Четвертый вечер на даче ознаменовался готовой формой ножа и беспробудной тоской. Триперогенный душ на улице и тревожащие воспоминания в буквальном смысле высосали все душевные силы. Получалось, что он уже посещал этот мир. И это его второе вхождение. Глюк это или система? Ответ на этот вопрос был за скобками.
И почему его выбросило обратно на Землю? Ведь ему так убедительно доказывали, что оттуда не возвращаются. Нет, конечно, это сон, да реальный, да слишком реалистичный. А может он проник в информационное поле? Возможно, Земля действительно потерянная колония, деградировавшая и сейчас возрождающаяся? А может это далекое прошлое? Гипотез масса, но как их проверить.
Тучи расступились, выглянула Луна. «Ну, наконец-то закончится эта слякоть», – подумал Артём заврачиваясь в одеяло. Его грела надежда, что завтра будет солнечный ясный день и будет по-летнему жарко. Что грязь высохнет и можно будет спокойно, не поскальзываясь на каждом шагу, дойти до леса, сходить на лесное озеро. Образ лесного озера так понравился ему, что страшно захотелось действительно там побывать, и он твердо решил, что завтра починит велосипед и обязательно поедет.
Уже засыпая, он приметил маленькую тень, стоящую в лунном свете. Это был давешний кот. Он пришел. Артём улыбнулся и позвал кота: «Кис-кис-кис». Кот легко запрыгнул к нему и устроился под бок, мгновенно затарахтев. «Интересно, коты действительно путешествуют между мирами?», – это была его последняя трезвая мысль, и его накрыло сном.
Морфей тихо крался в ночи, он пришел как вор, незаметно накинув свой полог.
********
Просыпаться стоя это хорошо, подумал я и открыл глаза. Давешний часовщик, тот, что встречал меня в мастерской, стоял рядом и явно копался во внутренностях ПБК.
– Сейчас, сейчас. Ага, уже заработало. – Он помахал рукой у меня перед лицом.
– Чувак, сколько пальцев?
Я посмотрел на руку и с удивлением отметил всего четыре пальца.
– Четыре.
– Ну и ладушки.
Во мне что-то клацнуло, заскребло, защелкало и стихло. Часовщик поднял с пола здоровенный кусок кирасы и приладил мне на грудь, сказав «держать так». Я прижал кирасу к себе, он же вооружившись чем-то похожим на заклепочник, быстро простучал по кругу и в центре кирасы. Похлопав еще, он послушал что-то, подергал, сунул куда-то разъемом, посмотрел на прибор, явно самодельный, кивнул сам себе, выдернул штекер и, потеряв ко мне всякий интерес, умчался. Его движения почему-то напомнили мне движения жуков. Двигался он стремительно, какими-то зигзагами, а в точках перелома траектории, замирал, будто ориентируясь. «Точно насекомое», – подумал я, вспоминая рассказ Юраса.
Я стоял в нише дурак-дураком. В ангаре было тихо и лишь временами пробегали часовщики. Ну, и что дальше? Дальше надо действовать самому. Так сон или не сон? Меня уже так задрал этот вопрос, что я решил действовать, а не ждать. Решил: буду ВСЕ воспринимать как реальность моего СНА. Иначе свихнусь этим неразрешимым вопросам.
Первым делом вызвал диагностику ПБК. Дисплей диагностики порадовал изумрудным цветом, сообщил, что общая комплектность и целостность сто процентов после чего отключился.
Вторым пунктом я вызвал панель связи и пометил цифру один.
– Первый, Норт, это я, два-восемь, Артём. На связи.
