– И я прошу тебя, – донесся до девушки голос учителя, – больше не пытайся убежать. Что бы ты ни сказала, я пойму.
Рита хотела ответить ему, но не успела начать – прозвенел звонок, а это значило, что ей пора уходить.
– Спасибо, Игорь Сергеевич, – поблагодарила учителя Рита.
– Сейчас только сентябрь, – сказал он. – Я научу тебя не бояться.
– Чего?
Игорь Сергеевич легким движением провернул ключ в замочной скважине, а потом тихо ответил перед тем, как открыть дверь:
– Всего.
* * *
В кабинете биологии Рита появилась через пять минут после звонка, до ужаса смущенная последней репликой Игоря Сергеевича. Соколов, вальяжно сидящий на учительском столе, не без удивления поинтересовался, кто заставил одноклассницу так покраснеть, но получив в ответ недовольный взгляд, хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание:
– Начнем?
Выпускники дружно кивнули и по очереди подходили к Рите, вытягивая из банки по листочку. Кто-то радовался, кто-то удивленно вздыхал, а кто-то, понуро опустив плечи, представлял встречу с не самым любимым педагогом.
Олеся Афанасьева из 11В, продефилировав к столу, с широкой улыбкой запустила руку в банку. Вытащив скрученную в трубочку бумажку, а затем медленно ее развернув, девушка хлопнула от восторга в ладоши.
– Игорь Сергеевич!
Ее возглас был встречен понурыми взглядами других девочек, мечтавших о совместном концертном номере с физиком. Рита, представив учителя в компании Афанасьевой, только грустно улыбнулась.
– Эх! Попытаю удачу без очереди! – Егор подцепил листочек, едва не выронив банку из рук Риты, а затем, жалобно взглянув на других ребят, поинтересовался: – Можно поменять? А?
Аккуратным Ритиным почерком было выведено: Славцева Агнесса Илларионовна.
– Еще чего! – возмутилась Афанасьева. – Сам говорил, кому достанется…
– Ладно-ладно, – отмахнулся от нее Егор. – Рит, ты тоже тяни! А то писала это полдня, потом еще в трубочки скручивала!
Улыбнувшись, Рита достала из банки первую попавшуюся бумажку. «Игорь Сергеевич уже точно будет выступать с Олесей, кто достанется, тот и достанется», – думала Рита, развернув листок.
Едва начав читать, она посмотрела на Афанасьеву, а затем протянула бумажку Егору.
– Одинцов Игорь Сергеевич, – прочитал тот.
Класс оживленно вздохнул.
Глава 9
Окулова
Класс оживленно вздохнул, когда на третьем уроке Максим Михайлович сообщил нам об отмене трех последующих уроков.
Я слышу, как Маленкова уговаривает Назарову пойти в торговый центр за покупками, как кто-то увлеченно слушает музыку, прорывающуюся сквозь наушники, и думаю о том, что вокруг меня бурлит жизнь, а я стою на одном месте.
Сегодня среда, а это значит, что послезавтра будет семь дней, как Виктор бросил меня. Не то, чтобы я их подсчитываю, но неделя – это какая-никакая годовщина. Может, стоит даже отметить?
– Окулова, к доске! – Максим Михайлович, опираясь об учительский стол, внимательно оглядывает меня с головы до ног, пока я вяло иду к доске. – Упражнение двести восемьдесят.
Вчера у нас не было русского – кажется, Максима Михайловича по вторникам вообще нет в школе. Все прошло так, как он и предполагал – учителя отводили от меня взгляд, а с последнего урока вообще отпустили. Остаток дня и целую ночь я провела по уже типичному для меня сценарию – завернувшись в одеяло, я оплакивала свои отношения с Виктором.
Выписывая упражнение, я чувствую, как в спину мне упирается тяжелый взгляд учителя. Мои сегодняшние попытки привести себя в нормальный вид, кажется, принесли свои плоды – синяки под глазами были спрятаны за густым слоем тонального крема, румяна отлично замаскировали бледное, как у вампира, лицо.
– Я закончила.
Кладу мел на подставку под доской и разворачиваюсь лицом к классу. Максим Михайлович, не вставая со стула, молча проверяет упражнение, поджав губы и о чем-то задумавшись. Я наблюдаю за движением его карих глаз, скользящих по тексту, написанному моим кривым почерком.
