Вот и сегодня вечером, подняв капот Уазика, он занимался ремонтом двигателя, пытаясь подготовить машину к приезду внучки Кати, которая собиралась навестить его на следующей недели. Скрипнула калитка и во двор вошел Петрович, в старом камуфляжном комбинезоне, который полковник Покрышкин привез ему года два назад в подарок на юбилей.
– Чего там с мотором, – закуривая папиросу и выпуская горький дым, присел на ступеньки дома Петрович.
– Троит. Капремонт надо делать, – вытер ветошью руки полковник, – Только где тут запчасти найдешь?
–И все-таки твой немецкий внедорожник кто-то из наших спер, – постучал ногой по лежащему на земле единственному найденному колесу от внедорожника Петрович. – Чует мое сердце?
– Перестать. Кому он здесь нужен? Тут все у друг у друга на виду. Не попользоваться даже, – покачал головой полковник, – Да и народ у вас здесь не такой.
–Ты наших сосновский плохо знаешь, – поплевал на папироску и бросил ее в стоящее ведро Петрович, – У нас в крайней хате, Никодим живет. Который пчел держит. Так вот, его прадед с крейсера Авроры в семнадцатом году по Зимнему дворцу пальнул. Самолично. Исторический факт.
– Да, ладно. Будет выдумывать, – усмехнулся в ответ Покрышкин.
– Чего выдумывать, – обиженно произнес Петрович, – У него гильза в хате от с этой Авроры стоит. Он ее вместо лампадки использует. Хочешь прямо сейчас можем сходить посмотреть.
– Потом, как ни будь в другой раз. Мне надо сходить на курган, внучке позвонить. Уточнить, когда приедет. – Покрышкин подошел к рукомойнику, прибитому к забору, и стал тщательно мыть руки.
– Пойдем тогда вместе. Прогуляюсь с тобой за компанию, – приподнялся Петрович и сняв висевшее на веревке полотенце, протянул его полковнику.
***
Выйдя из деревни, они еще километра два прошли по петляющей среди пригорков и оврагов пыльной дороге в сторону кургана. Здесь уже было нескольких человек, пришедших раньше. Звонить с кургана можно было только по одному, иначе сигналы перекрывали друг друга. Поэтому чтобы не стоять и не мокнуть в случае дождя, сосновцы поставили внизу небольшой двускатный навес, под которым вкопали в землю дощатый стол и две деревянные лавки с обеих сторон. И даже отзвонив, если была хорошая погода, люди не спешили расходиться, и оставались посидеть под навесом, обсуждая полученную информацию и последние новости. Они так привыкли встречаться здесь, что даже стали специально приходить сюда, отмечая традиционные праздники, дни рождения или поминки. Свадеб в Сосновке уже лет пять как не играли, потому как молодежь сразу после школы разъезжалась на учебу или в поисках работы. Короче, это место стало своеобразным культурным центром, и кто-то из местных юмористов прибил к фронтону навеса вывеску «Париж».
–Кто последний на связь с внешним миром, – пошутил Петрович заглянув под навес.
– Никого. Все уже отзвонились, -ответил за всех полноватый мужчина в сетчатой шляпе, державший в руках пожелтевшую от времени газету Правда. Это был Семенович, бывший колхозный бухгалтер. После того, как лет десять назад колхоз в Сосновке закрыли по причине неэффективности и укрупнения сельского хозяйства, Семенович не стал переезжать в райцентр, а остался в деревне заведывать сельским клубом и по совместительству работать там же библиотекарем. Но через год, в связи с недостаточностью населения, прикрыли и сельский клуб вместе с библиотекой. Книги из библиотеки все увезли, оставив за ненадобностью лишь подшивки старых советских газет. Семенович, будучи человеком ответственным, перенес все газеты к себе в дом и как оказалось вовремя. Клуб через некоторое время сгорел от короткого замыкания в электропроводке, а Семенович с тех пор, каждый день, если позволяла погода приходил в Париж, принося одну из старых газет соответствующую сегодняшнему дню и месяцу и читал вслух для интересующихся новости прошедших времен.
– Чего пишут, – присев к столу, поинтересовался Петрович, в то время как полковник Покрышкин, достав мобильны телефон, стал забираться на курган.