– О, сынок, часовщики мозги уже вправили? А то ты меня так напугал, прям до поноса. Лежит металлолом и не двигается. Я к нему, а он – кусок метала и все. Ну, думаем, мальчик перегрелся, ща пыхнет. А часовщики кричат – на запчасти, на запчасти срочно резать, пока совсем не погорел. Фенечка подходит и говорит, так у него нейроматрица корявая всегда была. Давно пора заменить, он соскочил просто, сейчас поправим, и давай с тебя кирасу рубить. Я его за руки, мол: «Ты че, сука, делаешь? Клешни поотрываю!». А он: «А как я к мозгу доберусь? У него даже очка нет, чтобы зонд вставить. Убери ковыряки, а то и тебе кирасу порежу». Я понимаю, что сейчас будет, если я его ударю, ПБК все-таки. Но Фенечка, тот еще красавец, схватил, нет, чтобы дрель, а буровой лазерный резак и давай заклепкам головки плавить. Я кричу, что лазером пожечь нахер все можно, а Фенечка «не, я аккуратненько, только головки поотжигаю». А я резаком таким работал, в две секунды в базальте дырку метров восемь в глубину делает. Остальные тараканы кричат: «Фенечка, да ты палубу попортишь», а он жевалами туда-сюда: «Не я потихоньку, а то дрелью эти заклепки дней пять высверливать будем». В-общем, вскрыл он тебя секунд эдак за сорок. И что самое удивительное, ни одну из тридцати заклепок насквозь не прожег. И клешнями своими давай потрошить тебя. Я кричу: «Да ты все там поломаешь», а он провода рвет и так спокойненько: «Да они тут лишние», и жевалами только скрепит от натуги. Ох, наорались, пока он до нероматрицы добрался. В общем, лежит твой ПБК распотрошенный как курица, а этот клоун в прибор, каким-то безумным часовщиком спаянный, нейроматрицу твою сует. Я ему, мол, надо, в сертифицированную аппаратуру, мол, спецкомплекс нужен, а он: «Да нафиг, я быстренько, на коленке потестирую». Ох, тараканы эти гадкие! Но смотрю, заморгала милая. «Ну, вот и все, – говорит Фенечка, – можно собирать, тут он, милый, никуда не делся, я его зациклил на последнее событие, путь по циклу побегает, а когда вставим, все пучком будет.
– Прости Норт, так я с нейроматрицы не соскакивал?
– Пытался, но скорее действительно просто глюк. ПБК то не новый, ты у него, только по паспорту 1486 оператор. А сколько не вписывалось, смело на пять множь. Конечно, багов на ней накопилось, каждый своих «тараканов» на ней оставляет, вот тебя и переклинило. Да нормально, меня раз пять клинило. А ты куда попал?
– Домой на дачу.
– И наверно подумал, что вернулся?
– Да, подумал. – И что-то защемило в мозгах моих. Так вот почему люди проходили только далеко-далеко. И вот почему никто не заходил. Так именно мое пребывание на даче было сном. А кот тогда откуда приходил?
– Норт, а где Фенечка?
– А хер его, таракана, знает, сидит себе в щели какой-нибудь, что-то улучшает.
– А что связи с ними нет?
– Есть, конечно. В ПБК есть режим корабельной связи, залинкуйся с корабельной сетью и запроси, где Фенечка.
– Спасибо, а вы все где?
– В казарме конечно, отдыхаем.
– В ПБК? А зачем, в ПБК отдыхать?
– Не в ПБК, а от ПБК. Скоро поймешь. Ладно, иди, ищи Фенечка или дуй в казарму. В ПБК есть опция «Смена тела», вот и переключи на тело отдыха, и тебя перебросит к нам, пешком идти очень и очень долго.
– Спасибо, но пойду я Фенечка поищу.
– Да не за что. Кстати, если прозвучит тревога для 4 роты или общий сбор, наш шатл по-прежнему 18.
– Есть, принято, первый.
«Так, надо найти этого таракана, и выяснить, что со мной было», – решил я и пошел по коридору в сторону мастерских, попутно запросив корабельную систему, и убедился, что Фенечка таки там шхерится.
В мастерской царил полумрак, редкие светильники скупо подсвечивали непонятного назначения оборудование. Все было ужасно захламлено, но просматривалась определенная система. Возле стены я увидел корпуса двух вскрытых ПБК, наверно это те консервы, что я притащил. Местами в темноте что-то шуршало, потрескивало, искрило. Я включил звуковые сенсоры на максимальное восприятие, но по-прежнему слышал только шуршание и непонятный треск. И почему-то сосредоточился именно на треске, задав фильтрам, выделить его и очистить. Вдруг я начал понимать:
– … зачем ты полез со своими клешнями в те консервы, мы могли его спокойно, потом, выпотрошить и взять нейроматрицу, а что теперь, где взять запасную, а? А разум как прятать? Петелька мудрит пока, запудрил мозги серверу, так то железо. А имперский проверяющий нагрянет? Что будет, если подымет все протоколы? Ты думал, когда вскрывал его? А?
– Так подыхал же парень.
– А ты знаешь, что он имперец? Ты знаешь, что за это посадят зубило улучшать! А так сгорел и сгорел. Ну, брак там типа заводской и в утиль типа. Мы типа причем? Петелька быстро спецификации почистит и все тихо-мирно.