Майкл Крайтон - Вынужденная мера стр 5.

- Если спросят, я - представитель твоего поверенного. Под этой личиной я и проник сюда. - Я извлек из кармана записную книжку. - Ты звонил адвокату?

- Нет еще.

- Почему?

- Не знаю, - он потер лоб и принялся массировать веки. - В голове все смешалось. Это какая-то бессмыслица.

- Как зовут твоего поверенного?

Арт назвал имя, и я занес его в книжку. Адвокат был хороший. Вероятно, Арт понимал, что рано или поздно ему понадобится защита.

- Хорошо, я ему позвоню. А теперь рассказывай.

- Меня арестовали по обвинению в убийстве.

- Это я уже понял. Почему ты позвонил мне?

- Потому что ты все об этом знаешь.

- Об убийстве? Ничего я не знаю.

- Ты учился на законника.

- Всего год, и это было десять лет назад. Я еле-еле сдал экзамены за семестр и уже ничего не помню.

- Джон, - сказал Арт, - в этом деле медицины не меньше, чем юриспруденции. Мне необходима твоя помощь.

- Тогда рассказывай все по порядку.

- Я этого не делал, Джон. Клянусь, я эту девицу и пальцем не тронул.

Он вышагивал все быстрее и быстрее. Я схватил его за локоть и остановил.

- Сядь и расскажи все с толком. Очень медленно.

Арт тряхнул головой, загасил сигарету и тут же закурил новую.

- Меня взяли нынче утром прямо из дома, - начал он. - Часов в семь. Привезли сюда и принялись допрашивать. Сперва сказали, что для проформы. Не знаю уж, что сие означает. А потом начали наседать.

- Сколько их было?

- Двое. Иногда приходил третий.

- Тебе грубили? Слепили лампой? Шлепали по щекам?

- Нет, ничего такого.

- Они сказали, что ты можешь позвонить адвокату?

- Да, но не сразу, а только после того, как зачитали мои конституционные права. - Он улыбнулся своей горькой насмешливой улыбкой. - Поначалу допрос был формальный, и мне не пришло в голову кому-то звонить - ведь я не сделал ничего плохого. Они впервые упомянули о девушке только через час после начала разговора.

- Что за девушка?

- Карен Рэндэлл.

- Ты не… Что? Та самая Карен?

Арт кивнул.

- Да, она. Дочь Джей Ди Рэндэлла.

- Господи.

- Сперва они спросили, что я о ней знаю, и приходила ли она ко мне на прием. Я ответил, что неделю назад она обратилась за консультацией. Жаловалась на отсутствие месячных.

- В течение какого времени?

- Четыре месяца.

- Ты сообщил им эти сведения?

- Нет, они не спрашивали.

- Хорошо.

- Они подробно расспросили меня о том, как прошел осмотр. Интересовались, были ли у неё другие жалобы, как она вела себя… Я ничего не сказал, сославшись на доверительные отношения врача и больного. Тогда они зашли с другого боку и спросили, где я был вчера вечером. Я ответил, что делал обход в больнице, а потом побродил по парку. Им хотелось знать, возвращался ли я к себе в кабинет. Я сказал, что нет. Тогда они спросили, встретил ли я кого-нибудь в парке. Я ответил: не помню. Знакомых уж точно не встретил.

Арт глубоко затянулся сигаретой. У него дрожали руки.

- И тогда они принялись мурыжить меня. Уверен ли я, что не возвращался в кабинет? Чем я занимался после обхода? Действительно ли не видел Карен с прошлой недели? Я все никак не мог взять в толк, к чему эти вопросы.

- Ну, и к чему же?

- В четыре часа утра мать Карен Рэндэлл привезла её в отделение неотложной помощи Мемориальной больницы. Карен истекала кровью и была в геморрагическом шоке. Не знаю, какие меры приняли врачи, только она умерла. И полиция думает, что вчера вечером я сделал ей аборт.

Я нахмурился. Все это не имело ни малейшего смысла.

- Почему они так уверены в этом?

- Не знаю. Я спрашивал, но они не говорят. Может, девчонка была в бреду и произнесла мое имя.

Я покачал головой.

- Нет, Арт. Полицейские боятся неоправданного ареста как чумы. Если они не смогут доказать обвинение, черт-те сколько людей останутся без работы. Ты - уважаемый профессионал, а не какой-нибудь забулдыга без друзей и без цента за душой. Ты можешь позволить себе нанять хорошего защитника, и они это знают. И, если у легавых хватило духу арестовать тебя, значит, они думают, что дело - верняк.

Арт сердито взмахнул рукой.

- А может, они просто дураки.

- Дураки-то дураки, но не до такой степени, - возразил я.

- Как бы там ни было, я понятия не имею, что за улики они собрали.

- Ты должен это знать.

- Но не знаю. - Арт снова принялся вышагивать по камере. - Ума не приложу.

Я смотрел на него и гадал, когда лучше задать главный вопрос. Рано или поздно придется. Арт перехватил мой взгляд.

- Нет, - сказал он.

- Что - нет?

