* * *
Еще не зная об этом, Смерть задолго после окончания очередного непростого рабочего дня ввалился в свои покои в доску пьяный.
– Бравус! – выкрикнул он и тут же оперся о стену. – Б-р-а-в-у-с!
– Да, Ваша Честь? – раздался заспанный голос слуги где-то в конце коридора.
– Тащи еще выпить! – приказал Смерть, пробираясь вдоль стены, не поднимая головы и пошатываясь.
Не исключено, что хозяин увидел что-то интересное на полу и теперь в полумраке пытался сфокусировать на этом взгляд, постоянно меняя для этого угол обзора, но слугой это было расценено, как тщетная попытка добраться до своей комнаты.
– По-моему, на сегодня с вас хватит, – ответил он.
– Ваша Честь! – рявкнул Смерть, продолжая смотреть куда-то вниз.
– Что «Ваша Честь»? – переспросил Бравус.
– Ты забыл добавить «Ваша Честь», – топнул ногой по полу Смерть.
Получилось довольно неуклюже и, если бы он в этот момент не держался за стену, падения было бы не избежать.
– Простите, Ваша Честь, – сдерживая смех, произнес слуга, – но, по-моему, Ваша Честь, на сегодня с вас хватит, Ваша Честь.
– Скажи мне, Бравус, – резко перевел на него пристальный взгляд хозяин, – какая часть фразы «тащи еще выпить» сформировала в твоей тупой башке мысль, что мне интересно твое мнение? А? Холоп!
– Никакая, Ваша Честь, – замялся слуга. – Простите, Ваша Честь. Просто я подумал…
– Что ты подумал? – нетерпеливо переспросил Смерть.
– Ничего, Ваша Честь, еще раз извините, – кланяясь, попятился назад Бравус. – Сейчас все принесу.
– Пулей! – выкрикнул ему вдогонку Смерть, а сам направился в покои.
Ну как направился? Предпринял для этого все усилия.
Слуга понимал, что хозяин переживает сейчас не самый лучший период, поэтому зла на него не держал. Наоборот, беспокоился. Последние несколько месяцев Смерть возвращался домой глубоко за полночь и всегда вусмерть пьяный, обязательно находил повод наорать на него, видимо, вместо пожеланий спокойной ночи, после чего заваливался спать. Как правило, до обеда. А проснувшись, закидывался контрабандным «Антипохмелином», и, не всегда взглянув на себя в зеркало, снова убегал на службу. Так что тот факт, что сегодня он, пусть и в режиме «хамлобыдла», потребовал от него продолжения банкета, Бравуса ничуть не расстроил, поскольку лично с ним Смерть бухал в последний раз очень давно, а по-другому свое любопытство о творящемся на Небесах ему было никак не удовлетворить.
Заходя в комнату с подносом, на котором стояли самый большой из имеющихся бутылей с вином и два стакана, он тем не менее негромко поинтересовался:
– Не спите, Ваша Честь?
– Что так долго?! – раздался раздраженный возглас.
– Извините, Ваша Честь, – внутренне обрадовался Бравус, – торопился как мог.
– Не достаточно торопился.
– Да, Ваша Честь. – Даже не думая принимать эти слова близко к сердцу, слуга поставил поднос на небольшой столик возле кресла, где в полумраке восседал Смерть. – Вот, Ваша Честь.
Конечно, «восседал» это было громко сказано, но он знал, как хозяин «возлежит», поэтому это он еще восседал.
– Забавно, – усмехнулся Смерть, увидев второй стакан.
– Что именно, Ваша Честь? – изобразил недопонимание Бравус.
– Ничего. Бери пуфик, садись.
Смерть не принимал гостей, поэтому в его комнате все было в единственном экземпляре: одноместная кровать, один шкаф, одно кресло и один пуфик для ног, на котором и приходилось ютиться слуге, когда обстоятельства складывались так, что от него требовалось составить компанию хозяину. Исключение составляли только стаканы. С недавнего времени их общее количество подросло до пятидесяти, и пусть пили из них также двое, большая часть расходовалась на игру в «дартс». В связи с чем, уборки заметно поприбавилось. Но было весело. К тому же его голова в качестве доски, незаменимого аксессуара данной игры, никогда не выступала, так что Бравус не жаловался.
