— Офицер в мундире польской армии, в наброшенной на плечи шинели, медленно прошелся по салону вагона, в ярости похлопывая перчатками по ладони левой руки.
— Я их понимаю. — Сидящий за столом Казимир Юрьевич Румша, бывший полковник русской императорской армии, ныне ставший командующим пятой польской дивизии, которую именовали Сибирской, чуть улыбнулся краями губ. Вот только радости совсем не было в этой ухмылке полковника, одна злоба на вчерашнего союзника.
— Я их прекрасно понимаю, — повторил Румша. — Польша лишится нашей дивизии, зато пшекленты гусситы получат три своих. Прекрасный аргумент для решения проблемы Тешинского княжества. Курва маць!
Поляки были сильно недовольны созданием Чехословакии, ведь в Версале в ее пользу, не думая долго, обкорнали соседей. От побежденной Германии отрезали Судеты, в которых на одного чеха приходилось по пять немцев, а от новообразованной Речи Посполитой нагло оторвали Тешин, где проживавшие испокон веков поляки доминировали над «братьями» чехами.
— Дальше Иланской наши эшелоны сейчас не пройдут, там создана порядочная пробка из их поездов. — Полковник Валериан Чума, командующий всеми польскими частями в Сибири, остановился и уселся за стол.
— Они отказались пропустить даже семь эшелонов с семьями, ранеными и больными. А генерал Жанен приказывает нам ждать, пока с полковником Арчеговым не будет заключено соглашение о пропуске всех чешских составов за Байкал.
— Это как бальзам на душу, — Румша хихикнул, — надеюсь, что ушлый казак ограбит их эшелоны основательно. Пусть чехи от жадности удавятся.
— Чему радуешься?! — грубовато резанул Чума. — Распотрошив двести чешских поездов, он примется за наши пятьдесят, если мы все же доберемся до Байкала. И нам придется отдать добро, лишь бы выбраться из этой Сибири, где сопли в носу замерзают.
— А может, и не придется, — задумчиво протянул Румша. — Может быть, мы все сохраним и в накладе не останемся. Да еще колчаковского золотишка вытянем из Сибирского правительства.
— Как?! — Чума оторопело посмотрел на собеседника. — Что ты имеешь в виду, пан Казимир?!
— Плюнуть на чехов и Жанена и попытаться договориться с русскими напрямую. Я еще не уверен, но в штурмовом батальоне все жолнежи клянутся, что в Ачинск сегодня ночью вошла Ижевская дивизия и отбила наступающий авангард красных. Это позволило нашим бронепоездам и батальону уйти на станцию Чернореченскую, где расположился штаб генерала Каппеля. Теперь части третьей белой «армии» — Румша иронично надавил на последнее слово — смогут вырваться из ловушки!
— Допустим, — отозвался Чума, — но впереди Красноярск. А мы с эсерами уже заключили перемирие за пропуск наших эшелонов. Взять его штурмом колчаковцы вряд ли смогут — ты сам видишь, какой бардак у них творится. Нет, они обречены.
— Не спеши их хоронить, Валериан.
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь, кто командует белыми в Ачинске?
— Нет! Я только приехал из Красноярска и еще не в курсе.
— Сам император Михаил Александрович! Вот так-то!
— Ох ты, — Чума даже привстал с кресла. — А не новый ли Лжедмитрий он, часом? Кто знает…
— Нет, это исключено. Два офицера его уверенно опознали. Кроме того, у местных селян на стенках имеются портреты царской семьи. Вон там, на столике, один лежит, я специально взял.
— Пся крев, — снова выругался Чума, но в голосе послышалось облегчение. — Это был заговор, и мы его проморгали. И чехи… Ведь войска Арчегова именуются Сибирской императорской армией — а это неспроста.