Проект «Поиск реликтового разума» стал одним из кирпичиков решения этой проблемы. Название громкое, но в тот момент отвечавшее теме исследований.
Первым пунктом было спровоцировать часовщиков на создание подобного устройства. Один из моих агентов Тыртычек распустил слухи о якобы уже работающем приборе по извлечению «реликтового разума». Два часовщика-самоделкина Фенечка и Шишичек втяхаря загорелись этой идеей. Провозившись пару лет, год назад, они собрали первый прототип. Но подкинуть им в руки дефицитную и дорогостоящую нейроматрицу было рискованно. Они могли заподозрить неладное. Единственное, что мог сделать Тыртычек, подговорить их друга системотехника Петельку открыть канал ретранслятора, чтобы посмотреть на результат. И у них получилось. Но исследовать образчик удалось лишь косвенно, только по показаниям телеметрии. А буквально месяц назад, третья рота нарвалась на крупную группировку АПБК, погибло двенадцать ПБК и восемь пилотов. Из четырех уцелевших матриц Фенечке удалось собрать две полноценные, и они попытались снова. И надо же было такому случится, они выдернули тот самый разум, что и в первый раз. Вот здесь всех ждал сюрприз. Разум оказался не реликтовым, а аборигена с никому неизвестной планеты, с каких-то задворок вселенной. Да, прибор работал, но он выдергивал разум из живых существ и что самое в этом интересное и загадочное так то, что обыкновенно нужно было два прибора. Один на входе и другой на выходе. И это совершенно невозможный прорыв: один прибор и на входе и на выходе. Но как его нацелить? Вот вопрос номер два.
А теперь важно посмотреть, как абориген адаптируется. Сможет ли он воспринимать адекватно окружающий мир и как воспримет вал новой для него информации. Как он будет ладить с другими расами. Как на него будут реагировать окружающие. Все это важно и страшно интересно.
Также надо создать промышленный прибор с более точной и выборочной, а не случайной наводкой. Точность попадания в цель, вот новое направление исследования, а так же надо исследовать возможность выбора, что бы не вытаскивать, кого попало.
Вдруг в боковую дверь тихо поскреблись. Я посмотрел на монитор, это был Тыртычек. Я нажал сенсор отпирания и впустил его. Он вошел медленно, изо всех сил стараясь не сорваться на бег. Меня всегда умиляло его позерство. Он старался показать, какой он другой. Я жестом предложил ему сесть. Он чинно прошествовал по кабинету и лишь усевшись, начал болтать ногами, реализуя не растраченный потенциал движения.
– Рассказывай.
– Прибор я у Фенечка отобрал, он совсем не упирался. Шишечка и Тремочка не видел, где-то спрятались. А Петелька скулит, что кончики ушей подрубили, он ведь всей душой, на что я ему сказал, мол, скажи спасибо, что только кончики, и так тебя Тремочка в подстрекательстве подозревает, он то вообще никаким боком, а одно оторвали, а другое срубили ухо, а тебе, только кончики, мол, вообще скажи спасибо. Петелька похныкал и пошел в лазарет уши клеить, но я дал ему в утешение поломанный передатчик, ну который мы нашли на раскопках, мол, посмотри, мол, ты системотехник, и починить сможешь, и он радостный ушел. А Монечка тоже счастлив, мол, спасибо вам, говорит, что дали инструменты и над чем поработать, мол, сто второе зубило сгрыз, а те ему все носят и носят, Монечка сказал, что сделает быстро, он все понял, но очень просит зубило больше не давать. – Выпалил Тыртычек и замолк, уважительно глядя на меня.
– Хорошо. У тебя все?
– Да, но у Фенечка уши дрожали, когда отдавал прибор, мол, на, мне не надо, а я думаю, у него еще есть, или другой или новый, вообще посмотрю я за ним, и напомню, что доброта вашей милости имеет границы и они очень острые, мол, обрезаться можно, да.
– Держи. – И я отдал ему артефакт, который лежал в исследовательской группе уже год и никто не мог понять, что это и зачем. – Посмотри, может, поймешь, как это работает.
Тыртычек достал какую-то тряпку, и не глядя, аккуратно завернул артефакт и спрятал его в карман. Только дрожащее ухо выдавало его нетерпение. Для часовщика он был очень выдержан.