- Я этого не делал, и хватит на меня таращиться. - Арт уселся и забарабанил пальцами по койке. - Господи, как же хочется выпить.

- Забудь об этом.

- Ой, ради бога…

- Ты пьешь только по праздникам и очень умеренно, - напомнил я ему.

- Меня будут судить за характер и привычки или…

- Тебя вообще не будут судить, если ты сам этого не пожелаешь.

Арт фыркнул.

- Расскажи мне о Карен, - попросил я.

- Рассказывать почти нечего. Она пришла и попросила сделать аборт, но я отказался, потому что было поздно - четыре месяца. Я объяснил, почему не могу ей помочь: слишком большой срок, и прервать беременность можно только чревосечением.

- И она смирилась.

- Вроде, да.

- Что ты написал в истории болезни?

- Ничего. Я не завел карточку.

Я вздохнул.

- Это может выйти тебе боком. Почему ты так поступил?

- Потому что она не была моей пациенткой и не нуждалась в лечении. Я знал, что больше никогда не увижу её, вот и не стал разводить писанину.

- И как ты собираешься объяснить это полицейским?

- Слушай, - вспылил Арт, - кабы я знал, что по милости этой бабы попаду за решетку, то и вел бы себя иначе.

Я закурил сигарету и откинулся назад, почувствовав затылком холод каменной стены. Мне уже стало ясно, что Арт попал в очень незавидное положение, и даже мелочи, которые при других обстоятельствах показались бы сущим пустяком, сейчас приобретали огромное значение.

- Кто направил её к тебе?

- Карен? Наверное, Питер.

- Питер Рэндэлл?

- Ну да. Он был её лечащим врачом.

- Так ты даже не спросил?

Это было совсем не в духе Арта.

- Нет. Она пришла под конец рабочего дня, и я был уставший. К тому же, она сразу взяла быка за рога. Чертовски прямолинейная девица, никаких тебе хождений вокруг да около. Выслушав Карен, я подумал, что её прислал Питер, в надежде, что я все растолкую. Ведь делать аборт, вне всякого сомнения, было уже поздно.

- Почему ты так подумал?

Арт передернул плечами.

- Подумал, и все.

Галиматья какая-то. Арт наверняка темнил.

- А других дам из семейства Рэндэллов к тебе не направляли?

- Ты о чем это?

- Отвечай.

- По-моему, это не имеет отношения к делу, - отрезал он.

- Как знать.

- Уверяю тебя.

Я вздохнул и запыхтел сигаретой. При желании Арт мог быть чертовски упрям.

- Ладно, - сказал я, наконец. - Тогда расскажи мне о девушке.

- Что ты хочешь знать?

- Ты был с ней знаком?

- Нет.

- Случалось ли тебе помогать её подружкам?

- Нет.

- Ты уверен?

- О, черт! Как я могу быть уверен? Но вряд ли: ей было всего восемнадцать лет.

- Понятно.

Вероятно, Арт был прав. Я знал, что он оперировал только замужних женщин лет тридцати и не связывался с молоденькими, разве что в исключительных случаях. Иметь дело со зрелыми матронами было гораздо безопаснее. Они мыслили более трезво и лучше умели держать язык за зубами. Но я знал и другое: последнее время он стал делать больше абортов совсем юным пациенткам. Арт называл эти операции "выскабливанием соплей" и говорил, что помогать только замужним нельзя. Это, мол, дискриминация подростков. Разумеется, он шутил, но в каждой шутке…

- Как она выглядела, когда пришла к тебе? - спросил я. - Ты можешь описать ее?

- Славная была девушка. Хорошенькая, не дура, не плакса. Очень честная. Пришла, села, сложила руки на коленях и рассказала все как есть. Сыпала медицинскими терминами. "Аменорея" и прочее. Наверное, нахваталась от своей семейки.

- Она нервничала?

- Да, но ведь они все нервничают. Поэтому чертовски трудно проводить дифференциальную диагностику.

Действительно, при отсутствии менструаций, особенно у молодых девушек, надо делать существенную поправку на состояние их нервной системы. Задержки и другие нарушения цикла часто возникают по причинам психологического свойства.

- Это на пятом-то месяце?

- Впридачу, она прибавила в весе. Пятнадцать фунтов.

- Маловато для точного диагноза.

- Но достаточно для подозрения.

- Ты её осматривал?

- Нет. Я предложил, она отказалась. Девица пришла делать аборт. Я сказал: нет, и она откланялась.

- Карен говорила о своих планах?

- Да, - ответил Арт. - Пожала плечами и сказала: ну, что ж, придется сообщить предкам и обзавестись потомком.

- И ты решил, что она не станет обращаться к кому-нибудь другому?

- Вот именно. Девушка казалась такой умной и смышленой. И, похоже, поняла, в каком она положении. В таких случаях я всегда стараюсь объяснить женщине, что безопасный аборт невозможен, и ей придется свыкнуться с мыслью о грядущем материнстве.

- По-видимому, Карен передумала. Интересно, почему?

Арт усмехнулся.