– Ол-ля-а?.. – Я выставила вперед недопитую кружку с чаем, будто бы она могла меня защитить. – Ты себе линзы купила флуоресцентные для впечатлительных клиентов?
– Что? А, не важно! Где та дрянь, которую ты курила? Она еще при тебе? – Я кивнула и, сунув руку в сумочку, сразу нащупала портсигар и протянула его Оле. Выхватив его, она одним движением пальца откинула тугую крышку, скривилась, точно увидела что-то омерзительное, распахнула шторы, открыла окно и вытряхнула через него все содержимое.
– Какая мерзость! – Закрыв окно и оставив шторы незадернутыми, подруга вернула мне портсигар, а после – подошла к стоящему рядом с окном мраморному столику, заставленному стеклянными банками разной прозрачности. Уверенно открыв одну из них, она вытащила веточку какого-то растения и, кинув ее в жаровню, удовлетворенно кивнула. Я молчала, настороженно наблюдая за подругой. Свечения радужки я больше не замечала, а на глазах успокаивающаяся Оля снова устроилась в кресле напротив меня, перекинув волосы через плечо, и закурила.
– Чего ты там про глаза говорила? – наконец спросила она, вопросительно прищурившись на меня через молочный дымок, исходивший от кадильницы и смешивающийся с дымом ее сигареты.
– А, да мне показалось, что светятся. – Я нервно хихикнула и уткнулась в чашку с чаем.
– Ты же не веришь во всю эту мистификацию, – передразнила меня подруга и рассмеялась, а потом ткнула пальцем мне за спину. – За твоей спиной на стене зеркало, за моей спиной – источник света, а на мне – линзы. Светоотражающие, заказала у одного умельца за бешеные бабки, и, судя по всему, не зря, раз уж даже ты впечатлилась. Зеркало отражает свет мне на лицо, если я сижу ровно и смотрю прямо в него. А линзы отражают его обратно.
– Круто, – кивнула я, подумывая, как бы у подруги тут кто не отправился в мир иной, узрев, как очи «провидицы» вдруг начинают светиться. Хотя наверняка смысл в этом всем есть, уж Оля отлично понимает, когда нужно нагнать таинственности и «магии», раз зарабатывает своими пророчествами много лет. – А сигареты зачем выкинула? – спросила я, допив чай и чувствуя, что окончательно успокоилась и обрела столь необходимое душевное равновесие.
– У меня такие бывший муж курил, ненавижу этот запах, за километр его чувствую. – Оля вздохнула, а я сочувствующе покивала головой. Олиного мужа я не застала, но, судя по тем коротким и емким характеристикам, которые я услышала о нем за годы нашей дружбы, он был тем еще засранцем и конченым эгоистом. Как угораздило Ольгу связаться с таким человеком, я не особо понимала, а сама она лишь ответила широко известной фразой про любовь и козла.
– Слушай, а давай закажем ужин? Есть хочу – не могу! Заодно, может быть, придет мне что-то дельное насчет всей этой ситуации с твоим хмырем.
Я снова кивнула.
Следующую пару часов мы болтали ни о чем, уминали принесенную курьером пиццу, открыв под это дело вытащенную из шифоньера бутылку вина. Я, переодевшись в одну из Олиных безразмерных туник, из кресла перебралась на удобную софу и, полулежа на ней и поглощая вино, чувствовала себя если не греческой богиней, то где-то очень близко – обстановка крайне к этому располагала. Постепенно усталость прожитого дня взяла свое, и моя полулежачая поза превратилась просто в лежачую, а затем я уснула.
Проснувшись глубокой ночью, я оглядела пустой зал, освещенный лишь тлеющими в стоящей на столике жаровнице углями, и, решив, что мне вовсе незачем беспокоить уже наверняка спящую подругу и я прекрасно высплюсь на мягкой и уютной софе, спустила стопы на пол, намереваясь взять стакан воды. И тут же забралась с ногами обратно, судорожно вглядываясь в темноту пола: я была уверена, что моей щиколотки только что коснулась змея, но Оля никогда не держала у себя дома даже кота, не то что такую экзотическую тварь. Могло ли мне показаться? Я с трудом расцепила собственные пальцы, впившиеся в колени, и попыталась перевести дух: змеи были моим страхом с самого детства. Даже роскошный кошелек из змеиной кожи, который мне, молоденькой восемнадцатилетней студентке, привез в подарок из Таиланда дядя, я отдала маме, с трудом приняв тогда дорогое изделие в руки.