– Пока все. Новых заданий нет. Хотя, присмотри еще за аборигеном. Всяко-разное бывает, хоть Норт и отвечает за него, но он может быть чьим-то засланцем. Так что присмотри, и если что, сразу докладывай.
– Всенепременно. Могу быть свободен? – Его ухо уже не дрожало, а выписывало замысловатые узоры.
– Иди. – Отпустил я его, решив больше не мучить.
Тыртычек встал, изобразил вежливый поклон и удалился чинно и медленно, правда, ухо его уже создавало сквозняк. Когда дверь за ним захлопнулась, я расхохотался. Зная уже не одно столетие часовщиков, я почти физически ощущал его нетерпение. Тыртычек был вообще уникум, именно поэтому, я позволял ему самому приходить в свой кабинет, даже без приглашения. Получить университетское образование по пяти техническим дисциплинам и еще окончить курс межгалактической лингвистики, для часовщика это не просто подвиг, это был просто неподъемный героический подвиг. Он три раза сходил с ума, пока выучился, но восстанавливался и сдавал все зачеты и экзамены. И вот теперь он был моими глазами и ушами на этой станции. Просто никто не мог поверить в его образование и дипломы. Большинство часовщиков лишь с трудом могли читать цифры и некоторые надписи, в основном запоминая внешний вид слова, чем буквы. А я поверил, рассказал кто я, и предложил работать моим доверенным агентом. Тыртычек тогда чуть не лопнул от счастья, что его усилия оценены и сам имперец-пространственник предложил ему работу. И не просто работу по ремонту, а интеллектуальный труд: сбор и обработку информации, подготовку и исполнение провокаций. Он согласился сразу, без колебаний, правильно рассудив, что при чистильщиках его максимальный уровень – бригадир смены и пожизненный ремонт.
Я открыл папку и добавил в нее еще один лист, озаглавив его «Артём Прыжко».
Базовый корабль чистильщиков «Пыль созвездия», оператор ПБК 4-1-2-8 Артём Прыжко позывной «Звездочет»
Выйдя в коридор, мы подошли к Конигану, он протянул мне планшет с текстом стандартного договора на должность рядового. Я не сомневаясь, подписал его. Этим людям не было смысла меня обманывать. Да и выбора у меня не было. Подписав, я отдал планшет Конигану, он поклацал по планшету пальцем и протянул мне руку.
– Добро пожаловать в команду, рядовой.
Я аккуратно пожал ее. В ПБК это надо делать очень осторожно иначе поломаешь человеку руку. Потом меня поздравил Норт, звонко хлопая по спине и заставляя весь корпус гудеть колоколом.
– Ну, парень, теперь твоя задница официально принадлежит мне. Пошли отдыхать, это приказ. – И повел меня к лифтам.
– Норт, а ты видел, откуда Солус меч достал? И обязательно было рубить уши часовщикам? Ты видел, он его как фокусник взял из воздуха?
– Слушай Артём, запомни раз и навсегда, все, что ты видишь, слышишь и ощущаешь в кабинете Солуса, может иметь несколько значений и смыслов, и желательно все сразу забыть и не вспоминать. Целее будешь. Это раз. Второе. То, что часовщики остались живы и ушли с головами, а не их убрал утилизатор, это вообще цирк. У Солуса явно была причина оставить их в живых. Третье: то, что я так легко уговорил Солуса оставить тебя во взводе, вызывает у меня подозрения, что все это попахивает разработкой СГБИ. Поэтому веди себя естественно и непринужденно, твой номер – шестнадцатый, молчи в тряпочку и делай, что скажут. Пятое: Солус явно хочет проверить, по каким каналам часовщики будут искать тебе, да и мне тело, и будет либо использовать эти каналы сам, либо перекроет кислород всем. Шестое: у тебя есть передышка, чтобы освоится в этом мире, «завтра» времени просто не будет, моя железная задница, ох, мне это подсказывает. Седьмое: теперь ты собственность СГБИ и лично Солуса, так как он является, хоть и неофициально, главным военным руководителем нашего корабля, и, стало быть, всех вооруженных, пусть даже отверткой, людей. Восьмое: осваивай ПБК по полной, я свожу тебя в тренажерку, и ты поймешь, в чем отличия разных конструкции. Усек?