Рыжие фонари заслонила летящая тень, сверкнуло и разверзлось нечто вроде зубчатого медвежьего капкана. На почитателя Сатаны обрушилась стремительная тяжесть, вполне сравнимая с его собственной, и он полетел кувырком, а на руке, ударившей Риту и оттого более не достойной существовать, чуть пониже плеча сомкнулся тот самый «капкан», и…
Любитель аэрозольного боди-арта [1] не успел осознать боли. Человек – всё-таки не бойцовый кобель с его толстой шкурой и привычкой мужественно выносить покусы собратьев. Люди, особенно те, что любят увлечённо причинять боль другим, сами почему-то с трудом её принимают… Хрустнула кость, и организм попросту отключился, сломленный физиологическим ужасом.
Чейз брезгливо выплюнул обмякшее тело и обернулся ко второму, ибо тот, который держал Риту и грозил ей ножом, был тоже опасен. Тут надо сказать, что всё вышеописанное заняло ничтожные доли секунды: сатанист не успел не то что повредить Рите или оставить её и кинуться удирать – даже переменить позу.
Чейз не счёл нужным прыгать. Когда у человека в руке нож, лучше действовать низом. Распахнутые челюсти глубоко охватили правое колено противника…
…И сжались с той самой силой, которая у больших собак доходит до тонны…
Теперь понятно, читатель, ради чего мы чуть выше предприняли столь длинное лирическое отступление о собачьих зубах?
…Рита, полуоглушённая ударом в лицо, внезапно лишилась опоры и неловко осела наземь, вернее, прямо на инертное тело своего второго мучителя. По щеке ободряюще прошёлся мокрый, тёплый, очень знакомый язык – и почти сразу в лицо сыпанула взрытая когтями земля. Это Чейз отправился вынимать душу из третьего.
Хозяин мастифа имел некоторый опыт в обращении с крупной сильной собакой. Он не стал удирать, понимая, что это всё равно бесполезно. Со своим гвинейцем он привык решать все проблемы, действуя сапогами. Он и с Чейзом попробовал поступить так же. И с перепугу даже выдал удар, которому позавидовал бы иной каратист.
Только лучше бы он этого не делал… Чейз легко увернулся от мелькнувшей ноги, оказавшись за спиной супостата. В собачий ум не заглянешь, но некоторые предположения напрашиваются сами собой. «И чего ради я буду кусать эту глупую ногу? Сам мужик, знаю, как радикально с тобой разобраться…»
И страшная пасть разверзлась в третий раз, чтобы окончательно и бесповоротно сграбастать… всю как есть промежность владельца мастифа, открытую злополучным ударом. Сзади и снизу вверх.
Вот когда раздались вопли грешника на сковородке. Третий сатанист орал поистине «за себя и за того парня», вернее, за всех троих сразу… Оно и понятно.
Его истошные крики подействовали на Риту, словно порция холодной воды. Как ни гудело от удара у неё в голове, сработал инстинкт выживания, свойственный всякой нормальной женщине. «Ну-ка, хватит на травке валяться! Живо вскакивай и действуй, да побыстрее!»
И Рита вскочила и даже попыталась бежать, но равновесия не удержала и снова упала на четвереньки. Опять поднялась и заковыляла навстречу вернувшемуся Чейзу. Схватила его за ошейник и стала пристёгивать поводок (который, оказывается, всё это время так и не выпускала из рук). Руки тряслись, карабин никак не попадал в стальное кольцо, но мысли работали на удивление чётко. У Риты уцелел на поясе сотовый телефон; если по уму, следовало бы вызвать милицию и «Скорую помощь». В нормальном человеческом государстве стражи порядка вынесли бы ей торжественную благодарность, а Чейзу презентовали большой батон колбасы…
Но то – в нормальном человеческом государстве, где органы правосудия защищают мирных граждан от всяческих лиходеев.