- С комендантом общежития уже созвонились, - почему-то во множественном числе сообщил теткин муж, хотя у меня не было и тени сомнения в том, что звонил он сам. - Вот ордер… к нему напишешь заявление и получишь комнату… - Недовысказанное "и наконец-то свалишь из моей квартиры" дымным клубом повисло в воздухе.
- Что, неужто я вас так уж допек? Вроде бы и старался пореже на глаза попадаться…
- Да уж… - пробурчал Серафим Петрович. - Два дня бродишь неизвестно где, на третий являешься… а Маша все это время печенку мне поедом грызет: "Ах, куда там Саня мой запропал опять, ах, не приключилось ли с ним чего…"
- Поздновато спохватилась…
Упрек на самом деле был несправедлив - я сам не писал тетке о своем настоящем месте службы, почти все два года успешно пудря мозги байками о "точке" посреди Забайкалья, - благо в рассказах Коли-контрактника экзотических подробностей могло бы хватить не на полтора коротеньких письма в месяц, а на полноценный роман. Может, правда бы и вовсе не открылась - не приди в башку какой-то дуре из полевого госпиталя идея выслать извещение "ближайшему родственнику".
- Александр! - начат Серафим Петрович, приподымаясь над столом. Должно быть, прочих его верноподданных, типа давешней Леночки, подобный начальственный рык заставлял вытягиваться по стойке "смирно" и преданно жевать отца-командира выпученными на пол-лица глазищами. Но поскольку я по-прежнему сидел в кресле и уделял большую часть внимания сигаретине, грозный босс поник, опал и куда менее начальственно промямлил: - В конце концов, ты сам создаешь себе уйму проблем.
- Опять? - сморщился я. - Серафим Петрович, ну хоть вы эту песню не начинайте. "Ах, если бы ты не вылетел с третьего курса, ах, если бы ты хотя бы взял белорусское гражданство!" Надоело, б…! Вот здесь уже, - я резко ткнул ребром ладони под подбородок, - эти причитания! В чем я еще виноват, а?! Не скажете?! Что у отцовской "Волги" тормоза в тот день не проверил?!
- Ну зачем же так…
В последний миг я все же сдержался и бросил окурок в пепельницу, пощадив сверкающую лакировку стола.
- Затем… затем, что ничего не просил. Ни тогда, в семнадцать, ни сейчас. И если б теть Маша сказала: а вали-ка ты, племяш, на все четыре…
- Ты прекрасно знаешь, что Маша так сказать не могла. Она действительно заботится о тебе, Александр, и…
- И никак не может взять в толк, что я о себе могу теперь и сам позаботиться!
- Потому что по тебе это не очень-то заметно!
Очередной - пятый или шестой за последние две недели - разговор на повышенных тонах, едва начавшись, уже изрядно мне наскучил. Тем более что было совершенно ясно: во-первых, никаких новых аргументов не прозвучит, а во-вторых, ни хрена мы друг друга не понимаем. И даже не пытаемся, что характерно, - не хотим.
Потому что лично мне глубоко по… барабану проблемы в частности и мировоззрение в общем конторского сидельца по гос-чего-то-там-охране… К слову, только сейчас я запоздало сообразил, что даже не удосужился запомнить название своей новой работы, не говоря уж о том, чтобы выяснить: а чем, собственно, мне предстоит на ней заниматься.
А понять меня Серафим Петрович попросту не сможет. Он-то не вглядывался до рези в глазах в темень леса… сквозь амбразуру блокпоста. Не привык смотреть под ноги, ожидая растяжку…
…не видел, что делает с человеком удачный выстрел "шмеля"…
…и не пытался зажать разорванную осколком артерию, чувствуя, как с каждой секундой из-под твоих пальцев утекает жизнь лучшего друга.
И слава богу, что не сможет. Таких, как я, должно быть как можно меньше! Вернее, таких, как я, быть вообще не должно!
- Короче. - Я потянулся за еще одной сигаретой. - Чего мне сейчас делать? Ехать с этой… Леночкой?
- Еленой Викторовной! - строго произнес Серафим Петрович. - Для тебя она - Елена Викторовна!
Я еле успела поджать ноги, как дверь распахнулась. Звукоизоляция у нее была отличная: ни голосов, ни шагов я не слышала, а крючиться у замочной скважины посчитала ниже своего достоинства.
Саня заметно посвежел - в прямом смысле слова. С мокрых волос капало на плечи, как будто Серафим Петрович хорошенько помакал его головой в унитаз (по крайней мере, мне было приятно так думать). Запах, правда, никуда не делся.
- Что ж, Елена Викторовна, - преувеличенно бодро сказал шеф, - принимай молодого бойца под свое командование. Обижать не смей, но и спуску не давай!