А чего у немцев солдат не стало? спросил кто-то.
Недочеловеков стали в армию звать.
Господа, улыбнулся Артюхин. Я понимаю, что многие из вас считают мое предложение изменой Родине.
Измена и есть. Чего говорить?
Но жить охота.
А в лагересмерть.
Верное замечание, господа. Я зову вас в ряды РОА. Я честно вам скажу, что обратной дороги у вас не будет. Тот, кто пойдет за мной прощения у большевиков не получит. Это путь в одну сторону. Итак, кто со мной?
Андрей сразу поднял руку и вышел вперед. Это было то, ради чего его сюда направил Нольман. Да и жить просто хотелось. А этот офицер принес ему жизнь.
За ним вышло еще сорок пять бойцов. Они пытались сами себя оправдать словами ненависти к Сталину и большевикам. Но говорили это не от того, что ненавидели. Им сейчас был нужен тот, кто во всем виноват. И особенно усердствовал бывший замполит лейтенант Любушкин, от которого Андрей совсем недавно слышал иные слова.
Но и у Любушкина не было выбора. Его как коммуниста и политработника давно приговорили к смерти, но эсесовцам доставляло удовольствие мучить его. И Любушкин просыпаясь утром, не знал точно доживет ли до вечера. Потому он использовал шанс
***
Дабендорф.
Школа РОА.
Апрель, 1944 год.
Андрей открыл глаза и увидел над собой выкрашенный белой краской потолок казармы. Он был так не похож на грязно-серый потолок в бараке для военнопленных.
«Какой чистый, подумал он. Вчера я не обратил на него внимания. А сейчас это первое что я увидел. Первое в новом мире»
Не спится? прервал его размышления насмешливый голос рядом.
Андрей резко повернул голову. У самого окна лежал молодой человек с каштановыми волосами. Он смотрел на новичка и ухмылялся.
Чего тебе? грубо спросил Андрей.
Ничего, спокойно ответил тот и отвернулся. Он также уставился в потолок. Нас здесь пока двое.
Двое, машинально повторил Андрей. Говорить с парнем ему не хотелось.
А, может, вдвоем так и будем. До тех пор, пока не переведут нас в общую казарму. Тебя когда привезли? Ночью? Я тебя не видел вчера.
Андрей не ответил. Но парень сам ответил за него:
Ночью значит. Прошел фильтрацию и сюда угодил. Отдельно от остальных.
Андрей подумал про себя:
«Его, как и меня, заперли в отдельное помещение. Набивается на разговор».
Но парень не собирался оставлять его в покое.
Переживаешь? снова спросил он.
Чего? не понял Андрей.
Я также здесь вчера проснулся. Первое утро в новом месте. И также вот в потолок смотрел. Словно заново на свет народился. А поговорить не с кем.
Андрей понял, что и этот парень, как и он сам, прибыл из лагеря для военнопленных. Значит «вынужденный» доброволец.
Ты здесь со вчерашнего дня?
Да. Утром привезли. Пожрать дали и отлеживаюсь в хорошей кровати. Хоть выспался после лагеря.
А меня вчера поздно вечером сюда доставили. Ты спал уже.
Тяжело, сказал парень.
Андрей подозрением посмотрел на соседа. Тот больше не ухмылялся
***
Андрея Рогожина выделили из общего состава солдат, которые изъявили желание служить в рядах Русской Освободительной Армии.
Офицер, который заполнял анкетный лист, спросил:
Производите впечатление образованного человека. Говорите по-немецки?
Ja ich spreche deutsch.
Das ist großartig! Откуда знаете язык?
Я в прошлом студент пятого курса МГУ.
О! Вот как? Учились в Москве. Факультет?
Исторический, честно признался Андрей.
Исторический?
Офицеру это не понравилось. Человек изучал историю с коммунистической точки зрения. Годится ли такой для отдела восточной пропаганды? Однако у него был приказ отобрать несколько образованных людей для Дабендорфа. А этот немецким языком владеет хорошо.
Значит вы историк?
Готовился им стать. Я не закончил университет.
Историк! Я знаю, что это такое. Там вам прививали коммунистическую идеологию. Но откуда у вас знания немецкого языка?
Мой отец и моя мать хорошо говорят по-немецки.
А кто ваши отец и мать? спросил офицер.
