В 1997 г., когда ему было восемьдесят, на восьмой день пятого лунного месяца года Огненного Быка, высшая нирманакая (тулку) Оргьен Дримé пришёл навестить его, чтобы радостно побеседовать о духовных вопросах. Когда Ачо сложил руки, сделали фотографию, на которой виден лама собственной персоной и пустая форма, подобная отражённому образу луны в воде. Пока Кхенпо Ачо был в скиту в своей внутренней комнате, а тулку Оргьена Дриме посадили во внешней комнате спиной к закрытой двери во внутреннюю, сделали другую фотографию, где Кхенпо был во внешней комнате. На этой фотографии Кхенпо предстаёт в образе монаха, получившего полное посвящение, одетого в церемониальную одежду и верхний плащ, носящего украшения c коронами пяти семей будд и держащего ритуальный дамару в правой руке. Отчётливо можно видеть его лицо и руки, а над головой тулку виднеются его чётки. Таким образом, как свет луны отражается в пруду, тело Кхенпо в единстве видимостей и пустоты превзошло двойственность внешнего и внутреннего, видимость перемешалась с телесным присутствием, сияя, словно отражение в зеркале.
Также мне говорили, что в тот же период святой Ачо спросил своего помощника Лобсанга Ньендрага: «Как ты думаешь? Я воплощение будды, бодхисаттва или обычный человек?». Помощник ответил: «Твои удивительные дела показывают, что ты – воплощение будды или бодхисаттва». Кхенпо сказал: «Как такое может быть? Всё это – результат практики новичка, который только вступил на путь. Так разве же это не великое чудо?». Очевидно, он считал себя человеком, который постепенно вступал на путь и продвигался по нему.
Чтобы подвести это жизнеописание к кульминационному моменту, проявлению тела света и полному растворению физического тела, приведём выдержку из жизнеописания Кхенпо Ачо, которую мы получили от монахинь, бывших его ученицами. Их гомпа находится на другом берегу реки от Кандзе.
Как Кхенпо Ачо обрёл радужное тело
[Жизнь] этого владыки от рождения до возраста семидесяти пяти лет явствует из предшествующих объяснений.
Шесть лет, с семидесятипятилетнего возраста до обретения радужного тела, денно и нощно он неустанно выполнял йогу различных йидамов
52
(bde ba)йидамаНа десятый день шестого тибетского месяца пришло письмо от Его Святейшества Далай-ламы из Индии, чему любезно содействовал учитель Вангчуг Пунцог. В письме говорилось:
Кхенпо Ачунгу [sic][10] из Ньягронга.
Я счастлив, что вы здравствуете, не теряя мужества, принося пользу другим. Здесь [я] также в добром здравии и продолжаю действовать на благо Дхармы и разумных существ. Пусть в будущем ваше намерение помочь всем существам успокоить накопленные ими неблагие деяния и насладиться счастьем накопленных ими добродетелей также остаётся непоколебимым.
От бхикшу Шакья[муни] Тензина Гьяцо,23 числа четвёртого тибетского месяца, 1998 г.Вместе с этим [письмом] Его Святейшество прислал образы великого сострадательного Авалокитешвары и владелицы царства желаний [Шридеви, Палден Лхамо], а также знаки его собственных отпечатков рук. [Кхенпо] был очень польщён и долго читал глубокие и продолжительные молитвы.
В тот период долгое время шли дожди, [но люди] не думали, что это предзнаменование скорого ухода учителя [Ачо]. Вместо этого они сочли это знаком приезда Тулку Джигме. По этой причине они совершали простирания и возносили множество молитв.