– Садись, «пять», – через пару минут бросает мне учитель, взглянув на часы. – Сегодня у нас дополнительное занятие, не забудь.
Маленкова тут же тянет руку вверх.
– Слушаю, Юля, – отзывается Максим Михайлович.
– Как к вам попасть на дополнительные? – интересуется Маленкова, вернувшаяся к своему образу танцовщицы из ночного клуба.
Скрестив руки на груди, учитель отвечает:
– Я беру на дополнительные занятия только тех, для кого они действительно важны, Юля. Маша, как тебе известно, сдает литературу, ты, если мне не изменяет память, теперь сдаешь обществознание.
– Вы не разрешили сдавать мне литературу. – Маленкова хмурится. – И не мне одной.
Максим Михайлович встает на ноги и, бросив какой-то странный взгляд на назойливую Маленкову, берет со стола журнал. Тянет за зеленую закладку – так отмечена литература, открывая нужную страницу.
– Два, три, три, четыре, два, – чеканя каждое слово, сообщает учитель. – Отличные оценки, Юля, не правда ли?
Щеки Маленковой вспыхивают, а Максим Михайлович переводит недружелюбный взгляд на Назарову и зачитывает:
– Три, четыре, два, два, три, три. – Он эффектно захлопывает журнал и говорит: – Вы и не собирались сдавать экзамен по литературе, пока вам что-то не ударило в голову. Я хочу напомнить вам, девочки, что до конца учебного года и вашей школьной жизни осталось всего лишь два с половиной месяца. Я настоятельно рекомендую вам заняться учебой, а не искать поводы для дополнительных встреч со мной.
Девочки, пораженные словами учителя, молча хлопают глазами, кто-то из мальчиков присвистывает. Я, не скрывая удивления, смотрю на Максима Михайловича, совершенно спокойно разглядывающего моих одноклассников.
– Теперь, когда мы обсудили этот животрепещущий вопрос, – с едкой улыбочкой говорит он спустя минуту, – продолжим урок. Запретить вам сдавать еще и русский язык я, конечно, не в силах, поэтому, Юлия – прошу к доске.
Маленкова, тряхнув локонами, встает. Максим Михайлович хмурится, когда видит ее юбку, больше похожую на широкий пояс. Юля пытается одолеть двести восемьдесят первое упражнение целых десять минут. За это время я успела решить три следующих задания, а Максим Михайлович, заполнив журнал, принялся за проверку тетрадей.
– У меня не получается! – возмущается Маленкова.
Учитель берет мел из ее рук и, тяжело вздохнув, делает то, что написано в учебнике. Юля, умудрившись переписать текст задания с ошибками, стоит рядом, надув губы. Максим Михайлович зачеркивает орфографические ляпы Маленковой, подписывая сверху нужные буквы. У него красивый почерк, с легким наклоном в левую сторону.
– И в чем была проблема? – учитель отряхивает руки от мела. – Юля, ты ведь понимаешь, что сейчас я могу поставить тебе «два»?
Она кивает, глядя на учителя жалобными глазами.
– На следующем уроке я снова вызову тебя, – предупреждает Максим Михайлович. – Советую подготовиться. – Он смотрит вглубь кабинета. – Это касается всех! Надеюсь, что вы понимаете – я не допущу вас до итоговой аттестации, если не буду уверен в том, что вы сможете сдать экзамен. Садись на место, Маленкова.
До конца урока остается пара минут, и за это время Максим Михайлович успевает продиктовать домашнее задание и назначить дату и время родительского собрания. Со звонком одноклассники срываются со своих мест, боясь, что снятые уроки все-таки могут вернуть назад.
Когда за последним учеником закрывается дверь, учитель, к моей полной неожиданности, устало опускается на стул и закрывает глаза. Наш класс – та еще головная боль, и я не удивлена, что непробиваемый Максим Михайлович уже устал от нас.
Он ничего не говорит, и я тоже молчу. Хочется спать – ночи в слезах дают о себе знать, но я изо всех сил борюсь с усталостью, потому что не хочу, чтобы классный руководитель вернулся к неприятному разговору о моих проблемах.