– Оля? – робко позвала я в темноту, повернув голову в сторону спальни, и вдруг мой взгляд упал на зеркало. И в зеркале я увидела себя, сидящую на софе, а за мной – женский силуэт. Вместо ее лица была темнота, но я отчетливо видела два желтых змеиных глаза, смотревших на меня из этой темноты. Она протянула ко мне руку с острыми когтями, и я закричала, пытаясь вскочить с софы, но не чувствуя в себе сил сделать это, словно бы мое тело обратилось в камень.
Сильный удар по лицу я почувствовала до того, как действительно проснулась, задыхаясь от ужаса и ощущая, как саднит горло от крика.
– Эва, Эва, очнись! – Оля крепко прижимала меня к софе одной рукой, а второй, видимо, готова была отвесить мне очередную пощечину. – Эва, это я!
Испуганное лицо подруги белело в темноте, такое знакомое, родное и обычное, что я, не выдержав, разрыдалась.
Оля крепко прижала меня к себе, гладя по волосам и приговаривая, что это был всего лишь страшный сон. Потом, когда рыдания стихли, она отодвинула меня и, крепко держа за плечи, строго потребовала рассказать, что мне приснилось.
И я рассказала. По мере рассказа лицо подруги смурнело, она принялась нервно сплетать волосы в косу, перекинув ее через плечо, и кусать губы. Я заикалась, зная, что сейчас придется вспомнить ту женщину-змею, которую видела, но Оля меня остановила. Резко встав, она принялась доставать из ящиков свечи, расставлять по всей комнате и зажигать одну за другой. Я следила за ней, притихшая и напуганная своим сном, не до конца понимая, что же она хочет сделать.
– Наши сны подчас иррациональны. Но они отражают то, что нас действительно беспокоит. Вцепляется, словно крючьями, в наше сознание. То, что бродит так глубоко в тебе, что ты сама никогда не сможешь вытащить наружу без чьей-то помощи. Сядь сюда лицом ко мне. – Тонкий палец Оли властно указал на небольшую банкетку, что стояла перед зеркалом. Тем самым, в котором я видела свой кошмар. Я отрицательно замотала головой, вцепившись пальцами в свои колени.
Оля вздохнула и снова села рядом со мной.
– Послушай, это был всего лишь сон. Ты не одна, я рядом с тобой, и ничего плохого не произойдет. Ты же не веришь в магию, и никогда не верила.
Я, закусив губу, кивнула и, чувствуя, как у меня предательски дрожат колени, села на банкетку, ощущая идущий от висящего на стене зеркала холод. Сейчас я уже не была так уверена в своем воинствующем неверии в сверхъестественное.
– Хорошо, молодец. – Оля оттащила кресла из центра комнаты, отодвинула журнальный столик, поставила кругом семь мелких курильниц, а потом принялась наполнять их какими-то травами, и я, беспокойно покосившись на это, робко осведомилась о том, чем она собралась меня окуривать.
– Не тебя, а себя, это раз. А два – ты себя и так уже окурила, только я и подумать не могла, что тебя так ночью вштырит, – припечатала подруга, а я поняла, что она говорит про выкуренную мною сигарету из тех, что дала Илона.
– То есть этот сон, он из-за той сигареты? В ней был какой-то наркотик? – Я судорожно размышляла о том, почему Илона дала мне их. Неужели я все же обманулась на ее счет и ее хорошее ко мне отношение всегда было лишь маской?
– Нет, ну не совсем нет, но по большей части. Сигарета это только… оформила. Ох, не отвлекай меня, я отвечу на все твои вопросы после. – Оля устраивалась на полу, усаживаясь напротив меня, распуская волосы и поджигая чаши с углем и травами.
– После чего?
Белый дым взметнулся под потолок семью столбами.
– После того, как ты посмотришь мне в глаза.