– Американский авианосец, вошел в Черное море и приближается к побережью Крыма, – прочитал заголовок Семенович.
– Вчера тоже самое было, – вставил сидевших за столом, дед Евсей в потертой солдатской зимней шапке, которую он носил, не снимая круглый год и даже спал в ней, как утверждали соседи.
– Что тоже самое, – не понял Семенович.
–Американский корабль к нашем берегу подошел. Только там эсминец был, а не авианосец, – ответил Евсей, – Вчера по телеку показывали.
– Ничего в мире не изменилось за последние тридцать лет, – постучал мундштуком папироски по столу Петрович. – Ну, а еще чего новенького в газетах?
– Через реку Моть построен новый железнодорожный мост, по которому скоро пойдут пассажирские поезда из Пермского края и Заполярье, – поправив очки прочитал Семенович.
–А вчера по телеку как раз про этот мост показывали, – ехидно вставил все тот же дед Евсей.
– И что теперь с этим мостом стало, – выпустил сизый папиросный дым поинтересовался Петрович.
– Заржавел совсем. На металлолом собираются сдавать. Не выгодно ездить стало в Заполярье по железной дороге, – со знанием дела ответил Евсей.
–А как же людям добираться, кто там живет, – удивился Петрович.
– На самолетах, все теперь летать будут, – Евсей снял шапку и похлопал ей по колену, выбивая густые клубы пыли – Так дикторша сказала.
– Это, что же теперь в каждой деревне аэродром построят, -удивился Петрович. – А где летчиков столько взять?
– Про летчиков дикторша ничего не говорила, – недовольно засопел в ответ и натянул шапку на голову Евсей.
– Нет, все-таки раньше в газетах новости лучше были, чем сегодняшние по телеку, – покачал головой Петрович, – Почитай Семенович, что ни будь еще хорошего, из старенького.
– В Кировской области закончилась уборочная компания, – начал было читать Семенович.
– А у нас лет десять уже как закончилась. И начинаться не собирается, – перебил его Петрович, – Не трави душу. Про это не читай.
В это время к навесу подошел, спустившийся с кургана полковник Покрышкин с хмурым лицом.
– Ты чего такой невеселый, – приподнялся со скамейки Петрович, – Скоро оказывается в деревнях аэродромы будут открывать, и летчики потребуются. Работу получишь в Сосновке по специальности.
– Хорош прикалываться, – отмахнулся Покрышкин.
– А я, чего? Это Евсей вчера в новостях по телеку слышал. Значит правда.
– Там про аэродромы ничего не говорили. Там только про ржавый мост, – зло сплюнул под ноги Евсей, – Всегда ты Петрович все переврешь, как голос Америки.
– Присаживайся товарищ полковник. У Семеновича сегодня газета интересная, – похлопал по скамейке рукой Петрович.
– Нет, пойду я. Мне в Кваскву похоже ехать надо, – ответил задумчиво Покрышкин и развернувшись, быстрым шагом пошел в сторону Сосновки.
– Что-то таким невеселым я его еще не видел, – озадаченно произнес Петрович вылезая из-за стола, – Ладно, пока, – и он, махнув всем рукой, быстро пошел догонять полковника.
– Что случилось, – поравнявшись с Покрышкиным, он заглянул ему в лицо. – Катя не приедет?
–Не приедет. Ее арестовали.
– Кто арестовал, – Петрович от неожиданности споткнулся и упал на дорогу.
– Менты, – протянул ему руку Покрышкин, помогая подняться. – А может жандармы. Я когда позвонил, ее телефон взял какой-то следователь Пронин. Он и сказал, что Катя задержана за участие в протестной акции.
– Вот так дела, – стал отряхиваться Петрович, – Она у тебя что, революционерка?
– Чего ты несешь? Молодые они сейчас, все такие, неравнодушные. Поколение новое выросло. И я, кстати, их не осуждаю.
–И что ты собираешься делать?
– Ехать надо. Подключу связи. Я с главком авиации дружу еще с военного училища. Вытащу. Они пожалеют, что связались с Покрышкиным, жандармские прихвостни. Я этому следователю Пронину так и сказал … – и полковник, подняв над головой руку, сжатую в кулак, погрозил кому-то в сторону дальнего болота, где должно быть и находился тот самый майор Пронин.