По мнению историка С. И. Дробязко, при минимальном контроле со стороны немецкой администрации Локотское самоуправление добилось крупных успехов в социально-экономической жизни округа, потому что здесь была отменена колхозная форма хозяйствования и введён новый строй налогов. Конфискованное при раскулачивании советской властью имущество безвозмездно возвращалось бывшим владельцам, при утрате предусматривалось соответствующие возмещение. Размер подушного участка для каждого жителя самоуправления составлял около 10 гектаров.
За время самоуправления были восстановлены и запущены многие промышленные предприятия, занимавшиеся переработкой сельскохозяйственной продукции,13 восстановлены церкви, работали девять больниц и 37 медицинских пунктов амбулаторного типа, действовало 345 общеобразовательных школ и три детских дома, открыт городской художественно-драматический театр имени К. П. Воскобойника в Локте, а в программе Дмитровского городского театра были даже балетные номера.
Нечего сказать, ничего общего ни с советской властью, ни с данными ею обещаниями такой уклад жизни не имел. Что, разумеется, страшно бесило орудовавших в тех лесах «благородных» советских партизан во главе с Александром Николаевичем Сабуровым. Несмотря на то, что имели место массовые случаи дезертирства партизан и перехода их на сторону вооруженных сил округа,14 они все же частенько совершали налеты и набеги на административные учреждения и магазины, стараясь придать противостоянию характер гражданской войны. С мая по октябрь 1942 года партизаны 540 раз пытались атаковать охранные силы округа.15 Иногда их за это приходилось и к стенке ставить, что ж теперь – для этого в Локте существовала своя судебная система, одинаково суровая как к своим, так и к чужим. Так, однажды по личному распоряжению Каминского были произведены следствие и суд над двумя военнослужащими венгерского корпуса в составе немецкой армии за мародёрство и убийство местного мельника. Несмотря на протесты немецкого командования, преступники были осуждены и публично казнены.
Исполняла же приговоры знаменитая Антонина Макарова (Гинзбург). Она действительно долго скрывалась под чужой личиной после войны, была обнаружена органами госбезопасности только в 1979 году, после чего осуждена и расстреляна за преступления в годы войны, которые сводились к исполнению смертных приговоров на территории Локотской республики.16 О ней в свое время много писали и даже снимали кино, так что останавливаться на ее личности в рамках настоящего повествования нет смысла. Отметим только маленькую деталь – дело Макаровой хранится в архиве ФСБ и доступ к нему ограничен. Это и дает много оснований для предположений и недомолвок. Почему и на сей раз, когда речь идет, казалось бы, о палаче, органам госбезопасности не сорвать завесу тайны с истории Великой Отечественной войны? Может, снова есть чего бояться?
Конечно, есть. Во-первых, оглашение подробностей ее дела приведет к неминуемому упоминанию о Локотской республике и о том, как хорошо жили люди на оккупированной территории, чего в наше время говорить никак нельзя. А во-вторых, биография Антонины уж очень красноречива…
Родилась она в Малой Волкове в 1920 году. В деревенской школе проучилась 8 лет, после чего семья переехала в Москву, где девочка закончила оставшиеся два класса. После школы поступила в училище, а потом – в медицинский техникум, собиралась стать врачом. По некоторым данным, её героиней была Анка-пулемётчица, девушка-красноармеец из фильма «Чапаев», чья история и вдохновила Антонину пойти на войну.17 В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, Макарова пошла добровольцем на фронт, где работала буфетчицей и санитаркой. 18 Обычная для советских пионеров и комсомольцев биография, не правда ли? Но тогда что же получается? Что идейным палачом и головорезом стала вчерашняя комсомолка, добровольно сражавшаяся с гитлеровцами, но, очевидно, понявшая, что «с волками жить» лучше, чем с коммунистами? Что те, чужие, многократно хуже этих, своих? И тут крамола!
При таком вот ближайшем рассмотрении видно, что Советская власть штамповала палачей как типография газеты, и Антонина Макарова была всего лишь продуктом своего времени. Бесспорно, на ее руках была кровь безвинных – и за это и после смерти нет ей прощения. Как не должно быть прощения тем, кто приводил в исполнение сталинскую злую волю, уничтожая в день сотни людей, а после спокойно ложился спать, получал ордена, генеральские звания, госдачи, а теперь покоится не в безымянной могиле расстрелянных, а в Кремлевской стене!
…В 1943-ем перелом в ходе войны стер с лица земли Локотскую республику, возвратив «измученным» капитализмом ее жителям цветущий Советский строй социалистов с человеческим лицом. Наверное, они стали счастливы.
Тайна третья. Два Юрия
Не так давно на экраны телевизоров вышел фильм «Дело гастронома № 1». Любопытной для всех телезрителей оказалась история противостояния директора «Елисеевского» гастронома Юрия Соколова и председателя КГБ Юрия Андропова, разгоревшаяся в начале 80-х на глазах всей Москвы. Тогда, в общем, особо нив чем не виновный Соколов был подведен Андроповым под расстрел потому только, что располагал сведениями о взятках в самой верхушке партийного аппарата страны.
Через несколько лет из-под пера братьев Швальнеров вышел замечательный и очень увлекательный роман «КГБ против СССР», который можно назвать самой полной и объемной художественной биографией Юрия Андропова. Книга явно не оставит равнодушным никого из ее читателей, если тому на самом деле интересна истинная история жизни самого могущественного и грозного из всех председателей КГБ СССР. Мы же затронем здесь только военный этап биографии будущего Генсека, связанный с таким же военным этапом биографии Юрия Соколова. Да, не удивляйтесь, их жизненным путям не единожды суждено было пересечься. Первый раз это случилось еще до войны…
Что же касается самой войны, то Андропов, как теперь выражаются, «откосил» от армии и вообще не блистал примерным поведением до назначения на главную должность в своей жизни. Об этом свидетельствует неопубликованная рукопись Георгия Куприянова «Партизанская война на Севере». Георгий Куприянов был старым товарищем Андропова – вместе работали во время войны в Карелии. Потом попал в молох репрессий, был реабилитирован, но в строй в полном смысле слова уже не вернулся – работал до конца жизни в дирекции дворцов и парков в подмосковном Пушкине. Вот что он пишет в своей книге, посвященной организации партизанского движения в Карелии во время войны, куда Андропов приехал из родного Ярославля:
«Юрий Владимирович сам не просился послать его на войну, в подполье или партизаны, как настойчиво просились многие работники старше его по возрасту. Больше того, он часто жаловался на больные почки. И вообще на слабое здоровье. Был у него и ещё один довод для отказа отправить его в подполье или в партизанский отряд: в Беломорске у него жила жена, она только что родила ребёнка. А его первая жена, жившая в Ярославле, забрасывала нас письмами с жалобой на то, что он мало помогает их детям, что они голодают и ходят без обуви, оборвались (и мы заставили Юрия Владимировича помогать своим детям от первой жены). …Всё это, вместе взятое, не давало мне морального права… послать Ю. В. Андропова в партизаны, руководствуясь партийной дисциплиной. Как-то неудобно было сказать: „Не хочешь ли повоевать?“ Человек прячется за свою номенклатурную бронь, за свою болезнь, за жену и ребёнка».19