Даже среди нашего народа ты особенный, Удо. Даже твой организм работает не так, как у других. Пока ты не хочешь жить, он тебя не слушается. Он восстанавливает силы вопреки, а не благодаря тебе. Это происходит потому, что ты постоянно тренируешь свой дух, свой ум и своё тело, не позволяя себе застыть в развитии. Тебе порой приходится нелегко, брат, теперь я это понимаю. Но ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. В любой ситуации я буду на твоей стороне. И хотя я не могу оглашать смертную казнь на малом совете, но буду мысленно с тобой в суде над Тирой, брат.
Ты уже здоров, Удо. Однако для полного восстановления сил ты должен встать на ноги. Но ты словно находишься в бесконечном сне, даже не пытаясь очнуться от него.
Удо, тебе пора проснуться.
***
Весь день после общения с шаманкой Ритвой Бернард не находил себе места. Он всё утро провёл в размышлениях, едва позавтракав на скорую руку. Раньше его холодный ум военного тактика и стратега быстро выдавал возможные варианты решения проблем, но не сегодня. Он с самого утра заперся у себя в кабинете, попросив гвардейцев беспокоить его только по очень важным вопросам.
Бернард был уже зрелым человеком четырёхсот двадцати двух лет от роду. Высокого роста около метра девяноста пяти с подтянутой фигурой военного. Тёмно-русые волосы он всегда заплетал в короткую косу, а его небольшая борода была расчёсана волосинка к волосинке. Взгляд его пронзительных серых глаз мог навести ужас на любого члена команды флагманского корабля, когда Бернард был недоволен их действиями. Но мог быть и по-отечески ласковым, словно он командовал не гвардейцами, а своими сыновьями. Капитан был примером во всём не только для своих подчинённых, но и окружающих его людей.
За годы военных операций Бернард прошёл полевые условия разведчика, лично принимал участие в защите нескольких планет от драгондов. Он держал себя в отличной форме, не прекращая тренировок. Ему мало находилось достойных соперников, но Ульвбьёрн никогда не давал капитану спуска. За всё время Бернарду удалось лишь два раза свести поединок к ничьей. Капитан гордился тем, что служит этому великому человеку. И несмотря на то, что Ульвбьёрн был его командиром, их взаимоотношения больше походили на общение между старшим и младшим братом. Причём роль старшего взял на себя Бернард. А после гибели родителей Удо капитан стал по-отечески оберегать его.
Бернард окончил школу гвардейцев ещё во времена правления главы Йорана. Однако когда подал заявку на вступление в его личную гвардию, то ему было отказано. Капитан понимал, что отбор гвардейцев на флагман производит глава Императорского дома лично, и по каким причинам тот или иной воин получает отказ, он никому и никогда не объяснял. Это был только его выбор. Спустя десятилетия командования личной гвардией Ульвбьёрна капитан знал ответ на этот вопрос. Его гвардейцы фактически становились семьёй действующего главы Императорского дома. Поэтому это был очень личный выбор. Бернард понимал, что в условиях военных действий большое значение имеет, кто прикрывает твою спину. Верные друзья не рождаются на пустом месте. Они проходят испытание временем и трудными жизненными ситуациями. И если тебе человек изначально чем-то не понравился, то ты ему до конца так и не доверишься. Поэтому глава Императорского дома не просто изучал личные дела гвардейцев. Он искал тех, кому мог доверить защищать свою жизнь каждый день. Довериться, как своим братьям.
Однажды глава Йоран вызвал к себе Бернарда и вёл с ним долгую беседу, после чего назначил капитаном личного корабля его новорождённого сына Ульвбьёрна, первый состав которой отобрал сам. Йоран также сообщил, что у Бернарда есть десять лет на притирку гвардейцев. И капитан имел право поменять непонравившихся ему кандидатов, предварительно посоветовавшись с ним. В свои десять лет принц Ульвбьёрн вступил в должность заместителя Бернарда, а после своего пятидесятилетия получил право полностью сменить свою личную гвардию с командным составом включительно. Однако этого не произошло. Удо почти целиком одобрил выбор отца, заменив лишь несколько гвардейцев. С тех пор прошло уже много времени, но состав больше не менялся. Гвардейцы его команды должны были смениться после празднования столетия Ульвбьёрна, но лишь некоторые захотели сойти на землю по причине женитьбы. Они видели, как он рос, как мужал. И теперь рядом с главой Императорского дома находились верные товарищи, которые не просто готовы были отдать жизнь за него, а те, кто уже делал это не раз.
Бернард никогда не повышал свой голос, но при этом умел отчитать своего подчинённого так, что его слова доходили не только до мозга, но и до глубины их человеческой души. Поэтому его гнева боялись все. Гвардейцы всегда подшучивали, что лучше бы капитан наорал на них. И сейчас в душе Бернарда пылал огонь боли не меньшей, чем у Хаука во время расследования похищения Ульвбьёрна. Он ловил себя на мысли, что был бессилен помочь в его излечении. И поэтому ему действительно очень сильно хотелось выместить свою злость на ком-либо. Но Бернард никогда не позволял себе этого делать. Поэтому он заперся у себя в кабинете, пытаясь понять, что можно сделать в такой ситуации. Как человека, находящегося в бессознательном состоянии, заставить захотеть жить?
Бернард начал думать, как холодный и рассудительный аналитик, перебирая в своей голове все возможные варианты. В какой-то момент его мозг зацепился за одну мысль. Капитан тут же вышел из своего кабинета и отправился в тюрьму. Проходя по пустынному этажу, он слышал лишь эхо своих шагов. Подойдя к камере Тиры, он застыл на некоторое время, а потом кивнул гвардейцам. Те открыли дверь, пропустив капитана внутрь.
Тира сидела босая в большом уютном кресле, одетая в шорты и старую заношенную майку бирюзового цвета, которая ей была явно велика. Она положила голову на колени, руками прижимая ноги к груди. Её хрупкая фигура просто утонула в кресле. Густые локоны тёмно-русого цвета отливали серым цветом под искусственным освещением. Бернард впервые столкнулся с Тирой по долгу службы, лично сопроводив с корабля, на котором она прибыла на планету, в эту камеру заключения. И тогда он лишь мельком взглянул на неё. Его голова была занята решением проблемы охраны главы Ульвбьёрна и дворцового комплекса. Но сейчас капитан невольно залюбовался профилем Тиры. Прямой аккуратный нос и красивый изгиб длинной шеи завершали её хрупкий образ. Неудивительно, что Удо всеми силами пытался спасти ей жизнь, несмотря на то, что она с ним сделала. Эту женщину хотелось защищать.
Тира даже не повернула голову в сторону открывающейся двери, когда капитан вошёл в камеру. Она что-то рассматривала на противоположной от себя стене. Бернард посмотрел туда же и застыл от удивления. Вся стена была разрисована набросками одного и того же человека. На него смотрело множество лиц Удо. Гневно, радостно, печально.
– Ищите куда удобнее вонзить главе Ульвбьёрну клинок, мисс Тира? – сдерживая свой смех, проговорил Бернард, присаживаясь в соседнее кресло.
– Освещение не то. Его лицо такое безжизненное, – тихо сказала Тира. – И смею вас заверить, что у меня была сотня тысяч возможностей перерезать горло или воткнуть что-нибудь в глаз главе Ульвбьёрну. И не смейте меня оскорблять своими словами, капитан Бернард, – жёстко добавила она, так и не повернув в его сторону головы. – Я – заключённая, и знаю свои права. И вы не имеете право меня унижать.