Он пнул гнедую пятками, направляя к реке, и в несколько скачков оказался на другом берегу. Кто бы мог подумать, что для этого секундного рывка придется потратить больше двух часов на подготовку? Однако же — не зная броду…
— Н-но, родимые! — пустил он лошадей в рысь. — Хотите под крышей ночевать — шевелите копытами! Дни ныне уж короткие, а дороги длинные.
По эту сторону лес был древний, дремучий, матерый, с толстенными замшелыми бревнами, рухнувшими в подлесок и поросшими густым зеленым мхом, с непролазными буреломами, которые за первый же час пути дважды огибала дорога, с гнилыми пнями в десятки обхватов, напоминающими могучие скальные выступы. Дорога петляла, точно выбравшаяся на охоту змея, протискиваясь между препятствиями, устранить которые способен только жестокий огненный шторм. Потому что с течением времени взамен сгнивших пней, стволов и буреломов появлялись новые, зачастую уже поверх старых; гнилье и сушняк причудливо переплетались, представляя из себя сплошной, рыхлый, но толстый завал, дороги через который не было ни конному, ни пешему.
Между тем облака окончательно сомкнулись в бескрайний серый ковер, погрузив землю в зловещий сумрак, украв у предметов тени, а небольшие ямки превратив в черные непроглядные колодцы. Упала капля, еще одна, еще. Задрожали от частых ударов листья кустарников, побежали по тракту пыльные водяные шарики. Олег тихо выругался — уж очень он настроился сегодня на хороший отдых, чтобы заканчивать день под затяжным осенним дождем.
— Где же эта обещанная Кшень? — привстал на стременах Середин. Впереди никаких просветов углядеть не удавалось. Ведун поднял глаза к небу, с секунду боролся с совестью, потом решился: — Прости меня, Стрибог. Не из баловства волю твою нарушу, и не на долгий срок. На малое место себе покой ищу, на единый день…
Он прикрыл глаза, сосредоточиваясь на внутреннем, находящемся в области живота, тепле, вытянул его наверх и вскинул руку, вместе с этим жестом выбрасывая импульс в низкие тучи впереди, после чего подогнал и без того спешащих скакунов. Поворот — дорога нырнула в низину. Подковы прогрохотали по жердяному настилу и звонко застучали по камням.
«Однако телегам здесь придется изрядно попрыгать», — мысленно отметил Олег, поднимаясь по небольшому безлесому взгорку… И натянул поводья. Холм представлял собой почти ровный выступ гранитной породы. Причем довольно длинный — не меньше километра. Время смогло растрескать прочную скалу, но в узких щелях удалось пока прижиться лишь отдельным колоскам. Различить на граните колею дороги не смог бы даже Ворон. Одно утешение — дождь остановился, а в том месте, куда ведун посылал свой импульс, даже появился просвет.
— Ква… — вздохнул Олег, натягивая правый повод. — Придется объезжать холм по кругу, пока тракта не найду.
Поиски заняли не очень много времени — но когда Середин снова въехал под кроны деревьев, просвет на небе затянулся, начали падать тяжелые крупные капли, пробивающие насквозь даже войлок поддоспешника, не говоря уж о ткани на рукавах.
Да уж, одинокому бродячему колдуну со Стрибогом не тягаться… И тем не менее, ведун снова выпустил вперед шар из своего тепла — «энергетический импульс», как будет модно говорить спустя десять веков. Очень уж не хотелось ему сушить несколько дней все свои припасы и вещи па ближнем постоялом дворе. Намокнуть — дело быстрое. Избавиться потом от плесени — почти безнадежное. И ведь многого ему не надо. Только до Кшени дотянуть, до крыши над головой. Новый просвет подмигнул синевой неба, разогнал плохое настроение и дождевые капли, медленно пополз куда-то влево с прочими облаками. Дорога обогнула протяженную каменистую гриву и повернула вслед за просветом, стелясь вдоль узкого ручейка, что весело звенел по камням. Чаща наконец разошлась, уступив землю кленам и березам — даже воздух, казалось, стал чище и слаще. Такое ощущение Олег обычно испытывал возле владений берегинь — покровительниц леса и его гостей. Душу кольнуло нехорошее предчувствие. Ручей между тем вильнул куда-то в сторону, но тут же вернулся, разлившись в спокойную заводь. Середин увидел справа от дороги, рядом с водой, широкую поляну с двумя кострищами и натянул поводья.
Интересно, откуда может появиться место для ночлега там, где до города всего полчаса-час пути? Даже если человек что-то не рассчитал, его застали сумерки — не проще ли поторопиться к городищу, нежели разбивать бивуак в лесу? Ну, ладно, изредка случаются всякие неприятности — однако правильная полуовальная поляна в березняке с вычищенным от водорослей спуском к воде и внушительными кострищами, зола на которых походила на подушку с ладонь толщиной, никак не напоминала случайное прибежище — это была стоянка, которой пользовались многие поколения людей. И означать она могло только одно: до Кшени осталось еще немало верст, и сегодня ведун туда явно не попадет.