься?

– Нет, без шуток. Там же у тебя не ангар самолетный? Как сделаем – прогуляемся, посмотрю места, где пацаном бегал, если смогу вспомнить, конечно. Всё одно – развлечение.

– Да я чего, я только рад буду! Возьмем пива, мясо пожарим! Только ты успеешь? Мы сегодня ближе к вечеру поедем. Ты сейчас где живешь?

– В Кузьминках, – пожал плечами Игорь, – Ничего ближе снять не получилось. А вы на чем поедете? На Газели?

– Нет, конечно. Родительскую тачилу возьмем. Вот тебя по дороге и подхватим где-нибудь там. Какой у тебя адрес?

– Давай сделаем проще, чтобы тебе не крутиться. Как дальний выход из метро проедешь, там и встань. Во сколько мне туда подходить и что с собой брать?

– Давай к семи, я раньше все равно не успею. А брать что… ну, кроме себя самого возьми шмотки какие-нибудь, какие измазать не жалко. Боюсь, что из своих я тебе мало что подобрать смогу.

Это было правдой. Пусть Игорь себя задохликом не считал, но габариты Кирилла превышали его собственные довольно прилично, да и весил тот, наверняка, килограмм на двадцать больше.