Вскоре плоская, длинная пятицветная радуга заполнила небесный простор над хижиной Кхенпо. Сначала её свидетелями стали пять человек – мать Нордрон (Nor sgron) со своими сыновьями. Затем постепенно её увидели многие люди, и они стали опасаться, сочтя её знаком того, что учитель [Ачо] не проживёт [долго]. Однако в своём уме они [пытались] не воспринимать её [так] и, скорее, продолжили считать это явление признаком скорого прибытия Тулку Джигме. Мать Нордрон, делая простирания, молилась: «Пусть распространится учение Будды! Пусть все живые существа обретут счастье! Пусть обитель Тулку остаётся незыблемой! Пусть распространится учение отца и сына Трулшига!». Я записал эти слова молитвы так, как слышал их из её уст.
В то время многие сыновья-ученики [Ачо] из верхнего и нижнего Шулринга видели дурные знаки, например сны-предзнаменования. Кроме того, его помощник Лобсанг Ньендраг увидел во сне, что Его Святейшество Далай-лама быстро сказал: «Таши делег», а затем покинул комнату учителя в западном направлении. Тогда [Лобсанг Ньендраг] попросил [его]: «Пожалуйста, останьтесь ещё ненадолго», но учитель ушёл, не слушая его. Из-за этого все опечалились и стали бояться.
Комната Кхенпо Ачо. Место, где в 1998 г. после его смерти семь дней покоилось тело
[Однажды] утром [Кхенпо] позвал сына своего сердца Лобсанга Ньендрага, взял его руку двумя ладонями и сказал: «Хотя [можно] подумать, что тебе не на чем медитировать, не у тебя ли больше всего предметов для медитации? Созерцай важнейшие моменты бодхичитты и воззрения о пустоте». С этими словами отец и сын пролили слезы и стали молиться так глубоко, как могли.
В это время все пожилые и молодые люди из окружения [Кхенпо] явились перед ним, признались во [всех] проступках, даже в том, что наступали на [монашескую] одежду [и т. д. и они обещали] воздерживаться [от них] в будущем. Ради реинкарнации они возносили молитвы «Заботы во всех жизнях». Кхенпо отвечал им с большим удовольствием, а также неспешно давал наставления о том, что нужно делать в будущем.
На следующий день, на седьмой день седьмого тибетского месяца, он поел совсем немного, но не выказывал ни малейших признаков телесной болезни или усталости. В полдень он лёг на правую сторону, повернул голову на север, а лицо на запад, и, таким образом, в позе спящего льва, держа в руке чётки и прочитав вслух шестислоговую [мантру Авалокитешвары], тогда он проявил растворение своего ума в сфере реальности (то есть умер).
Сразу же после этого все телесные проявления старости, такие как морщины, увядание и т. д., мгновенно исчезли. Его лицо стало юным – гладким и розовым. [Все люди] внутреннего круга [Кхенпо] единогласно говорят, что [к сожалению, они были] в печали и спешке – иначе, если бы они сфотографировали его, получились бы удивительные фотографии.
Ещё прежде Владыка источал приятный аромат, указывающий на высокие нравственные качества, и я сам также заметил этот аромат на первой встрече с ним. [После его смерти] аромат стал сильнее, так что [заполнил] не только внутреннее пространство комнаты, но и пространство возле дома, так что все люди, которые совершали простирания и обходы, уловили его безо всяких усилий.
Над его домом в течение многих дней появлялись пять [разноцветных] радуг. Иногда они пронизывали весь небесный простор, что непосредственно засвидетельствовали все монахи и миряне Лураба. Также многие люди из верхнего и нижнего Кхор Кхота видели [эти радуги] в то же время. Моя племянница Церинг Чоцо, отец и сыновья, [мой собственный] отец Цега и другие видели, как всё небо на востоке пересекали радуги. Пока я в одиночестве был в затворе, в перерывах между практикой медитации два дня подряд я видел радугу, которая дважды появлялась в небе над священным местом, Цанда. На следующий день я узнал плохую новость [о смерти Кхенпо] от его племянника Сонама Гьялцена, которого специально отправили за этим. На следующий день я также видел [эти радуги].
Кроме того, днём в тот самый день, когда [Кхенпо] освободился в тело света ('od sku), перед самым наступлением темноты, свет, похожий на солнечные лучи, долгое время шёл с востока, и его видели все мы.