Разлив содержимое бутылки по стаканам, он вежливо поинтересовался:
– Тяжелый день?
– Не тяжелей вчерашнего, – фыркнул Смерть. – Будем! – Он схватил стакан и, не чокаясь, залпом его осушил.
– Будем! – присоединился Бравус. Однако вино он пригубил лишь слегка.
– Чего сидишь? Еще наливай!
Слуга послушно выполнил приказание.
Когда нужно, Бравус мог быть очень услужливым. Сегодня было нужно. И, надо сказать, свое любопытство он удовлетворил сполна. Смерть рассказал ему все, что его интересовало, если не больше: кто, что, почему, как и зачем – в самых ярких красках за последние десять лет. Порой от переизбытка цвета в этих самых красках у него сворачивались в тугую трубочку уши, но здесь уж, как говориться, не до жиру.
С первыми лучами солнца, а они опять не заметили, как просидели всю ночь, обычное любопытство слуги начало перерастать в нечто большее. В повествовании хозяина его из раза в раз смущали некоторые моменты, на которые тот то ли не обращал никакого внимания, то ли не предавал этому должного значения. Учитывая тот факт, что Смерть всегда замечает куда менее очевидные вещи, – второе, однако на фоне тотальной усталости нюх мог притупиться и у него. Как бы там ни было, Бравус посчитал уместным прояснить ситуацию, а для этого задать наводящий вопрос:
– Ваша Честь, вам не кажется, что судебные слушания затягиваются преднамеренно?
– Затягиваются? Преднамеренно? – удивился Смерть. – Кем?
– Не знаю, предположите.
– Конечно, ангелы периодически устраивают тягомотину размусоливаниями, – начал размышлять вслух Смерть, – да и демоны в этом отношении не подарок. А если к слушаниям привлекаются жнецы, все окончательно превращается в балаган. Но это вовсе не значит, что в их действиях обязательно должен быть злой умысел. – Он вопросительно развел руками. – Да и есть ли он в чьих-либо действиях вообще?
– Но если допустить, что есть.
– Ну и зачем им это нужно?
Хозяин так посмотрел на слугу, что тот чуть не поперхнулся вином:
– Вы меня об этом спрашиваете?!
– А кого я должен об этом спрашивать?! – возмутился Смерть. – Если ты мне заморочил этим голову, значит, у тебя на этот счет есть какие-то дельные соображения, так?
– Конкретных нет, – замялся Бравус. – Но есть ощущение…
– Ощущение? Какое?!
– Ощущение, что кому-то есть реальный прок от того, что вы круглыми сутками безвылазно сидите на работе, – озвучил свои догадки слуга, не желая больше испытывать терпение хозяина.
Тот с его гипотезой согласился:
– Без сомнения, утырок во главе стада оленей, безмерно этому счастлив.
– Я не совсем то имею в виду, – уточнил Бравус.
– А что ты имеешь в виду? – разозлился Смерть.
– Если очевидное отодвинуть на второй план и копнуть поглубже?
– Поглубже?
– Рассмотреть сложившуюся ситуацию более масштабно. Всесторонне. Копнуть поглубже. Ну я не знаю, как еще вам это объяснить… – Бравус запнулся. Ему явно не хватало ни исходных данных, чтобы более конструктивно вычленить суть из предположений, догадок и опасений, навеянных собственной интуицией, ни авторитета, чтобы заставить более ответственно прислушиваться к своим словам.
Тем не менее Смерть призадумался. Более того, буквально через минуту он вскочил с кресла с воскликом: «А ведь ты прав!»
Но не успел слуга выяснить, в чем именно, как чрезмерно стройные ноги хозяина начали отмерять комнату широкими шагами, а его длинные костлявые пальцы преступили к довольно нервному массажу висков. И все это сопровождалось нецензурной бранью, сутью которой сводилась к тому, что все нехорошие существа, которые это удумали, в самом скором времени очень сильно об этом пожалеют. В частности, против собственной воли им придется включить в рацион сырую кладбищенскую землю.
Наблюдая за тем, как хозяин мечется из угла в угол, словно раненый зверь, хаотично матерится и выкрикивает обещания всем им устроить, слуга грешным делом задумался: ту ли мысль он до него донес?