Ему и в голову не могло прийти, что это были крымские татары, разбитые наголову в 1579 году русскими войсками, спешившими на помощь осажденной и захваченной врагом Москве. Все они погибли и утонули в трясине, чтобы затем, пролежав в торфяном болоте несколько веков, тем не менее частично сохраниться и вновь подняться оттуда ночью, двое суток назад, и пойти войной на особняк. Татары во главе со своим вождем, юным англичанином Гарри Кифом, выиграли эту битву, потому что только пятеро защитников особняка остались в живых. Пятеро из тридцати трех, в то время как из нападавших погиб лишь один – сам Гарри Киф. Удивительные итоги, если, конечно не считать татар. Но как можно было их принимать в расчет, если все они были мертвы еще до начала боя?..
Вот о чем размышлял Кракович, входя на территорию когда‑то вымощенного камнем внутреннего двора. Теперь вся его территория была выложена пластиковыми плитками и разделена на просторные полные воздуха и света оранжереи, кабинеты и лаборатории, в которых трудились, проявляя свои эзотерические таланты, сотрудники отдела экстрасенсорики, и где для них были созданы максимально комфортные условия и соответствующая атмосфера. Всего лишь сорок восемь часов назад здесь царили образцовые чистота и порядок, а теперь все вокруг было разбито, стены и перегородки изрешечены пулями и повсюду виднелись следы взрывов и пожаров. Удивительно, что кое‑что все‑таки уцелело, а не сгорело дотла и не разрушилось до основания.
На более или менее расчищенной территории – в так называемом отделе по руководству исследованиями – на столе зазвонил телефон. К нему и направился Кракович, на минуту задержавшись лишь затем, чтобы оттащить в сторону преграждавший ему путь упавший кусок стены. Под ним, полузасыпанная обломками штукатурки, осколками стекла и щепками от разломанного стула, "валялась человеческая рука, похожая на огромного, серого, посыпанного солью червяка. Она совершенно высохла, а кость, торчащая в районе плечевого сустава из‑под обтягивавшей ее кожи, как и сама кожа, была ослепительно белого цвета. Она походила на какой‑то ископаемый объект. Подобных частей тела по особняку было разбросано великое множество и, несмотря на свой отвратительный вид, они были вполне безобидны... теперь... Но в ту ужасную ночь все было по‑другому. Кракович был свидетелем того, как такие же, как эта, части тел, лишенные голов и мозгов, способных руководить ими, ползли, дрались и убивали!
Он вздрогнул, отбросил ногой руку в сторону и подошел к телефону:
– Кракович слушает!
– Кто? – в трубке послышался резкий, энергичный женский голос. – Вы там старший?
– Думаю, да, – ответил Кракович. – Чем могу быть вам полезен?
– Мне – ничем. А чем вы можете быть полезны генеральному секретарю партии – об этом он скажет вам сам. Он уже целых пять минут пытается связаться с вами.
Кракович очень устал. Он ни минуты не спал после того кошмара и не был уверен в том, что вообще когда‑нибудь сможет заснуть. Он и еще четверо оставшихся в живых, один из которых сошел с ума и все время бредил, вышли из своего убежища только в воскресенье утром, когда там закончился запас воздуха. После того как всех допросили, остальные отправились по домам. Особняк в Бронницах являлся особо секретным учреждением, поэтому все полученные от них сведения не должны были стать достоянием гласности. Феликс Кракович, единственный из всех, кто выжил в этом кошмаре, способный рассуждать здраво, потребовал, чтобы обо всем произошедшем было немедленно доложено Леониду Брежневу. Таков был порядок: Брежнев был главой государства и несмотря на то, что отдел экстрасенсорики он отдал в полное распоряжение Григорию Боровицу, он тем не менее лично нес за него ответственность, и отдел напрямую подчинялся именно ему. Лидер партии высоко ценил работу отдела и внимательно следил за его деятельностью – во всяком случае за наиболее важными ее результатами.