Отец профессор, а мать переводчик.
Профессор?
Да. А мать работала переводчиком при отделении Коминтерна.
Вот как, проговорил офицер. Эти сведения из биографии Рогожина ему еще больше не понравились. Но образованные люди требовались как воздух. А в нынешнем наборе до Рогожина не было ни одного стоящего. Они могли стать только солдатами. Простые деревенские парни. Кого отправить в школу РОА в Дабендорф?
Какими языками кроме немецкого владеете?
I speak English and French.
Даже так? Тогда вы наверняка пригодитесь в Дабендорфе.
В Дабендорфе? удивился Рогожин.
Отдел восточной пропаганды особого назначения. Там не хватает людей, хорошо знающих язык. А у вас три языка.
Я бы сказал четыре. Но мой испанский не так хорош.
Офицер сделал пометку в деле Рогожина.
Так, бывший рядовой Советской армии попал в Дабендорф
***
Андрей знал, что его анкета может не понравиться новому командованию. И вот рядом с ним этот словоохотливый парень.
«Наверняка подсадной, подумал Андрей. Желают выяснить, чем я «дышу» Тяжело ему здесь».
А чего ушел из лагеря? зло спросил Рогожин. И валялся бы на вонючих нарах. Не видать по роже, чтобы ты долго в лагере был!
Не был, сразу признался парень. Долго не был. Сразу сломался. Как увидал как немец Ваньку Румянцева убил, так и сломался.
А кто он? уже более спокойно спросил Андрей.
Ванька-то? Друг мой. Мы с ним вместе в военкомат пошли и добровольцами записались. И вместе в артиллерийском училище были и на фронт вместе попали.
Артиллерист значит?
Ага. А ты?
Рядовой 128-го пехотного полка. Также доброволец. В первом же бою в плен попал. Ни одного фрица не убил. Еще вопросы есть?
Да ты кипятись, парень. Чего на меня набросился?
Не нравится мне то, что ты сразу в душу ко мне полез. С чего это? Тебя попросили проверить меня? Так?
Чего? Ты думаешь, что я «подсадной»? парень засмеялся.
А это не так? Ты оказался в одном помещении со мной случайно?
Именно так.
Не верю я в такие случайности.
Но такое бывает. А кто ты такой?
Что? Андрей не понял вопроса.
Я спросил кто ты, чтобы к тебе прислали «подсадного»? Большой человек?
Я сказал, чтобы рядовым.
Это я слышал. Но кто ты, кроме того, что бывший рядовой Красной армии?
Андрей не ответил и повернулся к соседу спиной.
Обиделся? Ну как знаешь
****
Дабендорф.
Школа РОА.
Апрель, 1944 год.
Сергей Осипов.
Андрей постоянно прокручивал в голове свой разговор со старшим майором Нольманом.
Все получилось, как тот и предсказал. Особенно его поразило как его захватили в плен. Все произошло естественно и Рогожин не мог понять как Нольман все устроил? Неужели такое возможно?
Впрочем, больше всего Андрей думал о том, поступил бы он иначе в другой ситуации? Да. Он поднял руки, ибо у него был такой приказ. Но если бы его не было, хватило ли у него смелости не делать этого?
Как он должен был поступить если бы не приказ старшего майора? Гордо бросить врагам в лицо обвинения и умереть достойно? Но он ведь не желал умирать. Неужели он выбрал бы путь предательства?
Парень у окна отвлек его от мыслей. Он сказал:
Я Серега. Осипов моя фамилия. Сержант Красной Армии. Бывший сержант.
Андрей Рогожин. Рядовой Советской Армии. И тоже бывший.
В бою ты, стало быть, был? В настоящем?
И да, и нет, ответил Андрей.
Это как же? спросил Сергей.
А вот так. Сидел в окопе и стрелял по немцам. Попал ли? Не знаю? Затем увидел немца вблизи. Вот как тебя и в плен сдался. Что мне сказать? Испугался.
Жизнь одна.
Да. согласился Рогожин и процитировал слова Островского. «И прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно».
Чего? не понял Осипов.
Слова Островского.
А это кто?
Писатель. «Как закалялась сталь» написал.
Ты, стало быть, книжки любишь?
Любил читать. Скрывать не стану.
А мне все некогда читать-то было. Работа и работа.